Читать книгу "Девушка из Золотого Рога - Курбан Саид"

Машина остановилась у гостиницы «Южный вокзал». Из окон большого зала открывался прекрасный вид на скалистые горы и широкий каньон долины.

Азиадэ внезапно охватил порыв жизнерадостности.

— Как красиво, — воскликнула она, выйдя на террасу.

Голубые горы, прохладный чистый воздух, бескрайний горизонт, очерченный горной цепью… Как было бы здорово остаться здесь, укрытой от земной суеты крутой горной стеной.

Внизу, в городе Хаса сидел у кровати хрипящего ребенка, в прихожей их квартиры на Ринге Хасу ждал задыхающийся баритон, подозревающий у себя рак; внизу, в городе зазвонил телефон, девушка подняла трубку — из отеля спрашивали супругу доктора Хасы, и девушка ответила, что милостивая фрау в Земеринге. Внизу, в городе элегантно одетый иностранец спрашивал у портье гостиницы, как добраться до Земеринга. Но всего этого Азиадэ не знала, но даже если бы и знала, то не обратила бы на это внимания.

— Пойдемте, погуляем, — предложила она Курцу.

Они направились по узкой улочке вверх, к отелю «Панханс». Слева грозно чернел полный доисторического мрака лес.

— Знаете, — сказала Азиадэ, — я никогда не видела гор. Я была только на Босфоре и в Берлине. Мне постоянно кажется, что это всего лишь крепости или развалины старинного замка.

Курц бросил на нее внимательный взгляд и заговорил тихим, проникновенным голосом. Он говорил, и сам был тронут глубиной собственных слов.

«Эта женщина вдохновляет меня», — думал он, не подозревая, что Азиадэ совсем не слушала его.

Они спустились в долину, где на невысоком холме стояла старинная кирха, на ее почерневшей от времени табличке у входа значилось: «Мария-Покровительница защитит от врагов».

Азиадэ долго рассматривала эту надпись, заключающую в себе для нее целый мир. Может, эта кирха видела еще победное шествие турков. Может, по этим горам когда-то скакали на длинногривых конях османские лучники. Деревни полыхали в огне. На маленькой площади, в центре которой стояла кирха, горели костры, у них грелись солдаты, жаждущие добычи, ждущей их за воротами Вены. Двери кирхи были закрыты, но молчаливо и мудро глядела надпись, одержавшая верх над чужой армией, над жестокими полководцами, над всем домом Османов.

Азиадэ оглянулась вокруг — над местностью царил глубокий покой.

— Вы счастливый народ, — вздохнув, сказала она, — вы живете в прекрасной стране, — в ее голосе прозвучала печаль и тихая зависть.

Но Курц, поглощенный мыслями о ее пухлых губах и необычном разрезе глаз, не заметил этого, продолжая что-то говорить. А Азиадэ становилась все молчаливей и печальней, потом ее вдруг поразила мысль о том, что отныне и она сама принадлежит этой прекрасной и зеленой стране и должна радоваться, что у дверей этой маленькой кирхи когда-то разбилась мощь дома Османов. Задумчиво она пошла в отель. Курц шел рядом.

— По вечерам, — сказал он, — в холле отеля подают «пятичасовой чай». Там всегда очень много иностранцев. Вы не окажете мне честь?

Азиадэ кивнула, продолжая думать о церкви с древней надписью, и ей впервые пришло на ум, что она уже перестала быть турчанкой, и ее дети и дети ее детей никогда уже не будут турками.

В пять часов она сидела с Курцем за низким столиком в холле. Оркестр играл какую-то незнакомую грустную мелодию. Танцующие пары кружили по паркету, и до Азиадэ доносились обрывки фраз, на всех языках мира содержащие одни и те же любовные признания. Курц с поклоном пригласил ее. Они танцевали, и ритм незнакомой мелодии постепенно овладевал Азиадэ. Было так приятно танцевать в светлом зале, на фоне голубых гор. Рука Курца едва касалась ее талии. Несомненно он был порядочным человеком, знающим, как следует вести себя с женой друга. Мимо них, тесно обнявшись, проплывали в танце мужчины и женщины. Азиадэ ловила на себе похотливые взгляды мужчин. Она ощущала дыхание чужого тела. Это была прекрасная страна, прекрасный отель, и жизнь сама была прекрасна и вовсе не так сложна.

— Довольно, — сказала она вдруг и остановила Курца, будто он был всего лишь манекеном.

Еле переводя дух, она вернулась к своему столику. Лицо Курца склонилось к ней. Азиадэ жадно отпила кофе. Ей хотелось, чтобы Хаса был сейчас здесь, и она кружила бы с ним по залу, ощущала его сильные руки, видела его раскосые глаза, с улыбкой и мольбой смотрящие на нее…

В другом конце зала из-за столика поднялась высокая стройная дама. Она медленно шла через зал, и Азиадэ смотрела на её нежное удлиненное лицо, с надменным взглядом и тонким носом. Линии губ имели аристократический изгиб, который, повторяясь в узких бровях, протекал вдоль высокого гладкого лба. Это была красивая, гордая и чужая женщина.

Женщина приблизилась к их столику. Азиадэ вопросительно посмотрела на неожиданно покрасневшего Курца. Он выглядел очень смущенно, его рот так и остался открытым, будто Курц не мог решить, улыбнуться ему или чихнуть. Незнакомка стояла у столика, за чуть приоткрытыми губами виднелись два ряда маленьких сверкающих зубов.

— Добрый день, доктор Курц. Очень рада вас видеть.

Голос ее был мелодичен и мягок. Курц поднялся, на лбу его выступили капельки пота. Азиадэ с интересом разглядывала женщину, продолжавшую стоять у столика и высокомерно улыбаться. Курц откашлялся.

— Разрешите вас познакомить… — наконец выговорил он хриплым голосом.

Азиадэ с удивлением перевела взгляд на Курца. В эту минуту он был похож на человека, собирающегося броситься в ледяную прорубь.

— Разрешите представить: фрау доктор Марион Хаса — фрау доктор Азиадэ Хаса.

Курц растерянно замолчал, и в эту минуту совершенно не походил на специалиста по нервных болезням.

Азиадэ закрыла глаза, ощутив в груди резкую боль. У нее пересохло в горле, казалось, она падает в бурлящую пропасть, на дне которой играл оркестр. Она открыла глаза — Марион уже сидела за ее столиком и надменно улыбалась.

— Я очень рада, какая приятная неожиданность! — Голос ее звучал все так же мягко, но мелодичность в нем сменил звон металла. — А Алекс тоже здесь, или он остался в Вене?

— Кто, простите?

— Алекс, наш муж, — Марион рассмеялась.

— Ах да…. нет. Хаса в Вене. Я его называю Хаса, знаете ли….

Она встала и стремительно прошла через весь зал, ощущая на себе пронизывающий взгляд Марион. Так вот кто он — «наш муж». Фрау Марион Хаса — фрау Азиадэ Хаса. Значит, она все это время спала в чужой постели, носила чужое имя, сидела в том же салоне, в котором когда-то сидела стройная Марион, и Хаса целовал ее гордые глаза. Значит, она действительно существовала, эта женщина по имени Марион, чье место она заняла.

Не помня себя, Азиадэ пробежала через двор.

— Машину, пожалуйста.

Привратник распахнул двери гаража. Через мгновение двигатель послушно заурчал. Азиадэ сжала руками руль, как если бы это была бы шея Марион. Она ехала, громко сигналя и вытирая слезы. Справа возвышалась церковь Марии-Покровительницы. Турки — слабый народ. Они не должны были оставить камня на камне от этой земли! Никаких лугов, никаких коров! Они должны были превратить ее в пустыню, серую и пылающую, как степи Туркестана.