Читать книгу "Первый - Дина Данич"

и тех, кто за него поручился, и привел на бои? — холодно припечатывает Марат, окончательно отбрасывая маску радушного хозяина дома.

Ошарашенно смотрю на него, затем на подругу. Та бледная, закусывает губу. Нервно теребит пальцами ремешок сумки. Она растеряна, да. Но в ее взгляде нет удивления или шока.

Потому что я вот точно в осадок выпала от слов Марата. А она… В ее взгляде досада?

Она смотрит на меня умоляюще и едва заметно качает головой.

— Вы врете, — уверенно возражает Разина. — Мой брат пострадал в вашем клубе, и вы просто скрыли это.

— Серьезно? — отстраненно интересуется Бессонов. По его голосу вообще непонятно, что за эмоции у него сейчас играют. — А у меня вот есть записи с камер, где он обчищает мой сейф, а затем покидает клуб. Живой, невредимый и ощутимо разбогатевший.

— Я не собираюсь с вами разговаривать про брата! — чересчур резко реагирует подруга.

— Олеся, но ведь если это…

— А ты что, правда поверила ему? — тут же вскидывается она. — Тому, кто удерживает тебя силой под замком. Или что, раздвинула ноги, кайфанула с этим дикарем, и теперь на его стороне? Он убийца! Не ожидала от тебя! Я думала, ты моя подруга, а ты…

Резко развернувшись, Олеся выбегает из гостиной, пока я стою, приходя в себя. Марат выходит вслед за ней, и наверное я должна быть полностью за Олесю — вдруг он решит как-то с ней поквитаться за брошенные слова. Но я стою, смотрю туда, где только что стояла Разина, и медленно прокручиваю в голове каждое слово разговора.

Когда возвращается Бессонов, меня хватает только на один вопрос:

— Что с Олесей?

— А что с ней? — равнодушно хмыкает тот. — Уехала.

Медленно поворачиваюсь к окну — сегодня такая солнечная погода. Лето в самом разгаре. А еще у меня осталось совсем немного времени, чтобы покончить с расследованием — родители скоро будут дома.

— Когда ты меня отпустишь?

— Как только расскажешь правду, — довольно спокойно отвечает Марат. Он не делает попытки подойти ко мне, и за это я очень благодарна. Если он окажется рядом, мои мозги снова поплывут. А мне надо подумать, и очень хорошо.

Киваю и, обойдя его, покидаю гостиную. Иду в свою комнату, чтобы побыть наедине с мыслями. Сделать то, чему меня учил крестный — разложить все по полочкам и принять правильное решение.

Когда-то моя мама осталась вдовой. Отец погиб, как думали многие. Попал в ловушку конкурентов, и все считали его мертвым. Только мама держалась до последнего и не верила. Ради него она справилась со всем — выдержала те страшные дни, когда ее жизнь была постоянно под угрозой. Крестный — дядя Авдей — рассказывал об этом крайне неохотно, но я все-таки уболтала его, так что кое-какие подробности того, как было непросто удержать ей власть, я знаю.

И я до сих пор восхищаюсь ей. В мире мужчин она стала единственной, с кем по-настоящему считались.

И сейчас я бы как никогда хотела услышать ее и попросить совета.

Но решать мне придется самой.

“Слушай свою интуицию, Вика”, - частенько говорила она. — “А еще не позволяй своим чувствам брать верх.”

Часть меня отказывается верить в то, что Олеся все знала. Что слова Марата не были для нее откровением. Но другая часть говорит, что ее реакция более чем очевидная. Пусть это не является прямым доказательством, но однозначно звоночек, который нельзя сбрасывать со счетов.

Вот только как узнать правду? Бессонов ясно дал понять — он не отпустит меня, пока я не расскажу ему все. И что-то в его голосе сейчас намекало, что он и сам кое-чего узнал. Но почему-то ждет, что я во всем сознаюсь первой.

Для чего?

Можно ли ему доверять? Ясно же, что нет. Кто я для него? Проходная девица, которую он притащил к себе, и над которой от души потешался все это время. А вдобавок еще и поимел.

В принципе к последнему претензий нет — я сама была не против, да и будь у меня возможность отказаться от такого опыта, вряд ли бы я сделала это.

Сложно объяснить, чем для меня Марат так притягателен, да это и неважно.

До того, как Олеся пришла сюда сама, я еще думала о том, чтобы держаться за легенду. Но теперь… Есть ли в этом смысл?

В итоге я прихожу к непростому решению, которое дается непросто. Иду искать Марата, но того ни у него в спальне, ни у гостиной, ни на кухне.

Я уже всерьез думаю, что он уехал, как натыкаюсь на того, кто поймал меня у калитки.

— А вы не знаете, где мне Марата найти? — спрашиваю, решив, что я ничего не теряю.

Тот хмурится, смотрит на меня крайне неодобрительно.

— В спортзале.

— А это…

— В подвале, — бросает мужчина и проходит мимо меня.

Можно, конечно, и подождать. Только вот смысл-то какой? Я себя вообще изведу сомнениями. Как говорит отец, решила — делай.

Нахожу дверь в подвал и, открыв ту, спускаюсь вниз. Однако прежде чем добираюсь до цели, мне попадается прачечная, что-то вроде склада. И уже самым последним расположен небольшой спортивный зал.

Марат стоит возле огромной груши, подвешенной к потолку и методично колотит по ней кулаками.

Едва я замираю на пороге, как он останавливается и поворачивает ко мне голову.

— 21 Вика

Молчание затягивается. Я шла сюда с четким намерением, наконец, поговорить начистоту. Пыталась даже представить наш разговор, но быстро поняла, что это только сильнее нервирует. Однако глядя на Бессонова в одних спортивных штанах, я забываю вообще о цели своего визита.

Просто смотрю на него и впитываю ту энергетику, которую он щедро выдает вокруг себя.

Опасный хищник. Вот он кто.

Наверное, на ринге он смотрится еще более впечатляюще. Когда попала в его клуб, я едва успела оценить его умения как спортсмена. Впрочем, скорее уж бойца.

Но сейчас… Мне кажется, я начинаю понимать, почему фанатки готовы скидывать с себя труселя.

Стыдно, но похоже я недалеко от них ушла. Потому что Марат внушает желание покориться ему. Не давит, а именно провоцирует потребность быть рядом с ним, отдать ему власть над собой.

— Соскучилась? — спрашивает он ровным голосом, хотя буквально только что колотил грушу как бешеный. Неужели совсем не запыхался?

— Решила поговорить, — говорю прочищаю горло, отвожу взгляд в сторону и замечаю несколько матов у стены. Чтобы не выдать своего смущения и восторга, рассматриваю спортивное оборудование, которое расставлено вдоль стен — гантели,