Читать книгу "Берия. История легенды - Екатерина Мишаненкова"

И вот здесь – самое любопытное. Из тюрьмы Зоя Федорова написала письмо не кому-то, а именно Лаврентию Берии, который по легенде обещал ее похоронить за то, что она ему отказала.

Письмо З. Федоровой к Л. Берии

от 20 декабря 1947 года

Многоуважаемый Лаврентий Павлович! Обращаюсь к Вам за помощью, спасите меня. Я не могу понять, за что меня так жестоко терзают. В январе месяце 1941 года, будучи несколько раз у Вас на приеме по личным вопросам, я хорошо запомнила Ваши слова. Вы разрешили мне обращаться к Вам за помощью в тяжелые минуты жизни. И вот тяжелые минуты для меня настали, даже более чем тяжелые, я бы сказала – смертельные. В глубоком отчаянии обращаюсь к Вам за помощью и справедливостью.

27. XII.46 года я была арестована… Я была крайне удивлена этим арестом, так как не знала за собой никаких преступлений. Правда, за последние шесть лет Министерство кинематографии постепенно затравливало меня. Последние два года я чувствовала себя в опале. Это озлобило меня, и я среди своих родственников и друзей критиковала нашу жизнь. Говоря о материальных трудностях, я допускала довольно резкие выражения, но все это происходило в стенах моей квартиры.

Находясь в жизненном тупике, я всячески искала выход: обращалась с письмом лично к Иосифу Виссарионовичу Сталину, но ответа не получила; пыталась зайти к Вам, но меня не пустили Ваши сотрудники…

Инкриминированное мне преступление и весь ход следствия напоминают какую-то кровавую комедию, построенную следователями на нескольких неосторожно мною сказанных фразах, в результате чего на бумаге из меня сделали чудовище. Я пыталась возражать и спрашивала: «Зачем вы все преувеличиваете и сами за меня отвечаете?» А мне говорили, что если записывать мои ответы, то протоколы будут безграмотны. «Вы боитесь терминов», – говорили мне и вставляли в мои ответы термины – один другого ужаснее, один другого позорнее, делавшие из меня изверга и изменника Родины.

Что дало повод так позорно заклеймить меня? Мое знакомство с иностранцами. Но знала ли я, что дружба, которая была у нас с ними в те годы, перейдет во вражду и что это знакомство будет истолковано как измена Родине?! Но этого мало, полет жестокой фантазии следователей на этом не остановился. Подаренный мне во время войны маленький дамский пистолет послужил поводом для обвинения меня в террористических намерениях. Против кого? Против власти? Против партии и правительства, ради которых, если Вы помните, я дала Вам согласие остаться в Москве на случай, если немцы захватят ее, чтобы помогать Вам вести с ними подпольную борьбу.

Следователи говорили мне: «Не бойтесь, эти протоколы будут читать умные люди, которые все поймут правильно. Неужели вы не чувствуете, что вам хотят протянуть руку помощи? Вас надо было встряхнуть. Да и вообще, это дело вряд ли дойдет до суда». Я сходила с ума, решила покончить с собой и повесилась в одиночной камере Лефортовской тюрьмы, но умереть мне не дали… Потом я была отправлена в Темниковские лагеря – больная, полусумасшедшая. Но Особому совещанию показалось недостаточным столь суровое наказание, и через два месяца они решили добавить конфискацию имущества, отнять то, что было нажито в течение всей жизни честным трудом. Этим они наказали не меня, а моих маленьких детей, которых у меня на иждивении было четверо: самой маленькой, дочери, два года, а самому старшему, племяннику, десять лет.

Я умоляю Вас, многоуважаемый Лаврентий Павлович, спасите меня! Я чувствую себя виноватой за легкомысленный характер и несдержанный язык. Я хорошо поняла свои ошибки и взываю к Вам как к родному отцу. Верните меня к жизни! Верните меня в Москву! За что же я должна погибнуть? Единственная надежда у меня на Ваше справедливое решение.

20.12.1947 г.

Само то, что Зоя Федорова обратилась именно к Берии (предполагается, что письмо до него так и не дошло), уже перечеркивает легенду об отказе и розах «на ее могилу». Вызывает любопытство и напоминание про партию и правительство, «ради которых, если Вы помните, я дала Вам согласие остаться в Москве на случай, если немцы захватят ее, чтобы помогать Вам вести с ними подпольную борьбу». Все это, плюс то, что Федорова так легко отделалась еще в 1927 году, дает основания многим исследователям строить теории о том, что Федорова еще во время первого ареста была завербована и стала агентом ОГПУ. Это объясняет и то, что аресты не сказывались на ее карьере, и ее странные отношения с Берией, и тем более то, что она была выбрана в число потенциальных подпольщиков – видимо, предполагалось, что она с этим справится.

Заодно вспоминаются утверждения Нино, что женщины, с которыми общался Берия, были в основном не его любовницами, а шпионками. Впрочем, это все только предположения. Ясно лишь одно – история про розы точно выдуманная.

Кстати, в тюрьме Зоя Федорова подружилась с еще одной арестованной советской звездой – Лидией Руслановой, которая очень помогла ей потом, после реабилитации. Дочь Руслановой, Маргарита Крюкова, до сих пор отлично помнит, как Федорова полгода жила у них, и очень удивляется, услышав вопрос, была ли та арестована из-за того, что отказала Берии: «Нет, не за отказ Берии, было это или нет, а за то, что у Зои был роман и она родила девочку от американского офицера. Он был сотрудником посольства».

Лидия Русланова

Лидия Русланова тоже сидела, поэтому, разумеется, о ней тоже говорят, что она отказала Берии. По легенде, он предложил подвезти ее после одного из концертов, а по дороге стал недвусмысленно приставать и хватать за колени. Русланова резко оттолкнула его и высказала, что она о нем думает. А через некоторое время она и ее муж, генерал-лейтенант Крюков Владимир Викторович, герой Советского Союза, были арестованы по так называемому трофейному делу, то есть за мародерство – у них в доме нашли множество трофейного антиквариата, вывезенного из Германии.

Но подтверждений тому, что к этому аресту имел какое-то отношение Берия, нет. Дочь Руслановой, Маргарита Крюкова утверждает, что ее мать даже и знакома-то с ним не была, максимум здоровалась за руку на правительственных праздниках. И уж точно никогда не садилась в машину ни к кому из чиновников, она была достаточно знаменита и состоятельна, чтобы ездить на собственном автомобиле с шофером. Пострадала же она за то, что была женой Крюкова, который в свою очередь был близким соратником Жукова, под которого тогда активно «копали».

По словам Маргариты Крюковой, арестовали сначала ее отца, а уже потом мать, потому что стало ясно – та не станет сидеть тихо, а будет обращаться ко всем своим влиятельным знакомым. «Если бы её оставили, она кремлёвскую стену по кирпичикам разобрала бы из-за своего характера, защищая правоту дела», – говорит Крюкова. Поэтому против Руслановой быстро организовали еще и дело о подпольных гастролях и незаконных доходах и отправили ее в лагерь.

Между прочим, любопытный момент, пусть и не относящийся к теме книги, – также по свидетельству ее дочери, на следствии Русланову не били, обращались нормально, а в лагере она была на особом положении – охранники узнали в ней свою любимую певицу, поэтому не нагружали работой, подкармливали, приносили теплые носки и т. д.