Читать книгу "Юми и укротитель кошмаров - Брендон Сандерсон"

переоделась в простые брюки и блузку. Не совсем подходящая одежда для живописи, по мнению Художника, зато наиболее скромная из гардероба Аканэ.

Аканэ повела Юми за угол в «Лапшичный подмастерье», а Художник понуро последовал за ними. Он сам не понимал, почему не хочет идти в это заведение. Возможно, причина крылась в той легкости, с которой Аканэ подружилась с Юми. С такой же легкостью его в свое время исключили из компании.

Впрочем, положа руку на сердце, он не мог за это винить бывших друзей.

Войдя, он почувствовал себя лучше. Лапшичная была уютной, и, даже не имея тела, он ощущал приятный аромат бульона и зеленого лука. Здесь и посуда гремела как будто тише, чем в других ресторанах.

Аканэ повесила свою громадную сумку на руку статуи у входа, внутри которой (если вы вдруг забыли) томился ваш крайне заскучавший рассказчик. Ну, хоть яйца к тому времени уже унесли.

Бывшие друзья Художника сидели на своих обычных местах в углу. Следуя за девушками, Художник почувствовал раздражение. Он так давно мечтал, чтобы его пригласили за этот столик. Мечтал снова услышать знакомый смех, как в школьные годы.

Оказалось, что вернуться в эту компанию проще простого: нужно всего лишь стать невидимкой.

Аканэ торжественно представила Юми:

– Узрите! Перед вами Юми, младшая сестра Никаро!

В группе было еще трое: две девушки и парень. Это означало, что Тодзина превосходят в отношении три к одному – конечно, если мерить не по мышечной массе. Художник не сомневался, что Тодзин тяжелее, чем все девушки, вместе взятые.

– Не верю (низким стилем), – выдохнул Тодзин, привычно откинувшийся на стуле.

Его рукава были закатаны, словно съежились от страха перед гигантскими предплечьями. В руке был какой-то тренировочный снаряд; здоровяк сжимал его десять раз и перекладывал в другую руку. Типичный Тодзин.

– Это Тодзин, – представила его Аканэ.

– Привет, – ответил тот, переложив снаряд.

– Тодзин парень простой, – прошептал Художник на ухо Юми. – Из тех, кто закатывает рукава и качается прямо за обеденным столом, чтобы покрасоваться перед девчонками. Ему только дай мышцу показать.

– Это Масака, – представила Аканэ девушку в черном, ссутулившуюся на стуле, подтянув колени.

Перед ней лежал блокнот для набросков. Масака не любила выставлять напоказ голую кожу и даже шею прикрывала шарфом. Она лишь ненадолго отвлеклась от рисования, бросив на Юми косой взгляд из-под челки.

Юми отшатнулась. Масака выглядела грозно.

– Говорили, что в младшей школе она кого-то пырнула ножом и ей пришлось пойти в художники в рамках сделки с правосудием. Вроде как на исправительные работы. Она неразговорчивая. Слишком увлечена своими коварными замыслами.

Как раз в этот момент Масака чиркнула по листу и снова посмотрела на Юми. Та невольно сделала еще шаг назад.

– Не пугайся, – с обычной своей веселостью сказала Аканэ. – На самом деле она милаха. Злится, только когда на нее пялятся. А это Изумакамо!

Третья девушка, в брюках и кофте, поднялась и протянула руку. Юми удивленно уставилась на нее.

– Пожми ей руку и поклонись, – подсказал Художник. – Это такое приветствие.

Юми нерешительно последовала его совету. Девушка поклонилась в ответ. Юми покосилась на Художника, ожидая, что тот, как и ранее, подскажет, кто это и чего от нее ждать.

– Просто смотри, – сказал вместо этого Художник.

– Юми… – задумчиво произнесла Иззи, после чего достала толстую энциклопедию и быстро перелистала страницы. – Так, Ю… два слога… Год и месяц рождения?

– Год дракона, – подсказал Художник. – Они насторожатся, если мы окажемся одного возраста. И… пусть будет месяц дождя. Для прикола.

– Гм… – произнесла Юми. – Год дракона. Месяц дождя?

– Ага… – Иззи продолжила листать страницы. – Вот. Серия про свадьбу Гури и Сиси! Первую свадьбу. Юми, сегодня у тебя крайне удачный день. Просто замечательный. Особенно для обещаний.

Юми в замешательстве глядела на девушку. Тодзин хмыкнул, снова переложив свою тренировочную штуковину из руки в руку.

– Тодзин, не смейся, – пожурила его Иззи. – Это абсолютно легитимная наука.

– Юми, не бери в голову, – шепнула Аканэ. – Она особенная.

– У меня действительно особенный талант! – воскликнула Иззи. – Сами убедитесь. Скоро люди начнут заказывать мои сериалоскопы. Меня ждет слава изобретателя, и вы уже не сможете просто так надо мной прикалываться. Сами в очередь встанете!

– Встанем, – пообещал Тодзин. – И поприкалываемся.

– Эй, нет! Гм…

– Из твоей формулировки следует, что люди будут вставать в очередь, чтобы над тобой поприкалываться. – Тодзин поиграл мускулами.

– Я не это имела в виду, – возразила Иззи. Затем наклонилась к Масаке и заговорщицки шепнула: – Будешь моим телохранителем, когда я стану богатой и знаменитой?

Масака пожала плечами.

– Отлично, – сказала Иззи. – Твоим первым заданием будет поколотить Тодзина, когда он начнет всем рассказывать, что дружил со мной еще до того, как я прославилась.

– Ничего не понимаю, – пролепетала Юми.

– Неудивительно, – ответила Аканэ. – Это игра, понятная одной Иззи.

– Это не игра, – возразила Иззи.

– Она думает, что может предсказывать людям будущее по эпизодам сериалов.

– Это древнее искусство! – заявила Иззи.

– Которое ты сама придумала, – сказал Тодзин.

– Я придумала его давным-давно, – парировала Иззи. – В прошлой жизни. Поэтому оно древнее. Хочешь увидеть сериалоскоп, в котором это объясняется? Давай покажу.

Она ухмыльнулась, а Тодзин закатил глаза. Художник никак не мог понять, насколько серьезно Иззи относится к своим безумным идеям. В такие моменты, когда она нарочно перегибала палку и улыбалась, он начинал сомневаться.

Он слушал шутки Тодзина и сумбурную болтовню Иззи, наблюдал за рисованием Масаки, и его охватывала болезненная ностальгия. Тоска по утрате, сродни той, что случается, когда записываешь нечто важное и забываешь, куда положил записку.

Эти люди больше ему не друзья. То, что он чувствовал к ним раньше, было ложным. Когда помощник Виньетки принес еду – две миски для Тодзина, без лапши, только свинина и яйца, и маленькую миску для Масаки, – он повернулся к выходу.

Ему нечего здесь делать. И нечего было так тосковать по прежним временам.

Художник пошел прочь. Юми испуганно посмотрела на него, но он не отреагировал. Она сама пожелала прийти сюда и поболтать с его старой компанией. Вот и пусть болтает без его подсказок. Ему же охота уйти как можно дальше, насколько позволяет невидимая нить.

Он дошел до барной стойки и уселся на свободный табурет, спиной к Юми и коллегам.

Через пару минут Юми возникла рядом.

– Мне объяснили, – прошептала она, – что заказывать нужно здесь. Это значит… я должна сказать, какую еду хочу?

Он кивнул.

– А что мне полагается есть? – спросила Юми.

– Что хочешь, – ответил Художник.

Она тяжело вздохнула. Было очевидно, что необходимость выбора крайне тревожит ее.

– Возьми маленькую порцию неострой лапши со свининой