Читать книгу "Верну любовь. С гарантией - Наталья Костина"

* * *

— Как беременна! Что значит беременна?

— Вы что, не понимаете, как это беременна? Ждет ребенка. И с сегодняшнего дня находится в больнице. И будет там находиться еще очень долго. Так что придется как-нибудь обойтись без нее, — стоя на пороге своей квартиры, холодно заявил Андрей Литвак старшему оперуполномоченному майору Банникову. — Кофе выпьете со мной? — все же пригласил он, кивнув в сторону кухни.

Они действительно не спеша выпили по чашке, но ни крепкий кофе, ни настоящий мужской разговор, каким считал майор состоявшуюся между ними краткую беседу, никоим образом не повлияли на решение Литвака.

— Она никуда не пойдет, — отрезал он, глядя на ровную, блестящую поверхность стола. Смотреть на майора Литвак почему-то упорно не желал. Пусть этот майор, здоровенный, как платяной шкаф, сам идет к этому аферисту. Ольгу он ни за что не отпустит. С нее хватит. Он вздохнул с облегчением, устроив ее вчера в отдельной палате. Теперь-то все будет в порядке. А если милиции что-то нужно от его жены — ничего, обойдутся как-нибудь своими силами.

— Ну что ж, обойдемся своими силами, — сказал немногословный майор, вертя в руках маленькую кофейную ложечку. Ложечка в его медвежьих лапах казалась совсем игрушечной. — Я вас понимаю.

— Я очень рад, что вы меня понимаете, — сказал Литвак, выпроваживая майора.

Рабочий день уже давно закончился, и от дома Литваков майор поехал сразу к себе. Там его никто не ждал, и, готовя незамысловатый ужин, Коля Банников снова и снова задавался все тем же вопросом: а если бы его жена была беременна, разрешил бы он ей участвовать в операции или нет? Всего-то и дел, что сказать несколько отрепетированных фраз и передать Хлебникову деньги. К тому же за ее спиной будет столько людей и даже лично он, майор Банников. Но сколько бы он ни раздумывал, ответ у него получался почему-то все время такой же, как и у Литвака, — его беременная жена никуда бы не пошла. Пусть за ее спиной стояли бы министр внутренних дел, взвод спецназа и служебная собака Мухтар, готовая вцепиться в глотку врага, — нет, нет и нет.

Но у Коли Банникова не было беременной жены. У него вообще не было жены с тех пор, как он развелся. Причиной развода стала презираемая второй половиной Банникова низкая зарплата, а вовсе не поздние возвращения, работа в выходные и тяжелый характер майора, как супруга написала в заявлении. Если бы он приносил домой достаточно денег, то жену не раздражали бы его вечное отсутствие, ночные звонки, испорченные праздники или сорвавшийся поход по магазинам. Смешно, но она даже пыталась уговорить его перейти служить к ним в контору. Но место начальника охраны почему-то его не прельстило, хотя денег обещали по крайней мере в три раза больше. Банников вздохнул. Может, надо было согласиться? Уйти к чертовой матери с этой каторжной работы, к которой, казалось, прирос всей кожей, уйти и начать все сначала. Зарабатывать, «как все люди», крутиться, подлаживаться под босса, интриговать, подсиживать, заискивать, жить с оглядкой — как бы не турнули, как бы не лишили сытной кормушки… Вон их сколько, бывших и настоящих ментов, отставных военных, — и всем охота в начальники охраны в солидную, стабильную, процветающую фирму, и у всех жены, дети, тещи, любовницы…

Банников бросил в воду пельмени. Он не одобрял еду всухомятку и считал, что раз в неделю можно потратить два часа, зато вечером прийти домой и поесть горячего. Сегодня горячего поесть не удастся, потому что вчера у него ночевал Лысенко, который прятался здесь от очередной пассии, буквально сторожившей любвеобильного капитана у его дома. Лысенко и съел сегодняшнюю порцию банниковского борща. Но для друга майору было ничего не жаль, тем более что завтра — выходной. Сварит он борщ. Или рассольник. В холодильнике стоит початая банка огурцов. Игореше с перепугу вдруг захотелось соленого огурца, вот и открыли банку. Сам Банников соленые огурцы почему-то не жаловал. И теперь они прокиснут, если не съесть. Банников взял банку в руки, повертел и зачем-то посмотрел ее на свет. Никаких следов плесени пока не намечалось. Тем не менее огурцы нужно как-то доедать. Майор не любил, когда продукты пропадали зря. Пригласить, что ли, Игорешу? Но без бутылки огурцы не пойдут, это точно. А на такое количество одной маловато будет. Но водки почему-то совершенно не хотелось. И борщ он тогда не сварит, и мясо не потушит, как собирался, и целую неделю придется по вечерам есть яичницу.

* * *

— Осторожнее, осторожнее! Чего вы все руками лапаете? Катька, сломают тебе его!

Катя Скрипковская восторженно вертела в руках подарок — новенький мобильный телефон. Телефончик был замечательный, просто мечта — тоненький, почти плоский, с большим цветным дисплеем, выдвижной клавиатурой, кучей всевозможных функций и даже видеокамерой.

— Это то, на что мы собрали? — шепотом поинтересовался подполковник.

— Тише! Чего вы в самом деле, Степан Варфоломеич? Завидно?

— Да видел я, сколько такая штука стоит. Колись быстро, махинатор, где взял?

— Где взял, где взял… Ну, не украл же! По знакомству достал. Конфискат. Хороший, новый. Даже с коробкой и паспортом. Себе не оставил, вот Катюхе от нас в подарок принес.

— А денежки куда девал?

— Ну, Степан Варфоломеич! — задохнулся капитан от незаслуженной обиды. — Вы что, думаете, прикарманил я ваши денежки? По сколько все сдавали? — Капитан полез в карман и извлек жеваную бумажку. — Вот — сколько собрали, а вот — сколько потратил. Да! Потратил я даже больше! Цветы купил, коробку конфет, пузырек шипучки, четыре бутылки водки, колбаски… Смотрите! — тыкал он бумаженцией в сторону начальства. — Считайте!

— Ну все, все, — успокоительно гудел Шатлыгин. — Все!

— И, между прочим, за этот телефон еще проставился, — никак не унимался Лысенко. — На свои кровные проставился! Хотя мог сделать морду ящиком и забрать, за все, что они мне лично были должны! Но я, между прочим, честный человек, и все это знают…

— Хорошо, хорошо! Честный!

— Так, быстренько садимся! — громко объявил Бурсевич, с гордостью оглядывая старательно накрытый и украшенный им стол — собственно, три канцелярских стола, выдвинутых на середину комнаты и составленных вместе. — Катенька, сегодня сюда!

Лейтенант Скрипковская, порозовевшая от избытка мужского внимания всего собравшегося отдела, смущенно села во главе стола, рядом с букетом ярко-красных тюльпанов. Место, хоть и почетное, было ужасно неудобным — ноги упирались в тумбу, — и Катя пристроилась бочком, как в былое время усаживались в дамском седле наездницы, поэтому дожившие-таки до этого дня колготки были замечательно видны.

— Ножки-то, — добродушно протянул Шатлыгин, отечески поглядывая на сияющую от такого обилия внимания единственную женщину отдела, — ножки-то какие!

Всем отделом выпили за милую даму, потом снова налили и выпили, потому как известно — между первой и второй… И снова налили, и снова выпили. Бухин, после суток дежурства по городу попытавшийся отвертеться от очередного тоста «за проникновение женщин во все сферы правовой деятельности», спросил Лысенко о новой разработке, для которой тот безуспешно подбирал кандидатуру.