Читать книгу "Стакан молока, пожалуйста - Хербьерг Вассму"

— Там очень красиво! Прогуляемся вдоль реки! — гордо сказала она, как будто все являлось делом ее рук Что, впрочем, было не слишком далеко от истины.

Дорте не хотелось думать, чем ей грозит то, что ее нашли здоровой. Календарь показывал первое декабря, и она колебалась, стоит ли говорить Ларе о том, что это за день. Но потом отбросила эту мысль. День был холодный и ясный. Однако темноватый, солнце светило с неохотой. Они шли по людной улице и, остановившись у красного моста, долго смотрели, как внизу бежит вода, неся с собой птиц, ветки, мусор. Лодки. Берега здесь были не такие, как в Литве. Дома и машины вынудили природу отступить. Но она дарила тот же покой, что и в Литве.

Неожиданно под мостом показалось лицо Николая. Черты расплывались, на лбу у него сидела утка.

Они покинули реку и пошли по улице, где людские толпы двигались как упрямые косяки рыбы. Посыпал снег. Сухие белые зернышки кололи лицо и ложились на одежду. Ледяной ветер подкарауливал за каждым углом. На площади раскачивалась рождественская иллюминация, с фонарей и карнизов свисали гирлянды. Витрины были похожи на глянцевые картинки с изображениями ангелов и всяких блестящих мелочей. Люди ежились и жались к стенам домов, забегали в магазины. В одном месте два человека в форме собирали пожертвования в черный котелок. Из торгового центра доносилось пение — кажется, пели псалмы. Дорте, наклонив голову, придерживала рукой воротник куртки.

— Скажи на милость, чего ты ревешь? — недовольно спросила Лара.

— Не знаю. Надеюсь, маму и Веру не выставили на улицу.

— Мы, во всяком случае, сделали все, что могли. И будь довольна!

Лара имела в виду, что Том обещал перевести матери Дорте тысячу крон. Это были большие деньги! Дорте написала на желтой бумажке печатными буквами имя и адрес матери. Лара считала, что на Тома можно положиться, но Дорте не была в этом уверена. Она даже не помнила, как Том выглядит.

— Почему ты не отправила им деньги сама? Тогда я могла бы пойти на почту с тобой? — спросила она.

— Не стоило посылать их отсюда.

— Почему?

— Том не любит, когда начинает рыскать полиция, ведь твоя мать могла объявить тебя в розыск. Будь благодарна, если он вообще пошлет деньги, до сих пор с тобой были одни расходы!

— Я знаю, — пробормотала Дорте. Она замерзла, но пыталась скрыть это: ей не хотелось возвращаться домой.

Лара бросила на нее быстрый взгляд, потом перевела его на свою шубку и вздохнула.

— Твоя куртка не годится для здешней зимы. Знаешь что. Давай пойдем и купим тебе что–нибудь теплое и красивое! Это поднимет тебе настроение! Я сама раскошелюсь! — объявила она и втолкнула Дорте в дверь магазина, откуда слышалось пение псалмов.

Их обдало теплом, и Дорте забилась в угол, чтобы не мешать снующим мимо людям. Наконец они влились в общий поток. Люди рассматривали вещи, щупали их, переговаривались друг с другом. Хватали одежду с полок и бросали обратно, даже не взглянув на нее. От ярких красок и движения у Дорте закружилась голова. Шум. Тепло. Чужие лица. На нее никто не смотрел. Будто бы ее здесь и не было.

Зазвонил Ларин мобильник. Она достала его, послушала, и из нее, как из мешка, посыпались норвежские слова. Наконец она широко улыбнулась и отключила телефон.

— Поздравляю с днем рождения! Почему ты мне ничего не сказала? Том увидел в твоем паспорте, что сегодня тебе исполнилось шестнадцать! Звонил, чтобы поздравить. Я сказала, что ты промерзла насквозь и что тебе нужна теплая куртка и сапоги. И он велел, чтобы мы все это купили! — ликуя, воскликнула она и сунула телефон в карман. — Знаешь, что он ответил, когда я спросила, должна ли я прибавить эти расходы к тому, что ты должна ему?

— Нет, — пробормотала Дорте.

— Он сказал, о деньгах мы с Дорте сами договоримся! — Смех Лары поднимался откуда–то из живота.

— Как это? — удивилась Дорте.

— Не притворяйся! Радуйся, что ты ему нравишься. Это тебе выгодно.

Они приобрели красную стеганую куртку и толстые белые зимние сапожки на искусственном меху и со шнуровкой. Вера бы сказала, что они сладенькие. Словно теплые руки, они обхватили ступни Дорте. Она вдруг вспомнила, как Том держал ее ступни, заворачивая ее в плед. Или она все это придумала? Куртка была легкая, как пушинка. Новенькая застежка–молния, видно, никогда не открывалась. Дорте отвернулась, чтобы Лара не видела, что она опять вот–вот расплачется.

— Останься в сапожках, если они тебе нравятся! — сказала Лара, шаря руками по бокам, будто карманы у нее были повсюду. Вытянув губы трубочкой, она вытащила деньги и тут же крепко сжала их в руке. Для Дорте это было целое состояние. Расплатившись, Лара повертелась перед прилавком, словно демонстрируя свою шубку. — Надень и куртку, а твою одежку сложим в пакет!

— Наверное, зря мы купили такие дорогие вещи? — спросила Дорте.

— Три клиента. Но для тебя всего один или два, — прошептала Лара, потом повысила голос — Ведь приятно ходить и покупать все, что хочется, правда?

Дорте жалела, что Лара упомянула клиентов. Теперь она будет думать об этом всякий раз, когда одевается, чтобы выйти из дому.

Они зашли в кафе, чтобы отпраздновать день рождения Дорте. Яблочный пирог и горячее какао с шапкой взбитых сливок. Дорте не хотелось снимать куртку, но пришлось. Ей стало жарко. Она повесила куртку на спинку своего стула и прислонилась к ней.

В кафе было полно народу. Какой–то мужчина в одиночестве читал газету, но большинству нашлось с кем поболтать. У всех были пластиковые или бумажные пакеты с подарками. Цветная рождественская бумага отовсюду смотрела на Дорте. Надо бы послать маме и Вере что–нибудь к Рождеству. Почтальон доставит им ее посылку. Сперва он свистнет под окном, сунув в рот два пальца. Это будет означать, что у него есть что–то для них. Потом Вера выбежит во двор. Дорте уже видела как сестра возвращается к матери с пакетом в руках.

— Я, пожалуй, пошлю эту куртку Вере, моей сестре, — сказала она.

Лара испуганно взглянула на нее и громко звякнула ложечкой о чашку.

— Ни в коем случае! — заявила она. — Куртка нужна тебе самой. Здесь зимой бывает ужасно холодно. Несколько месяцев. И если ты заболеешь, то мы опять потеряем много денег.

— Сколько платит один клиент? — прошептала Дорте, глядя в пространство, и обхватила чашку обеими руками. Чашка была теплая, и на ней были отпечатки ее губ. Она потерла чашку пальцем, чтобы стереть их.

— Полторы тысячи за полчаса. Две пятьсот за час. Столько Том берет с особых клиентов. Хотя его в любое время могут вытеснить с рынка, — прошептала Лара, низко нагнувшись над столом. Губы у нее были пухлые и яркие.

— Что такое особые клиенты? — Дорте тоже перешла на шепот.

— Ведь ты почти девственница! Красивая, невинная. Ты сама не знаешь, как ты очаровательна! Выше голову и убеди себя, что ты можешь многого достичь. У тебя есть пять, максимум — шесть лет. А потом — все! Спортсмены стараются достичь высших результатов и побольше заработать, пока они в силе. Человек изнашивается. И клиенты это замечают. А тогда уже будет поздно. Но должна предупредить тебя. Не вздумай пить или колоться. Пока я за тебя в ответе, этого не будет. Слышишь?