Читать книгу "От фермы к фабрике. Новая интерпретация советской промышленной революции - Роберт Аллен"

Для того, чтобы провести общее сравнение производительности каждого гектара земли в сельскохозяйственной системе двух регионов, необходимо подсчитать общий объем сельскохозяйственного производства и разделить его на количество гектаров земли. В табл. 4.4 отражены объемы производства, выраженные в довоенных ценах российской экономики, которые использовал в своем исследовании Прокопович, а также в ценах 1920 г. по данным канадской переписи. В целом результаты расчетов похожи. Наиболее показательным, пожалуй, будет сравнение, в котором анализ приводится из расчета на гектар мелиорированной земли. При расчете в рублевом выражении общий объем производства на гектар в России и Северной Америке примерно совпадает. Если провести подсчет в долларах, оказывается, что Россия на 8 % опережает Великие равнины. При этом российское производство имеет небольшое преимущество в производстве зерновых культур, а Северная Америка серьезно лидирует по продукции животноводческого комплекса.

Согласно данным табл. 4.2, в 1920-х гг. в России практически не было возможности для повышения производительности гектара земли. Низкая урожайность Великих равнин и канадских прерий вовсе не является следствием неудачных исследований в сельском хозяйстве — напротив, как подчеркивают Олмстед и Род (2002), в этот период велась масштабная экспериментальная работа по выведению новых сортов семян, устойчивых к вредителям и болезням, а также предпринимались попытки создания такого сорта пшеницы, который можно было выращивать в суровых условиях Великих равнин. По иронии судьбы некоторые из наиболее популярных сортов, например «кубанка» и «Харьков», поставлялись из России, что вовсе не способствовало развитию североамериканского сельского хозяйства, а даже несколько его ограничивало (Олмстед и Род. 2002, 11, 12, примеч. 37). Выгода от выведения прочих сортов была весьма незначительна. Так, сорт «маркиз», который подходил для климата провинции Саскачеван, позволил повысить урожайность лишь на 14 %, а самым значительным достижением после внедрения этого сорта стало сокращение периода созревания на 8 %, что дало возможность освоить северные территории под нужды сельского хозяйства (Уорд. 1990, 44). Эти достижения были не столь существенными. Не следует забывать, что все эти мероприятия требовали создания государственной системы экспериментальных станций, а также предполагали долгие годы испытаний, включая тестирование тех сортов, которые не давали ожидаемого результата. Поэтому можно сказать, что в Северной Америке не существовало таких аграрных технологий увеличения урожая, которые помогли бы России за короткий срок повысить уровень снабжения страны продовольствием.

В этих условиях статистика урожаев на Великих равнинах демонстрирует противоречивый опыт исследований, раскрывает те скромные возможности, которые были доступны советскому аграрному сектору. График 4.1 отражает историю урожаев пшеницы в Северной Дакоте и России/СССР за период с конца XIX в. до 1990-х гг. Как уже отмечалось в гл. 2, в преддверии XX в. земли Северной Дакоты давали около 1200 кг/га, в то время как в России этот показатель составлял 500 кг/га. В обоих регионах в 1920-1930-х гг. произошло сближение на уровне 700 кг/га, хотя могли наблюдаться резкие спады объемов урожая, характерные для периодов засухи или политических беспорядков. Использование удобрений, вошедшее в практику после окончания Второй мировой войны, коренным образом изменило ситуацию, позволив в разы повысить урожайность полей как в Северной Америке, так и в СССР. Таким образом, график 4.1 позволяет сделать два весьма важных заключения об истории советского сельского хозяйства. Во-первых, если анализировать урожайность полей из расчета на акр площади, то показатели российской стороны практически не имеют расхождений с показателями сходного по климатическим условиям региона Северной Америки. Иными словами, нельзя говорить о том, что в этом аспекте аграрный сектор России отставал от аналогичного региона экономически развитой страны. Во-вторых, вплоть до 1950-х гг. у Советского Союза не было реальной возможности нарастить производство продовольствия за счет повышения урожайности полей.

Схожая ситуация прослеживается и в животноводстве. За счет повышения норм скармливания можно было стимулировать производство молока и мяса. Однако даже в этом случае выгоды были бы не настолько существенными, а затраты на их достижение, напротив, огромны. Лучшие породы скота способны были быстрее набирать вес, что тем не менее потребовало бы увеличения объема кормов. При этом задача улучшения качества животноводства в России при любой социальной организации общества предполагала длительные сроки исполнения. Здесь не было достижений «зеленой революции», которые по аналогии с развивающими странами, пережившими «революцию» в 1960-х гг., могли бы стать инструментом для стимулирования стремительного роста показателей сельскохозяйственного сектора и позволили бы значительно нарастить объемы производства.

График 4.1. Статистика урожаев пшеницы, Россия/СССР и Северная Дакота, 1885–1990 гг.

Источник: Данные по сборам урожая в Северной Дакоте взяты из данных Министерства сельского хозяйства США (1955), Статистики сельскохозяйственной отрасли (Министерство сельского хозяйства США, различные годы), Статистического обзора США (Бюро переписи США, различные годы). Данные по российским и советским показателям — из работы Беннета (1933), ФАО (Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН), Ежегодный отчет по производству (различные годы). Расчет данных по урожаям пшеницы в СССР в 1930-х гг. произведен на основе совокупной статистики урожаев всех зерновых культур.

Труд

Нельзя отрицать, что Северная Америка действительно обладала технологическим преимуществом в сельскохозяйственном секторе, хотя следует подчеркнуть, что внедрение оборудования позволяло повысить скорее производительность труда работника, а не урожайность на гектар земли. Импорт технологических достижений в СССР мог способствовать высвобождению рабочей силы на фермах, но вряд ли помог бы увеличить поставки продовольствия в города.

Превосходство Северной Америки становится очевидным, если сравнить уровень занятости на гектар в обоих регионах. Идеальным методом является подсчет общего количества рабочих часов, проведенных работником в поле, и корректировка часов с учетом различий в эффективности работы. Однако невозможно произвести точный подсчет, который требуется для этой методики. Оптимальный для нас вариант — посчитать общее количество хозяйств, которое отражает количество семей, занятых в сельском хозяйстве. В 1913 г. на территории европейской части России проживало около 16 млн крестьянских семей, в то время как в США и Канаде, по данным переписи, насчитывалось 481 399 фермерских хозяйств. Расчет трудовых затрат в России на основе этого метода может быть завышен, так как он не учитывает, что члены крестьянской семьи частично были заняты вне сельскохозяйственного сектора; в регионе Северной Америки, напротив, цифры могут оказаться ниже фактических, поскольку здесь, с одной стороны, существовала практика найма работников в сезон сбора урожая, с другой — для обмолота зерна обычно приглашали подрядчиков, в отличие от России, где все этапы производства приходились на самих крестьян. Хотя следует отметить, что процент дополнительной рабочей силы в сельскохозяйственном производстве был весьма невысоким (Уорд. 1990,126–128).