Читать книгу "Наталия Гончарова. Любовь или коварство? - Лариса Черкашина"

Но «женка душа» вполне освоилась с ролью не только супруги, матери, но и хозяйки. «Ты, мне кажешься, воюешь без меня дома, сменяешь людей, ломаешь кареты, сверяешь счеты, доишь кормилицу. Ай да хват-баба! что хорошо, то хорошо».

В этих стенах Натали довелось испытать и чувство, прежде ей почти неведомое. Верно, ревнивые строки молодой жены доставляли поэту особое, ни с чем не сравнимое удовольствие. Как радостно отшучивался Пушкин:

«Грех тебе меня подозревать в неверности к тебе и в разборчивости к женам друзей моих. Я только завидую тем из них, у коих супруги не красавицы, не ангелы прелести, не мадонны etc. etc.»

Дом Алымова, единственный из всех петербургских адресов женатого Пушкина (за исключением снимаемых на лето дач), не сохранился: на его месте в 1876 году воздвигнут великолепный каменный особняк.

А вот ангелочки, с коими Сергей Львович сравнивал некогда маленькую внучку, и по сей день взирают на прохожих с фасада изысканной в стиле барокко лютеранской церкви-ротонды Святой Анны, что на другой стороне улицы. Как и в те достопамятные времена, когда по Фурштатской прогуливались супруги Пушкины…

Мемориальной доски на особняке, свидетельствующей, что прежде на этом месте стоял дом Алымова, один из пушкинских адресов Петербурга, нет. Но зато есть другая с выбитыми в мраморе строками: «Здесь на квартире Д. В. Стасова в 1917 году неоднократно бывал Владимир Ильич Ленин». И с профилем вождя в его знаменитой пролетарской кепке.

Какие только кульбиты не делает порой история! Фурштатская, дом 20: этот адрес вобрал в себя символическое скрещение путей «медной бабушки» Екатерины II и «дедушки русской революции» Владимира Ильича, свергнувшего с престола ее царственных потомков.

Все-таки удивительна старая петербургская улица, помнящая легкую походку Натали, быструю поступь Александра Сергеевича и торопливые шаги вождя мирового пролетариата.

Фурштатская стала счастливой и для внучки поэта Верочки Пушкиной. Став женой блестящего офицера, адъютанта великого князя Михаила Николаевича, а в будущем генерала Сергея Мезенцова, Вера Александровна в сентябре 1901-го поселилась с супругом на той же улице, где некогда жил ее великий дед.

«В Морской в доме Жадимеровского»

Возвращение из Москвы осенью 1832-го сопряжено было для Пушкина с большими беспокойствами.

«Приехав сюда, нашел я большие беспорядки в доме, — пишет он в начале декабря Нащокину, — принужден был выгонять людей, переменять поваров, наконец нанимать новую квартиру, и следственно употреблять суммы, которые в другом случае оставались бы неприкосновенными».

К хлопотам хозяйственным добавились и семейственные. В том же письме поэт доверительно сообщает другу:

«Наталья Николаевна брюхата опять, и носит довольно тяжело. Не приедешь ли крестить Гаврила Александровича?»

Именно так Пушкин хотел почтить память своего далекого предка, прославившегося в Смутное время. Но Наталия Николаевна с этим именем не согласилась, и сына нарекли Александром.

Грядущее событие не осталось незамеченным, и князь Вяземский в начале 1833 года спешит поделиться с Жуковским собственными «наблюдениями»: «Пушкин волнист, струист, и редко ухватишь его. Жена его процветает красотою и славою. Не знаю, что делает он с холостою музой своей, но с законною трудится он для потомства, и она опять с брюшком».

Итак, в декабре того же 1832 года Пушкины перебрались с Фурштатской на новую квартиру в дом Жадимеровского, что на углу Большой Морской и Гороховой. Иногда в адресе указывали: «У Красного моста».

С домовладельцем Петром Алексеевичем Жадимеровским, выходцем из богатой купеческой семьи, заключен контракт на аренду квартиры сроком на год: «…в собственном его каменном доме… отделение в 3-м этаже, на проспекте Гороховой улицы, состоящее из двенадцати комнат и принадлежащей кухни, и при оном службы… В трех комнатах стены оклеены французскими обоями, в пяти комнатах полы штучные, в прочих сосновые, находящиеся в комнатах печи с медными дверцами…в кухне английская плита, очаг с котлом и пирожная печь с машинкою». Стоили новые апартаменты недешево — три тысячи триста рублей банковскими ассигнациями в год.

Дом на Большой Морской памятен светскими успехами Натали, — от его подъезда экипаж доставлял первую красавицу Петербурга в Зимний и в Аничков, на Дворцовую и Английскую набережные к особнякам Аавалей, Фикельмонов и Салтыковых. Зима в тот год выдалась на редкость веселой: костюмированные балы, рауты, музыкальные вечера и масленичные гуляния казались одним нескончаемым празднеством. В феврале 1833-го на маскараде жена поэта в облачении жрицы солнца имела особый успех — тогда сам Николай I провозгласил ее «царицей бала».

И в этой светской блестящей суете грустные раздумья одолевали Пушкина:

«…Нет у меня досуга, вольной холостой жизни, необходимой для писателя. Кружусь в свете, жена моя в большой моде — все это требует денег, деньги достаются мне через труды, а труды требуют уединения».

Но муза не покидает поэта: появляются новые главы романа «Дубровский», ложатся на бумагу строфы поэмы «Езерский», переписывается набело баллада «Гусар», рождаются стихи. Пушкин приступает к «Истории Пугачева», днями пропадая в архиве…

В доме на Большой Морской кипит литературная жизнь: захаживает к Александру Сергеевичу молодой Гоголь, живущий поблизости — на Малой Морской. Бывает в гостях Владимир Даль, — декабрем 1832-го он помечает в записной книжке свой первый визит на Большую Морскую.

Отсюда Пушкины часто выезжают в театр (у них — своя ложа), к Карамзиным и Вильегорским, к Жуковскому. Александр Сергеевич становится членом Английского клуба и частенько туда захаживает, благо, клуб находится неподалеку от дома — на набережной Мойки, у Синего моста.

«Для развлечения вздумал было я в клобе играть, но принужден был остановиться. Игра волнует меня — а желчь не унимается», — сетовал как-то поэт.

От дома Жадимеровского рукой подать до Невского проспекта, а там — великолепный книжный магазин Беллизара и лавка Смирдина, где всегда можно приобрести литературные новинки, — такое соседство не могло не радовать Пушкина. В числе гостей книгопродавца и издателя А. Ф. Смирдина, когда тот, в феврале 1832-го переехав на Невский, задал там знатный обед для петербургских писателей, был и Александр Сергеевич.

Из газеты «Русский Инвалид»:

«На сей праздник приглашено было до 120 русских писателей… На одном конце стола сидели И. А. Крылов, В. А. Жуковский, A.C. Пушкин, князь П. А. Вяземский… Первый тост Николаю Павловичу (Николаю I. — Л.¥.)… Бокал за здоровье всех живущих ныне Поэтов, Прозаиков, Сочинителей, Переводчиков и Издателей — был последним».

В годовщину новоселья Смирдин вновь собрал гостей на литературное застолье, и Пушкин, присутствовавший на нем, был необычайно оживлен, весел и остроумен.

В доме на Морской случались и семейные торжества: в феврале 1833 года здесь праздновали девятнадцатилетние Сергея Гончарова, младшего брата Натали, — по сему случаю у виноторговца Рауля было заказано шампанское «Мадам Клико»; в мае — Пушкины (в гости к сыну и невестке пожаловали родители поэта) снова собрались за праздничным столом — поднять бокалы с шампанским за здоровье годовалой Маши. В начале июня — здесь поздравляли именинника Александра Сергеевича.