Читать книгу "Мое особое мнение. Записки главного редактора «Эхо Москвы» - Алексей Венедиктов"

И гражданскую войну на Украине целиком на российскую агрессию списать тоже не получится. Что же это за агрессия, когда в страну-агрессор бежит огромное количество людей из страны, которая этой агрессии якобы подвергается? Из Украины в Россию бежало 800 тысяч человек примерно. И 1 миллион 200 бежало из зоны боев (в основном) во внутреннюю часть Украины. Что это, как не гражданская война? Это в результате агрессии в Крыму больше 90 % было за то, чтобы он вошел в состав России? Дело не в том, что я считаю референдум незаконным – они-то, крымчане, считают его законным? Это что, не внутриукраинская история?

Огромная проблема связана со случайностями, которые могут привести к эскалации, accidents, как говорят на Западе. Там считают, что «Боинг» – это accident, который все сильно накалил. Поэтому, если совершенно случайно на Украине расстреляют колонну, в которой будут офицеры российского Генштаба, находящиеся там по приглашению украинской стороны (их около двадцати человек), то для Владимира Путина это будет casus belli. Представим обратную историю: какое-нибудь покушение на Порошенко. Никто никогда не узнает, что было на самом деле, но это станет casus belli. Или, например, гибель американских инструкторов на подорванной машине.

Я считаю – и об этом я говорил публично – что малайзийский «Боинг» был сбит ополченцами по ошибке. End of story. Это мое мнение на основании открытой и экспертной информации, и я объясняю, почему оно такое. Я для составления мнения о «Боинге» встречался с военными экспертами, они мне чертили планы. Никто не запрещает мнение, но важны мотивировка и аргументированность этого мнения. После «Боинга» мне сказали, что я не имел права высказывать этого мнения. Со мной так давно никто не разговаривал, если честно. Разговор был длинный, серьезный, с криками, с воплями. Я почувствовал, что «Боинг» – это центральная точка перелома.

В феврале 2014 года еще до Крыма на киевском «Громадянском телевидении» я сказал, и сейчас готов это повторить, что если вы – украинцы не поймете, что полковник «Беркута» является вашим соседом по лестничной клетке, что ваша жена одалживает его жене соль, вы получите гражданскую войну. У нас тоже в советское время в школьных учебниках писали, что не было никакой Гражданской войны, а была иностранная интервенция. Это проклятые американские, британские во главе с Черчиллем, японские, французские интервенты, и немцы подкармливали белые армии и т. д. А это была настоящая Гражданская война. И казаки из одного и того же села резали друг друга. Тогда на меня заорали, не поверили. Потом получили.

Безусловно, в событиях на Украине есть значительный элемент российского вмешательства – поставки, инструкторы. Но основная масса воюющих, как я уже отмечал, это не российские граждане. Кстати, когда 2 мая 2014 года произошло противостояние в Одессе, многие медиа, в том числе и в Киеве, писали, что эту трагедию устроили русские, а из почти полусотни погибших не было ни одного гражданина России, только приднестровец и молдаванин. Остальные – граждане Украины. И это не гражданская война?

Это внутренняя проблема Украины. Хотите окончить войну – сначала сделайте так, чтобы ваши граждане не поддерживали Россию в Донбассе… Подумайте, почему они поддерживают Россию? От кого они защищаются? Сколько человек пришло на похороны Моторолы? Мы видели фотографии. Сколько человек? Вы видели эту площадь, заполненную людьми? Это что, из России приехали, что ли? Ростовские бабушки и дедушки?

Конечно, Россия вносит вклад в разжигание ситуации, потому что нынешняя наша власть считает, что это выгодно России, выгодно Российскому государству, чтобы Украина не была в сфере Евросоюза, в сфере НАТО. И Владимир Владимирович Путин считает – с моей точки зрения, ошибочно, но считает, – что это так.

При этом Россия для Донбасса – это защита. За Порошенко сейчас стоит весь мир: США, Евросоюз – основные игроки. Совершенно очевидно, что Порошенко должен использовать эти страны как рычаг давления на Россию, которая заинтересована в сотрудничестве с этими странами. А дальше – это уже тонкости переговоров, это, знаете ли, такой вальс: две шаги налево, две шаги направо, шаг вперед и два назад… Потому что ничего быстро не решится.

Ангела Меркель, насколько мне известно, еще в мае 2017-го дала понять: уйдите из Донбасса, и мы сделаем все, чтобы снять санкции. Путин ответил: как только мы уйдем из Донбасса, там начнется резня. И есть основания полагать, что он прав: никакого партизанского движения в поддержку Украины в Донбассе нет, больше миллиона человек оттуда уже уехали, остальные за сепаратистов. Нет, Донбасс не удастся впихнуть в Украину, это Карабах – ровно такая же многолетняя и неразрешимая проблема. Одинаково нужная и России – чтобы пугать, – и Украине, чтобы все на нее списывать.

Сегодня в мире есть угрозы, гораздо более страшные для Запада и для России, нежели то, что сейчас происходит вокруг Украины. Я имею в виду такую экономическую угрозу, как Китай, который находится совсем рядом с нами, я имею в виду радикальный исламский терроризм, который угрожает как Западу, так и нам, я имею в виду распространение оружия массового поражения среди стран с неустойчивой политической системой. Это гораздо более серьезные угрозы. Поэтому противостояние с Западом мне кажется неконструктивным. Путин, Обама, Трамп и Меркель уйдут когда-нибудь – с постов хотя бы, а Россия, США, Европа останутся. Мы с вами останемся. Поэтому я за то, чтобы они договорились.

Я часто езжу с Лавровым и смотрю на попытки всех договориться. В начале конфликта, в 2014 году украинское правительство и западные партнеры вели себя очень сдержанно. Они угрожали санкциями, но не вводили их. Но я был почти уверен, что это перерастет в санкции. Я считаю, что в таких ситуациях думать надо не о Западе, а о России. Думать о дополнительных угрозах и рисках, которые возникают для нашей страны. Почему нас все время так волнуют США, Брюссель, Киев, наконец? Я говорю об угрозах для моей страны, а вы мне говорите про Запад. Путь они там свое правительство критикуют, а я свое правительство буду здесь критиковать.

В итоге американцы четко озвучили свою позицию по санкциям. Очень четко и явно, и я довел это до тех в Москве, кому это было сказано. Позиция американцев по санкциями имеет три аспекта. «Мы понимаем, что сейчас при этом президенте вы Крым возвращать не будете. Поэтому персональные санкции, которые были введены «по Крыму», сохранятся. Но вас это не должно волновать, поскольку они персональны. Если вы уходите с юго-востока Украины (так они называют Новороссию), то секторальные санкции снимаются. Просто снимаются, и все. Если вы остаетесь на юго-востоке, санкции остаются. Если вы продвигаетесь еще на метр вперед от существующих ныне границ, санкции математически расширяются». Вот, собственно говоря, какой посыл был сюда, в Москву. Я его донес, а дальше пусть те, кому он предназначался, решают, что с ним делать.

А вот история с провозглашением Малороссии в июле 2017 года, несмотря на все усмешки в Твиттере, не такая уж и дурная. Сурков, исчезнувший не только из информационного, но и властного поля, предложил забавную концепцию – объявить всю Украину несостоявшимся государством и перезапустить проект вассального образования как будущей части России. Малороссия ведь была частью Российской империи. То есть идти не по крымскому или абхазскому, а по южноосетинскому сценарию с последующим объединением. Сейчас создать что-то по типу ГДР/ФРГ, а Минские соглашения – побоку. Действительно, какие-то соглашения… Очевидно, что Кремль эту идею одобрил.