Читать книгу "Всё сначала! - Светлана Сурганова"

Постигая одиночество, и как ни странно, в нашей квартире, я вдруг наткнулась на мысль, что оно невыносимо.

Невыносимо, как тяжесть вдруг свалившегося на тебя клада. В руках у тебя груз, несметное богатство, и ты не знаешь, что с ним делать, на что тратить, куда девать. Начинаешь суетиться после недолгого оглушения непривычной тишиной, делать какие-то несвязанные действия, поступки. Кидаешься к одному, берешься за другое, думаешь о третьем. Перед тобой как будто внезапно распахнулась форточка под натиском свежего, опьяняющего, ароматного ветра. Перед тобой дыхание вселенной, перед тобой колоссальные возможности, и ты мечешься, не знаешь, с реализации которой из них следует начать в первую очередь. Книги, гитара, стихи, мысли, блокнот, скрипка, уборка квартиры, аппаратура, учебники – как карусель крутится в голове. Важно и то, и другое, и третье. Зажигаешь спичку, а руки тянутся к гитаре, от гитары к смычку, от смычка к ручке, от ручки к спичке, и опять по новой.

Много думаю о тебе. Хочу, чтоб мысли мои о тебе охраняли тебя. Если б только это было возможно, ты давно бы уже стала неуязвимой, недосягаемой ни для болезней, ни для аварий, ни для плохого настроения.

Чем больше узнаю людей, чем больше общаюсь с ровесниками, тем острее и глубже ощущаю радость того, что ты есть, ценность того, что знаю тебя. Порой мне кажется, только ты способна понять меня целиком и полностью, иногда мне кажется, только я способна прочувствовать и принять твою боль, – и то, и другое незримые узы, с усилением отчужденности и боли крепчающие.

До твоего дня рождения еще целый месяц, а я уже фантазирую, что я тебе подарю, как пройдет у тебя этот день, с кем ты увидишься, о том, какая ты будешь красивая и элегантная и как опять покоришь всех присутствующих и вновь приходящих. Что подарить тебе? Я подарю тебе то, что дарю тебе каждый день, каждый час – мысли о тебе, отношение, песни к тебе, – ничего более ценного у меня нет.

Ты – неплохая встряска для человечества – баллов эдак на восемь. Знаешь, иногда после какого-то чрезвычайного случая, будь то травма или потрясение, некоторые люди начинают внезапно для самого себя и для окружающих говорить на иностранном языке, другие приобретают способность к телекинезу, а совсем другие начинают просто писать стихи и песни. Так вот ты, правильнее сказать, не встряска, а ЧП – чрезвычайное происшествие, после встречи с которым у людей раскрываются чрезвычайно необыкновенные способности. «А мы с тобой так странно далеки, что нас сближает даже расстояние», – конец цитаты. Да тебе памятник при жизни нужно ставить за то, что ты заставляешь людей так писать.

Решено. Пора открывать клуб любителей и исполнителей песен, вдохновителем которых явилась ты. А таких наберется немало.

Вырисовывается эволюция сознания. Если раньше это был восторг от встречи с неопознанным летающим объектом, одновременно страх и риск, боязнь того, что он, однажды улетев, никогда не помигает своими огоньками, то теперь это… подобной аллегории еще не выдумано.

Одна большая сопричастность везде и во всем, внутри тебя, около тебя и независимо от тебя, как пространство, которым заполнено все, как пространство, которое заполняет только одно имя…

Во мне еще до сих пор доминирует огромный кусок минувших лет, который был эмоционально крайне насыщенным. И большая часть песен написана именно тогда. Даже родной город стал символом ностальгии.

***

Снаружи пасмурно, Внутри слезливо. Потеют руки от напряженья И от безделья разбиться Давно готовы о твердь бетона, Стона не вымолвив. Не смех, не злость, не страх, не дрожь, Когда уж будет невтерпеж… А на ладони – только дождь.

Ленинград или Санкт-Петербург? Конечно, Ленинград. Санкт-Петербург – для меня звучит холодно, по-европейски чопорно. Одноименный город уже есть в Америке, а Ленинграда на планете Земля нигде больше нет. Мне ближе, как я привыкла шутить, Пугачевская версия Мандельштамовского стихотворения. Он для меня был и остается Ленинградом. Я родилась в городе именно с этим названием. Здесь впервые влюбилась, начала писать песни. Он – источник моего вдохновения. Мое настоящее и прошлое. Здесь я похоронила своих близких людей…

Я абстрагируюсь от истории названия города и ассоциирую Ленинград в первую очередь с блокадой, Великой Отечественной войной, шестидесятниками, с Бродским… И сама себя до сих пор считаю ленинградкой. Сергей Довлатов писал: «Благородство здесь так же обычно, как нездоровый цвет лица, долги и вечная самоирония».

Еще ленинградцев отличает особый нерв, трепетность и тактичность.

Несмотря на то, что десятилетиями из города вымывали элиту, он остается символом русской духовности, творческой мысли, интеллигентности. И я не согласна с расхожим мнением, что «Питер иссяк» и из культурной столицы превратился в заурядный мегаполис. Скорее всего, это мнение обусловлено личной разочарованностью, субъективными переживаниями отдельных людей. Конечно, у нас не самый благоприятный климат – низкое свинцовое небо, частые дожди… Зато какая здесь мощь! Какие люди!

Трагическое событие апреля 2017 года. Теракт в метро. Взорван вагон. И первые, кто выбрался на платформу, не разбежались в панике, а кинулись оказывать помощь пострадавшим. Метро закрыли. Город встал. Таксисты и горожане на личных автомобилях бесплатно развозили людей по домам.

Это мой город. Не могу представить себе жизнь в другом месте. Уезжая на гастроли, уже на третий день начинаю скучать. Как я люблю прокатиться по набережным, потоптаться по родным Пескам, выветриться в ЦПКиО, Таврическом саду, Пушкинском и Гатчинском парках, сказать «Здравствуй!» Растреллиевскому чуду – Смольному собору. И в очередной раз возмутиться: «Какого черта сняли маятник Фуко из-под купола Исакия!»

* * *

(из серии: семейные анекдоты)

– Возьму купальник и пойду загорать на Петропавловку.

– Так ведь еще, наверно, рановато, холодно!

– А я пальто надену.

Все течет, все меняется… Развалилась страна, в которой я выросла, не вернуть многих людей, нет прежней меня, но не стерлись в памяти адреса и лица. И хоть ты тресни, но это по-прежнему для меня Ленинград! Петроградка, Купчино, Просвет… С этих улиц мне подмигивает моя юность, и, кажется, в одной из подворотен скрылось детство. Но, к великому сожалению, с годами город превращается для меня в живой некрополь. В каждом районе свои маячки скорби. Петроградская сторона вся пешком исхоженная: Левашовский проспект, улица Широкая, она же Ленина – здесь жил Виктор Александрович Смирнов. Улица Орбелли в районе площади Мужества с многоэтажкой Светы Голубевой. На севере – проспект Просвещения, именно сюда, на улицу Ивана Фомина, к дому Натальи Николаевны в студенческие годы я мчалась на велосипеде. Васильевский остров… здесь на Смоленском кладбище могилы дорогих мне людей – уже три. И лишь одно место в городе я катастрофически не переношу – проспект Обуховской обороны. Боюсь до дрожи всю жизнь, как будто ведомая предчувствием. Именно здесь на перекрестке с улицей Дудко ранним утром 29 октября 2004 года Оля Гусева оступилась на трамвайных рельсах…