Читать книгу "Деньги для киллера - Татьяна Полякова"

Улица Садовая была мне хорошо известна, на ней находиласьшкола, которую я когда-то окончила. В то время дома здесь были сплошьодноэтажные, деревянные, в яблоневых садах. Теперь громоздились коттеджи,построенные по принципу: выше, шире, дороже. Витька выиграл первый приз: равныхего дому не наблюдалось. Шедевр архитектуры наполовину скрывала ограда сустрашающими пиками поверху, поддерживаемая каменными столбами. Железные воротараздвинулись, и мы въехали во двор.

Внутри дом был таким же, как снаружи — дорогим. Разглядыватьздесь было нечего, и я устроилась в холле, прихватив бокал с выпивкой. Глеб селрядом, не выказывая никаких эмоций. Сонька с Витькой, громко хихикая, возилисьв кухне, хлопали дверцами холодильников. Тут я заметила, что количествоохранников на квадратный метр уменьшилось. Сопровождали нас сюда четверо плюсдва шофера, а теперь я насчитала троих. Правда, минут через десять возникчетвертый. Я узнала в нем одного из прежних мартышек и так обрадовалась, точновстретила давнего друга, в пору на шею кинуться. Он меня тоже узнал, посмотрелс хитрецой, мол, в гору идешь. Наконец нас позвали к столу. Я проявилапонятливость и начала восхищаться, а потом пить, чувствуя настоятельнуюпотребность расслабиться. Я подозревала во всех смертных грехах человека,который мне нравился.

Может быть, слишком нравился. Сейчас он сидел рядом,молчаливый, вроде бы недовольный, но исправно пьющий. Где-то в начале шестойрюмки я почувствовала себя достаточно расслабленной. Проглотила седьмую ипоняла, что переоценила свои возможности.

— Где туалет? — спросила я, слегка перевираязвуки.

— Проводят, — махнул рукой Витька.

Сонька мурлыкала на его коленях. Я пошла в туалет,сопровождала меня знакомая мартышка. Я высказала огромную радость, что вижу егоживым и здоровым, и попыталась поцеловать, но не смогла допрыгнуть до физиономиии ткнулась носом в грудь. Все это он воспринял совершенно спокойно, видимо,такие сцены были здесь не в диковинку.

— А вот и туалет, — сообщил он.

— Ага, — обрадовалась я. Минут через пятнадцатьмне стало легче смотреть на мир, я крикнула парня, и он сопроводил меня вванную. Собравшись с силами, я сунула голову под холодный душ и замерла,постукивая зубами.

— Простудишься, — сказал парень.

— Как зовут?

— Денис.

— Дай полотенце.

Еще минут десять я силилась придать себе приличный вид.

— Чего так пить-то? — ворчал Денис. — Неумеешь, не суйся. Не идет тебе вовсе, и Расческу дать?

Ей-Богу, на хороших людей мне везет, куда ни глянь —душевные парни.

— Веди, — сказала я, припадая к его локтю.Организм был ослабевшим, но почти лишенным алкоголя. Охрана в холле резалась вкарты.

— Никакой дисциплины, — посетовала я, отлепиласьот Дениса и села рядом с Глебом. Глеб недовольно косился, лицо красное, глазамутные. Выпивка, как видно, достала и его. Витька с Сонькой вели себясовершенно неприлично.

— Хочу спать, — заявила я. Витька поднялся, махнулрукой:

— Второй этаж. Любая комната. Для гостей. — Тут онкачнулся и грохнулся на стол.

Сонька тянула его за рукав, он поднялся, обнял ее, и онипобрели, с энтузиазмом распевая: «Я пью до дна за тех, кто в море…» А я пошла искатьсебе пристанище. Удача улыбнулась за первой дверью: спальный гарнитур сшироченной кроватью и постельное белье в шкафу. Пока я возилась с подушками,вошел Глеб.

— Пришел сказать спокойной ночи? —полюбопытствовала я.

— Я буду спать здесь, — сказал он, запер дверь истал раздеваться.

— Я почти протрезвела, — заметила я. —Убирайся отсюда!

Он сжал мои плечи, а потом толкнул на кровать:

— Пьяные бабы меня не волнуют, за свою честь можешь небеспокоиться.

— Ага, — икнула я, — будем петь песни?

Только я ни одной не помню.

Он сел рядом и стал меня раздевать. Довольно грубо.Восторженным любовником он даже не прикидывался.

— Иди к черту! — сказала я.

— Глупая, безответственная дрянь. В доме полно мужиков,чья нравственность далека от идеальной.

— Ладно, извини. Я опять все перепутала, ты простозолотой парень. Ответственный и заботливый. И я все-таки в тебя влюбилась, аведь не хотела. Черт знает, кто ты.

Ну скажи, кто? Не скажешь. А скажешь, так соврешь. Поневолестанешь пить горькую.

Каково мне, а?

— Завтра тебе будет еще хуже, — заверил он.

— Можешь меня поцеловать, — сказала я,проваливаясь в сон.

— Обойдусь.

От чего больше всего страдаешь с похмелья? Я — от жажды. Оназаставила меня разлепить глаза. За окном шел дождь. Зачем я проснулась?Застонав, я попыталась сфокусировать зрение на двери. Удалось с третьейпопытки. Язык был шершавым и не желал помещаться во рту. Я пошарила глазами покомнате: ничего похожего на то, чем можно залить огонь в организме. Тут ясообразила, что рядом спит Глеб. Мирно и крепко. Рука под подушкой, волосывзлохмачены, из-под съехавшего одеяла видны трусы веселенькой расцветки. Одеждамоя и его аккуратно развешана. Очки на туалетном столике рядом с часами ирасческой. Я села, сунула за спину подушку и покосилась на Глеба. Нет,просыпаться и спешить на помощь он не собирался.

— Эй, — позвала я и для верности потрясла его заплечо. Он недовольно замычал, потом поднял голову.

— Привет, — попробовала я улыбнулся.

— Восемь часов, какого черта? Сегодня выходной, —он отвернулся и закрыл глаза.

— Я пить хочу, — сказала я жалобно.

— Найди кнопку, нажми ее, и войдет лакей с холоднымапельсиновым соком.

— Свинья, — я вздохнула — совсем не так мнепредставлялось наше первое утро.

— А мне наша первая ночь.

Это показалось мне оскорбительным.

Я встала, натянула его рубашку вместо халата и вышла вкоридор.

— Люди! — крикнула я. Тишина. Надо полагать,сегодня всеобщий выходной. Я отправилась искать туалет. Он был рядом.