Читать книгу "Мое особое мнение. Записки главного редактора «Эхо Москвы» - Алексей Венедиктов"

И я боюсь, что аннексия Крыма привела к тому, что сторонники федерации теперь на Украине победить не смогут. Теперь идея федерации может только пугать: а-а, федерация – а потом регионы выскочат и начнут уходить – одни в Польшу, а эти еще куда-то… Нет, тогда унитарное государство – и всем стоять под штыком. В России подобные «федерализаторские» идеи, кстати, запрещены уголовным кодексом. Пойди проведи референдум по отделению. Ты не можешь даже подписи начать собирать за референдум по отделению в РФ, это уголовное преступление, пять лет только за интенцию. То же самое было на Украине. Там не было права на референдум одной из областей…

* * *

Часто спрашивают – была ли возможна гражданская война в Украине без поддержки российскими властями сепаратистов в 2014 году? На мой взгляд, надо разделять 14-й год, когда еще существовал проект «Новороссии» и когда Россия действительно всей своей мощью и силой в середине февраля поддерживала сепаратистов с целью оторвать часть территории Украины, включая, кстати, Мариуполь. Тогда там действительно было и тяжелое вооружение, которое пришло из России, я имею в виду в том числе танки «Т-90А» (расследование по этому поводу вели замечательные ребята из Bellingcat). Все наблюдательные люди прекрасно понимают, что на востоке Украины находятся профессиональные российские офицеры, генералы – отставники – не отставники, отпускники – не отпускники. Очевидно, что объем боевых действий 2014–2015 годов был огромный, войсковой. Очевидно, что такой высокий уровень боевой координации был осуществлен российскими офицерами. Отпускниками, отставниками – это неважно.

Но после Минских соглашений февраля 2015 года мы видим, что различие между тем, что происходило в 14-м году и после февраля 15-го, заключается в том, что сейчас основную вооруженную ударную силу на этих территориях составляют сепаратисты. Тому есть как объективные цифры, так и свидетельства. Я же общаюсь не только с российскими чиновниками, которые следят за ситуацией на Украине. Я общаюсь с чиновниками, представляющими группы по минским договоренностям, я имею в виду дипломатов, в первую очередь – французских, немецких, американских. И не только дипломатов. Я могу сравнивать, что они говорят как публично, так и не публично.

Что на конец 2017 года представляют из себя сепаратистские силы? Основная ударная сила сепаратистов – это приблизительно 38 тысяч человек, которые включают в себя два корпуса. Главный вопрос: сколько из этих 38 тысяч составляют граждане Украины? И сколько там российских граждан – неважно: наемников, военнослужащих, служащих ЧВК? По оценкам американских, назовем их так, наблюдателей, граждане России во второй половине 17-го года составляли всего от нескольких десятков до несколько сотен человек из этих 38 тысяч.

Поддерживает ли силы сепаратистов Россия? Поддерживает. Помогает ли им финансово? Скорее, да. Помогает ли им стрелковым оружием? Скорее, да. Помогает ли им иным вооружением? Скорее, да. Инструкторами? Скорее, да. Частные военные компании? Скорее, да. Но очень легко и просто говорить о том, что надо вывести иностранные военные вооруженные формирования, разоружить незаконные вооруженные формирования, вывести российскую технику, если она есть… Кстати, это записано в минских протоколах и подписано представителем России. Всё абсолютно правильно. Но это одна часть проблемы. А другая ее часть – надо обеспечить безопасность двух с половиной миллионов человек, которые сейчас находятся на этой территории, где идет конфликт. Поэтому нет простых решений. Просто было зайти – поджечь. И Россия это сделала. Еще раз повторю: в 2014 году, безусловно, Россия инициировала эти события и участвовала в них.

Помните известный лозунг Ленина – «Превратим империалистическую войну в войну гражданскую!» Любой военный конфликт рано или поздно меняет свой характер и направление. Если в 2014 году главной задачей руководства России было создание «Новороссии», то мы видим, что сейчас этого проекта уже не существует, что Путин торгуется с западными партнерами – с немецким канцлером, французским президентом, с одной стороны, с американской администрацией, с другой. Петра Порошенко он своим партнером не считает. Путин торгуется из-за территорий на востоке Украины. И сепаратисты ему постоянно говорят: «Вы нас бросили, вы нас бросите…» А он отвечает: «Я вас не брошу…» Очень непростая история.

* * *

Жизнь Януковича во время Майдана, безусловно, была в опасности. Майдан – это революция. Ночь, столкновение между отрядами «Беркута» или президентской охраны и отрядами «Правого сектора», на улице возня. В конечном итоге, кстати, боевики «Правого сектора» в президентский дворец так и не ворвались.

Но я думаю, что он испугался – и правильно сделал. В Межигорье, может быть, ему ничего не угрожало. А вот в здании администрации, где толпа с факелами, – там все что угодно могло произойти. Его вывела собственная охрана. И опять-таки Путин прав, говоря, что люди на Майдан вышли против режима.

Примечательно, что Путин говорил именно о коррупционной составляющей режима Януковича и о недовольстве людей этой коррупцией и этим режимом. Он это говорил в первый год и во второй. При этом для него одно (недовольство) не противоречит другому (незаконности бунта и свержения Януковича). Он считает, что недовольством – законным недовольством – людей воспользовались «западные партнеры», которые инструментализировали вооруженное выступление, то есть переворот. Недовольство было законное, а переворот – незаконный. Путин это говорил публично.

Люди, толпа, бо́льшая ее часть, абсолютное большинство вышли с протестом против режима: сначала коррумпированного режима, потом режима, который отдал приказ на избиение студентов в ноябре, потом режима, который отдал приказ стрелять. И пусть нам тут про снайперов не рассказывают. Поезжайте в Киев, посмотрите точки и узнайте, кто имел доступ на эти крыши, на эти 5 точек, как они охранялись. Поузнавайте. Там идет расследование.

Я говорил с людьми, которые ведут расследование, в том числе с европейцами. Все знали, там же толпа: это здание кем-то охранялось. Туда никто не мог попасть, помимо того-то. Вот этот этаж охранялся тем-то. Все это зафайлено, записано. Просто это должно быть документировано и выложено. Там могли быть бывшие спецназовцы или кто-то еще, но никаких кадровых российских там не было, никаких доказательств этому нет. А предъявленные шевроны и нашивки – от старой формы. Поэтому, конечно, это внутриукраинская история. И очевидно, что будут предъявлены приказы по расстановке снайперов, и эти приказы, эти документы (они были оставлены в МВД) будут сравнены с теми точками, откуда велась стрельба, и вы увидите. Вот приказ командира: такому-то занять такую-то позицию и держать ее. И потом мы видим, что с этой точки стреляли.

Россия совершенно правильно требует гласного расследования. Оно делается, оно будет сделано. Кстати, американский посол сказал, что, «если к нам обратятся, наши агенты ФБР тоже поучаствуют». А я на месте Яценюка еще бы к российским спецслужбам обратился. Как по химическому оружию. Мне недавно напомнили. 28 января 2014 года в Брюсселе я задал Путину вопрос: «А не пора ли нам созывать Женеву-3 по Украине?» Все – ха-ха-ха. Международная конференция – ха-ха-ха. Вот вам и ха-ха-ха. Сейчас будете созывать. Седых людей слушать надо.