Читать книгу "Три влечения Клавдии Шульженко - Глеб Скороходов"

Шульженко исполняла песни из своего военного репертуара и новые – «Лолиту» начинающего композитора А. Островского, шуточную «Платье» Ю. Милютина, танго Е. Розенфельда «Старые письма».

Все они имели успех, но актриса снова была озабочена поисками нового репертуара.

«Мы находимся сейчас накануне времени, – говорил поэт А. Сурков в 1944 году, – когда народ, любя нас как душу, тряхнет как грушу. Придет этот народ с войны и скажет:

– А где же я в вашей песне? Вот я – человек, победивший Гитлера. Вот я – человек, прошедший две тысячи с лишним километров от Моздока до Берлина. Вот я – человек, победивший на Урале, в Сибири, Ташкенте, стоявший у станка…

Народ хочет элементарной вещи – он хочет петь себя в трагическую минуту своей жизни, петь себя в подъемные минуты своей жизни. Он хочет, чтобы ему дали мелодию и слова, которыми он выразил бы то, что у него накопилось на душе, которыми он высказал бы себя».

О таких песнях мечтала Шульженко.

Весной 1947 года В. Соловьев-Седой передал ей только что законченное им произведение – сюиту «Возвращение солдата».

Впервые певице предстояло иметь дело не с отдельной песней, а с циклом их. Одноактный спектакль в шести эпизодах!

Василий Павлович проиграл Шульженко всю сюиту сам.

– Здесь довольно широкая тесситура, и музыковеды мне говорили, что одному певцу с сюитой не справиться, – сказал он. – Но мне так хочется, чтобы вы ее спели целиком, у вас, я уверен, получится – она же вся о том, что вы сами пережили, что знаете, что вам близко.

– Давайте попробуем, – согласилась она.

Начали работать. Василий Павлович объяснил, почему он расположил песни в таком, а не ином порядке, проверял, удобны ли их тональности, говорил о каждой песне сюиты как о родном детище:

– Это же жизнь человека! Жизнь солдата, который дошел до Берлина как освободитель, вызвав восхищение и благодарность народа. А теперь он вернулся на обожженную, исстрадавшуюся землю, чтобы возродить ее, растить хлеб, растить сыновей. И уже возрождает, и уже растит!

Два месяца Шульженко вместе с аккомпаниатором Раисой Брановской не отходила от рояля. Отказалась от всех концертов, даже от разовых выступлений.

Премьера состоялась в конце летнего сезона и прошла успешно. Но особенно мне запомнилось выступление в праздничные дни в Центральном доме работников искусств. Специальные афиши сообщали, что в первом отделении концерта будет представлена

Песенная сюита

ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛДАТА

Музыка В. Соловьева-Седого, слова А. Фатьянова

1. Шел солдат из далекого края.

2. Расскажите-ка, ребята.

3. Сын.

4. Поет гармонь за Вологдой.

5. Где же вы теперь, друзья-однополчане?

6. Величальная.

Обстановка была очень торжественная. Из Ленинграда приехали авторы – поэт и композитор. В зале находилось много известных артистов, музыкантов, художников и гостей Дома – фронтовиков со строгими ленточками – колодками орденов.

«Трудно рассказать, как я пела в тот вечер, – вспоминала Шульженко. – Скажу откровенно, этого и не помню. Запомнила реакцию зрителя – самое для меня главное, – которая еще разубедила, что работа доходит до слушателей, а значит – получилась.

В сюите отказалась не только от декорационного оформления, но и от всякой атрибутики. Только песня – ее характер, характеры ее героев – таков мой театр.

Расскажу о трудностях, с которыми здесь столкнулась. Вот, к примеру, первая песня – «Шел солдат из далекого края» – своеобразный зачин ко всей сюите. Мне она понравилась сразу – я даже думала, что именно эта песня станет самой популярной и ей суждена долгая жизнь. Великолепная мелодия – задумчивая, как бы идущая из глубины души, протяжная, как тяжелый вздох, она напоминает народные песни, даже не песни, а сказания, в которых эпос соединяется с лирикой. Солдат уходит из чужой земли, которую он освободил, которая ждет возрождения, а благодарные народы провожают своего избавителя – ему пришла пора вернуться домой.

Куплеты этой песни написаны как эпический сказ, а припевы – как прямое обращение к солдату:

Прощай, прощай, земли спаситель!Тебя навек запомнил добрый край.Ты поклонись от нас своей России,Поклон березкам белым передай!

Как построить этот рассказ? Предположим, я могу вести его от лица лирического героя, то есть в данном случае от лица авторов и себя самой, – то, о чем говорится в песне, действительно видела и знала.

Ну а припев? Снова идти от себя? Мне казалось, что это несколько обеднит песню – ведь слова прощания идут чуть ли не от всего «доброго края», освобожденного русским солдатом!

Я решила, что это обращение надо исполнять как бы от лица тех людей, что провожали своего освободителя, но при этом старалась найти краски, которые дали бы возможность зрителю почувствовать за этим «общим лицом» конкретного человека. Так, в первом куплете говорилось о «черногорке, старушке седой», и в следующем за ним припеве закономерно бы воспроизвести некоторые черты этой женщины – символа матерей Югославии. Не стремясь имитировать интонации или манеру ее речи, не горбясь под тяжестью лет и пережитых напастей, черногорку старалась показать зрителю только одним жестом – чуть дрожащей, поднятой вверх рукой, как бы готовой благословить солдата».

Вторая песня сюиты – контраст первой. Перед зрителем возникла бытовая картинка. Продолжая сюитную линию, песня передавала шуточный диалог односельчанок с бывшими фронтовиками. «Расскажите-ка, ребята», – задают девушки вопросы о прошлом, настоящем, будущем.

Шульженко здесь передавала атмосферу юмора, шутки, молодого веселья.

Умело обыграла фразу, завершающую каждый куплет: «Э, что за разговоры интересные!» Сначала произносила ее с гордостью, относя эти слова к своим героиням: они в тылу не сидели сложа руки! Затем фраза звучала радостно – в ней сквозила уверенность, что теперь, когда солдаты вернулись, дела в колхозе пойдут на лад. И, наконец, в куплете, где речь шла о предстоящих свадьбах, Шульженко использовала фразу для выражения собственного отношения к событию. «Э, что за разговоры интересные!» – произносила она с лукавой улыбкой, словно предвкушая веселое свадебное застолье.

А в лирической колыбельной «Сын» Шульженко выступила в непривычной роли. Впервые в ее репертуаре прозвучали материнские нотки, впервые она пела о любви к сыну, который «будет весь в отца». И несмотря на то, что для слушателей такая песня в устах недавней «Лолиты» казалась преждевременной, нежность и сердечная теплота, пронизавшие «Колыбельную», обеспечили успех.

Большую популярность завоевала и другая песня сюиты – «Поет гармонь за Вологдой». Музыка и текст ее позволили актрисе сыграть песню как веселую, жизнерадостную миниатюру. Слушатели видели и добрую усмешку героя, и поданное с иронией его самолюбование, и девчат, что «только ахали и щурили глаза».