Читать книгу "Деньги для киллера - Татьяна Полякова"

Потом я умылась, немного постонала, посмотрела на себя взеркало и поздравила со счастливой внешностью: даже в таком убогом состоянии япродолжала выглядеть романтической героиней. Вода из-под крана — гадость, это язнала наверняка и побрела в кухню. Разгром был чудовищный, и я поморщилась иполезла в холодильник.

Сок придал мне бодрости, а вторая чашка кофе поставила мозгина место. Я подумала, что могла бы отнести кофе Глебу, чтобы придать утру некийинтим, но отказалась от этой мысли: кофе в постель он не заслуживал. Я сжевалабутерброд и прошлась по первому этажу. Ни души. Все-таки это странно.Электричество отключено, это я еще в туалете заметила. Тут мое вниманиепривлекла входная дверь: она была чуть приоткрыта. А вчера у меня создалосьвпечатление, что сигнализация здесь, как в банке. Что-то я недоглядела. Тишинагромадного дома стала действовать на нервы.

Точно бредешь по затонувшему кораблю.

Правда, я не бродила по затонувшим кораблям, и все же. Явзяла и заорала:

— Сонька!

Разбудить Соньку с похмелья — тот еще номер. Общество Глебапоказалось мне предпочтительнее отсутствия всякого другого, и я поднялась навторой этаж. Где-то впереди отчетливо слышался Сонькин смех, я пошла покоридору, он свернул направо, я вместе с ним и тут… тут я стала оседать на пол,тихонько повизгивая, закрывая глаза, потом открыла: ничего не изменилось. Язаорала.

И было отчего. В коридоре справа находилось окно, светдождливого утра пробивался сквозь оранжевую штору, освещая на полу возле резнойдвери аккуратно сложенных друг на друга охранников. Всех четверых.

Дверь распахнулась. Рахматулин, совершенно голый, замер напороге, вытаращив глаза. За моей спиной появился Глеб.

— О, черт! — проронил он ошалело и подошел ближе.Парень, лежавший сверху, равнодушно смотрел в полоток, во рту его торчалабумага, на ней фломастером печатными буквами было написано: «С днем рождения».

— Шутник, — сказал Глеб и пощупал шею у парня,потом у другого. Дело зряшное. — Все, — кивнул он спокойно. Витькадернул головой, точно пытался избавиться от кошмара, отступил в комнату инатянул халат. Руки его дрожали. Сонька, голая, бледная, размазалась по стене,мерцая зелеными глазищами.

— Я звоню в милицию, — заявил Глеб, разворачиваясьна пятках.

— Стой! — рявкнул Витька, потряс головой, потерруками лицо и стал искать сигареты. — Разберемся без ментов.

— Спятил, — усмехнулся Глеб. — Четыре трупа вдоме. Это, знаешь ли, круто.

— Я справлялся с делами и покруче.

— Серьезно? Расскажи о каком-нибудь.

Это вывело Рахматулина из транса, он уставился в лицо Глебаи произнес очень спокойно:

— В доме было восемь человек, четверо мертвы. Осталосьчетверо.

— Ну уж нет, — возразила я. — Ты ведь недумаешь, что мы с Сонькой застрелили четверых мужиков и аккуратно сложили ихвозле твоей двери?

— Совсем просто, — сказал Витька Глебу, —остаешься ты.

— И ты, — ответил тот.

— Я не выходил из комнаты.

— Кто это подтвердит? Дверь открывается вовнутрь? Всепроще простого.

— Серьезно? И зачем мне убивать своих парней?

— Понятия не имею. Зато про себя знаю наверняка: я былв комнате с Марго, и ни она, ни я оттуда не выходили. Убивать твою охрану —полный бред. Зачем мне это?

— А все четверо — покойники, — усмехнулся Витька.

— Вызовем милицию, путь разбираются, кто где был и комуэто надо.

— Мне не нужны менты, — Витька вдругзасмеялся. — Как ты вообще себе это представляешь? Я звоню в милицию ипрошу расследовать убийство в моем доме? Так не бывает.

— Нарушим традицию, создадим прецедент, —предложила я. — Что-то всегда случается в первый раз. Кстати, входнаядверь открыта.

— Слушайте, мне выпить надо, — подала голосСонька.

— И одеться, — подсказала я. Вид у нас былневажнецкий: Глеб в трусах розовым цветочком, я в его рубашке, Рахматулин вхалате, а Сонька голая. Встречать милицию лучше одетыми, — вслух подумалая.

— Забудь о ментах, — сурово заявил Витька. —Это мое дело, и я с ним сам разберусь.

— Давайте все-таки оденемся и устроим диспут подальшеот трупов. — Я пошла в комнату, где провела ночь. Глеб за мной.

Одевались молча. Спустились вниз. Сонька с Рахматулинымсидели в холле, оба пили коньяк и пребывали в задумчивости.

— Что ж, начнем, — сказала я, — надополагать, это подарок от твоего дружка Оборотня. Вы были с Сонькой, мы сГлебом. Ты не веришь нам, у нас нет основания верить тебе. Глеб прав, надозвонить.

— Попробуй, и к тем четверым прибавятся еще трое.

Глеб извлек визитную карточку, бросил ее на стол и сказал:

— Справься о моей репутации. Тебе отсоветуют грозитьмне.

Рахматулин закружил по комнате и вдруг остановился возлеменя.

— Ты и твой дружок, детка, кто вас послал?

— Спятил? — влезла Сонька. — Ты что, забыл? Аменя ты помнишь? Мы учились в одном классе?

— С тех пор тыща лет прошло, — процедил Витька, иСонька обиделась. Появляешься ты со своей подружкой, и этот сукин сын как будтоу меня на плечах сидит. А теперь еще стреляет моих людей в моем доме.

— Никто не стрелял, — заметил Глеб. — Если ячто-нибудь понимаю в этом деле, ребятам сломали шеи.

— Уж это точно не мы, — заверила я.

— Ты наш единственный шанс выбраться из дряннойистории, — жалобно проскулила Сонька, обращаясь к Витьке.

— Вот-вот, — поддакнула я, — я не знаю твоихдел и не хочу знать, но кто-то убил Славку и Сонькиного соседа по даче, икто-то увез нас с кладбища. Имя Браун тебе ничего не говорит?

— Браун? — Витька слегка растерялся. — Какогочерта, откуда…

— Когда нас привезли на дачу, один из парней назвал этоимя. В общем, они его ждали.

— Не может быть! Этому-то что надо?

Хотя… — Витька сделал пару кругов по комнате.