Читать книгу "Верну любовь. С гарантией - Наталья Костина"

— Нет, Сашок, не нашли. И чтоб красивая, и надежная, и толковая… Сам понимаешь, что одним махом какая-нибудь дебилка все дело завалить может! Черт-те кого мне предлагали: то наружницу, считай бабку пенсионного возраста, то практикантку толковую из секретариата. Специально вчера поехал посмотрел. Как увидел я эту практикантку! Бежал, все оглядывался, боялся, что догонит. Может, она в чем-то и толковая, но — на личике горох молотили, шестьдесят последнего размера жопа и ножки, как у рояля… В мини-юбке. Что? А, давайте, давайте! Бухину не забывайте наливать. Вот у Катерины ножки… А что? — Он внезапно завертел головой. — И все остальное очень даже ничего! И голова на месте! Кабанников! Слушай, мне такая трезвая мысль сейчас в голову пришла…

— Такая мысль только в пьяную голову могла прийти. Конечно, Катерина, кто ж еще! И всех фигурантов знает, и чего от кого ожидать можно… Правда, при этом мы человека из отдела теряем… Ну ничего, заменим как-нибудь. Да, идейка неплохая, неплохая…

— Бухин, ты ж после суток. Ты чего домой не поехал? Катерину поздравить хотел? Ну и все, иди! Ты небось еще к зазнобе своей сейчас поедешь? Езжай, а то толку от тебя никакого — спишь на ходу и место рабочее занимаешь.

Лысенко, Банников, Бухин и Скрипковская покинули бурно празднующий отдел и уединились в пустующем кабинете. Из мебели тут остались только два стула; на одном из них Бухин сейчас и пытался уснуть.

— Что? Уже сбежали? — В дверь просунулась голова подполковника Шатлыгина. Черные брови сурово сдвинулись. — Отрываетесь от коллектива?

— Коллектив и без нас отрывается. Степан Варфоломеич, мне вот тут мысля хорошая пришла. Садитесь. Катерина, сиди! Ты что, в такой день! Бухин, отдай стул и иди наконец домой!

— Ну что ж… Мысля, как ты говоришь, однако, хорошая… — высказал свое мнение подполковник. — Квартирку подходящую найдем. Приоденем девочку… Вон, у Марьи Васильевны, у Камышевой, шуба хорошая, богатая есть. Попросим!

— Степан Варфоломеич! — возмутился Лысенко. — Какая там у Камышевой шуба? Это та, что из козлика, облезлая, что ли?

— Из козлика или не из козлика, а никакая не облезлая, вид хороший. А если даже из козлика, то что? Плохая, что ли? Не греет?

— Не плохая, а дешевая. По нашей версии Катерина кто? Шуба должна быть по меньшей мере песцовая или из чернобурки. А еще лучше норковая.

— Да… Если тебя, Игорек, послушать, то уж лучше лета подождать. Дешевле выйдет. Нам на эту операцию лишних денег никто не даст. Тут хоть бы на перчатки выделили, а ты говоришь — шуба! Самим как-то придется… Может, в вещдоках что-нибудь подходящее есть?

— Ага, с восемью дырками от автоматной очереди.

— Тебе что ни предложи, все не так! И чем тебе камышевская шуба плоха?

— Во-первых, Камышева ее не даст, или я плохо Машку знаю. Во-вторых, это все-таки козлик, причем козлик не новый. Старый козел, одним словом. А в-третьих, вы посмотрите на Катерину, а потом пойдите и посмотрите на Камышеву. Сравнили: слона и… трепетную лань!

Трепетная лань подала голос:

— Ушить немножко можно, Игорь Анатольич.

— Ушивать она уж точно не даст. — Банников покачал головой. — Или даст? Может, Игорек, на разведку сходишь? А вдруг у нее сегодня настроение хорошее?

— У нее всегда настроение хорошее, — заверил Лысенко. — Ну что ж, сходить-то можно. Кать, дашь из своего букета цветочек?

Марья Васильевна Камышева сегодня и впрямь была в прекрасном расположении духа. Их отдел тоже уже успел и выпить, и закусить в честь праздника. Правда, у них преобладали как раз женщины, так что приход мужчин, да еще с цветочком и шоколадкой, был встречен взрывом энтузиазма. Марья Васильевна как раз демонстрировала сослуживцам подарок мужа — мобильный телефон, кокетливо висящий у нее на фирменном шнурке посреди роскошного бюста.

— И такой маленький! И, чтобы не замерз, в мороз его можно прямо в декольте прятать!

— В твое декольте, Машунь, можно полевую рацию спрятать, — галантно заметил Лысенко, протягивая Камышевой шоколадку и красный тюльпан. — Действительно, замечательно входит. Теперь покажи, как выходит. О! Ничего себе! Да, совсем забыл, зачем шел. Умеете вы, Марья Васильна, ошеломить, так сказать. С праздничком! Можно поцеловать в щечку?

— Лысенко, ты с чего это такой любезный? Или опять нужно чего без очереди?

— Мы просто поздравить тебя пришли, Маш, правда. — Банников протиснулся вперед. — Ручку поцеловать, поблагодарить за все, что ты для нас сделала…

— Это точно! — Лысенко куртуазно взял Машину отнюдь не маленькую ручку и поднес к губам. — А духи! Просто сказка! Мария, ты дивная женщина! С праздником!

Камышева растаяла.

— У вас что, своих баб нет, что вы к нам приперлись, — нежно проворковала она. — А, у вас Скрипковская, — вспомнила она. — Рыжая такая. И что вы ей подарили?

— Мобильник вот Игореша классный где-то достал…

Лысенко легонько пнул друга ногой.

— А, старье. Конфискат. До твоего, Машунь, как до Киева рачки. У тебя обалденный. Со вкусом, со вкусом вещь. И тебе к лицу очень. К глазам. То есть, я хотел сказать, к губной помаде.

Телефон действительно был ярко-красный, с легким металлическим отливом.

— Может, шубу наденешь? — предложил Лысенко. — Хочется глянуть, как он с шубой.

— Так его под шубой не видно будет, — недоуменно пожала мощными плечами Камышева.

— Ты надень, Маш, — уговаривал капитан, увлекая ее к вешалке, на которой виднелась знаменитая шуба. — Надень. Две красивые вещи — это не одна красивая вещь. Представляешь, идешь ты по Сумской, шуба распахнута, мех на солнце играет, а на груди — еще и телефон. А грудь… — Лысенко прикрыл глаза, как бы в ослеплении от неземной камышевской красоты.

— Ну как? — осведомился он у стоящего позади Банникова. — Как, Коль?

— Ничего, — сдержанно ответил Банников. — По-моему, неплохо.

— Чего неплохо? — повернулась к нему фасадом Камышева.

— Говорит, что сзади вообще отпад. Фигурка — закачаешься. Маш, а ты нам шубку на полчасика не одолжишь?

— Это зачем еще? — насторожилась Камышева.

— Да Бармалей своей жене шубу купить хочет, так мы ему покажем, какая у тебя шуба классная. И пошита хорошо…

— И сидит замечательно, — подхватил Банников.

— Так формы какие! Фемина! Нимфа! — Лысенко поцеловал кончики пальцев. — Дай, Маш. Мы тебе сейчас же вернем в целости, так сказать, и сохранности. И пирожком угостим.

— Пирожком я тебя сегодня и сама угощу. У нас девки полный стол пирожков нанесли…

— Ну, тогда конфеткой.

— Ой, Лысенко, да бери так, без конфетки. Только чтоб через полчаса принес. А то знаю я тебя, домой соберешься — и иди голая.

— Если ты голая идти соберешься, то только свистни. Такого ни в одном стриптизе не увидишь. Маш, я ж в лучшем смысле… Памела Андерсон отдыхает…