Читать книгу "От фермы к фабрике. Новая интерпретация советской промышленной революции - Роберт Аллен"

Таблица. 4.4. Объемы производства на единицу площади (га): сравнение России с Великими равнинами и прериями

Источники: Данные по Канаде и США взяты из тех же источников, что и для таблиц 4.1 и 4.2. Самой непростой задачей стал расчет объемов производства мяса. Канадские источники (1924–1928. Т. 5. С. 52–53) давали данные по количеству животных, проданных и убитых на фермах. Соответствующие данные по штатам США рассчитывались на основе размеров стада. Расчет количества мяса на одну особь произведен на основе статистики по количеству убитых животных и количеству произведенного мяса, указанной в работе Лиси (1983). Количество говядины на особь было установлено в размере 485 кг, телятины — 100 кг, свинины — 125 кг, баранины — 40 кг.

Данные по России — см.: Прокопович (1918, 27–44). Сопоставление данных по площади земель и количеству ферм в России и Северной Америке позволяет раскрыть фундаментальное различие сельскохозяйственных систем двух регионов — это разница в масштабах хозяйств. Так, в Северной Америке средний размер фермы достигал 84 га мелиорированной земли, а в России — только 11 га.

Вместе с предыдущими выводами о производительности эти условия играли важную роль в производительности труда. Объем производства на каждого работника сельскохозяйственной отрасли равен производительности гектара, умноженной на количество гектаров, приходящихся на одного работника. Табл. 4.4 показывает, что объемы производства с каждого гектара в России и в Северной Америке примерно совпадали, но занятость на единицу площади в России в 8 раз превышала аналогичные показатели североамериканского региона. Следовательно, объем производства на каждого работника в России был в 8 раз ниже, чем на Великих равнинах. Недостаток российского сельского хозяйства заключался не в биологических факторах, определяющих уровень производства на единицу площади и урожайности на единицу скота, а скорее — в организационных и технологических аспектах, от которых зависел уровень занятости сельскохозяйственного работника.

Каким образом могли североамериканские фермеры обрабатывать в 8 раз больше земли, чем российские? Частично это достижение является следствием механизации сельского хозяйства, поскольку без гужевых уборочных машин и паровых молотилен фермерские хозяйства Америки и Канады не разрастались бы до таких масштабов. Есть и другие причины: даже имея в распоряжении примитивные технологии, можно было снизить занятость в советском аграрном секторе. Такая возможность существовала и в 1913 г., и тем более в период нэпа. Однако общинное устройство деревни — а с ним и сельского хозяйства — истощало трудовые ресурсы, рассредоточивая их по малым хозяйствам.

Перед тем как перейти к оценке «перенаселенности» или безработицы в сельском хозяйстве, следует определить, какие условия труда существовали в тот период в аграрных системах России и Северной Америки. В 1900 г. большинство крестьян в России использовали орудия труда, аналогичные тем, что применялись в начале XIX в. в североамериканском регионе. Обработка земли велась деревянным плугом, боронили зачастую суховаткой. Сеяли вручную из лукошка, жали серпом, а молотили с помощью «цепа, вил, шупеля и веяльного листа» (уполномоченный по трудовым вопросам США, 1899, 86). В Северной Америке к 1900 г. на смену деревянным орудиям труда пришли стальной плуг и дисковая борона, посев производился механически, для сбора урожая применялись гужевые уборочные машины и сноповязалки, а для молотьбы внедрялись паровые механизмы.

Существует ряд исследований, посвященных влиянию этих нововведений на условия труда в Северной Америке, поэтому можно сопоставить их с работами о российской системе фермерских хозяйств и получить полноценную картину воздействия технологических изменений на труд человека (табл. 4.5). Согласно анализу, приведенному уполномоченным по трудовым вопросам США (1899), сравнение результатов применения ручного и механизированного труда показывает, что сельскохозяйственные технологии 1830-х гг. требовали 64 часов работы на каждый акр земли или 20 человеко-дней работы на гектар (при условии, что рабочий день длился 8 часов). В 1920-х гг. к аналогичным результатам пришли экономисты Госплана в ходе исследований текущей ситуации в советском аграрном секторе (Каган. 1959, 452, примеч. 6). Их данные показывают, что для анализа был взят средний показатель, равный 20,8 человеко-дней работы на гектар земли (в данном случае «человек» означает трудозатраты взрослого работника мужского пола). Чаянов в своей работе (1966, 183–190) приводит похожие выводы нескольких российских исследователей.

Конечно, внедрение механического оборудования позволяло существенно снизить трудозатраты на обработку полей. К началу XX в. количество часов работы на каждую единицу площади уменьшилось почти на 90 % (табл. 4.5). Это сокращение затронуло большинство сельскохозяйственных операций. Кроме того, требовалось гораздо меньше плужной обработки и боронования — более крупные гужевые механизмы возделывали почву на большую глубину и давали более тщательное рыхление. Для Северной Америки экономия трудовых затрат (табл. 4.5), которую давала механизация, имела огромное значение, позволяя обрабатывать огромные сельскохозяйственные площади и расширять хозяйственные объекты.

Однако нехватка современного оборудования вовсе не была единственной причиной столь небольшого размера хозяйств российского крестьянства, поскольку они были довольно мелкими, даже если рассматривать этот аспект с точки зрения общего опыта использования ручных орудий труда. Если по методу Прокоповича экстраполировать нормы Госплана (20,8 человеко-дней на гектар) на российское сельское хозяйство, то итогом станет потребность в 17,8 миллионах лет работы в 50 областях европейской части России[46].

С учетом того, что в данном регионе проживало около 16 миллионов крестьянских семей, можно предположить наличие порядка 39,7 миллионов эквивалентных лет работы взрослого мужчины[47]. Таким образом, очевидно, что даже при условии, если в расчет не берется уровень организации или механизации труда, население региона в 2,2 раза превышало потребность сельского хозяйства в труде.