Читать книгу "Кир - Семен Злотников"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оба обращенных ко мне послания были написаны кровью.
Добавлю, оба писавших любили меня – подобно маленькому Галимулле, добрейшему Борису Иоанновичу Розенфельду и неподдельному Владимиру Ильичу Ульянову-Ленину…
Я долго сидел на постели в обнимку с подушкой, казалось, хранившей тепло Маргарет, и молил всех святых о ее возвращении.
– Я все объясню, и ты все поймешь, и все у нас будет, как прежде! – повторял я, как мантру, в надежде, что она меня услышит.
В усталом мозгу проносились все мыслимые слова сожаления о случившемся.
Слезы отчаяния душили меня, когда я пытался представить себя на ее месте и почувствовать то, что она чувствовала, разглядывая зримые (как будто!) улики моего предательства.
В конце-то концов, ей могло показаться, что я был не тем, за кого себя выдавал (!); что все мои клятвы о вечной любви не стоили выеденного яйца (!); и – что самую светлую и целомудренную в мире женщину я фактически предпочел незатейливой черной проститутке в мужском обличье…
Внезапно меня ужалила мысль, что она предала себя смерти, элементарно сопоставив наши с Патрисом объятия на фотографиях с его кровоточащим признанием на салфетке…
Могло также статься, не обошлось тут и без деятельного участия матери моей…
Так, путаясь в догадках (одна ужасней другой!), я обследовал все три этажа нашего временного пристанища, опустевшего подобно брошенному гнезду, – и уже бегом устремился вниз в надежде раздобыть хоть какую-нибудь информацию о Маргарет.
Еще издали старый портье интригующим взглядом перевел мое внимание на породистого господина, уединенно сидящего в дальнем углу бара, – в котором я, к моему удивлению, не сразу и с трудом признал Уинстона Леонарда Спенсер-Черчилля.
Уинстон сидел совершенно один в столь ранний час, облаченный в просторный атласный халат до пола, с парчовой чалмой на голове, украшенной диковинными стразами и перьями.
Вместо привычной гаванской сигары он с видимым удовольствием посасывал нефритовый чубук кальяна, напоминавшего своими очертаниями соблазнительную танцовщицу из сказок «Тысячи и одной ночи»; холеные пальчики правой руки премьера неспешно перебирали янтарные четки цвета вечерней зари.
По виду то был бедуинский король, нефтяной магнат, наследный саудовский принц, но только не Черчилль, всесильный властитель Соединенного Королевства.
И так это все показалось мне странным – четки прощального цвета, чалма, халат и кальян…
Я бы счел нашу встречу случайной, если бы не таинственное исчезновение Маргарет.
– Кир! – помахал еще издали Черчилль, совсем как старому доброму приятелю (хотя мы с ним были почти не знакомы, виделись считаные разы и при большом скоплении людей, не более того).
– Винни! – откликнулся я обреченно (Винни, замечу, он был для жены, очень близких друзей и коллег-номинантов по нобелевским премиям!).
– Неразумно стоять, если можно сидеть! – усмехнулся Уинстон, когда я приблизился, и жестом пригласил меня занять кресло напротив.
– Где Маргарет, Винни? – спросил я, усилием воли пытаясь унять дрожь в голосе.
– Садысь, как говаривал дядюшка Джо! – воскликнул Уинстон как будто по-русски, с грузинским акцентом.
«Дружеская улыбка собеседника, – помнится, остерегал меня Макс Петрович Альцгеймер, – в сочетании с грузинским акцентом хорошего не сулят!»
– А что, не скучаешь по дядюшке Джо? – спросил он с прищуром и как бы исподтишка.
Меньше всего в ту минуту меня занимал дядя Джо (как английский премьер называл за глаза Иосифа Виссарионовича Сталина-Джугашвили) – о чем, собственно, я и заметил старому лису (как называли в Кремле Уинстона Черчилля).
– Я лично скучаю, – признался Уинстон, зачем-то прикрыв ладонью рот и понизив голос до шепота.
Не иначе, его забавлял мой растерянный вид – для чего же еще было мучить меня?..
– Где Маргарет, Винни? – спросил я во второй раз, глядя прямо ему в глаза.
– Да садысь ты, нэ стой! – предложил снова Черчилль (но, правда, уже по-английски, с грузинским акцентом)…
Чего я не ждал, садясь в кресло, так это подвоха: едва я расслабленно вытянул ноги – как тут же мне в шею вонзилась игла, где-то в районе сонной артерии.
Между жизнью и комой, я помню, в мозгу у меня промелькнул и погас сказочный образ Маргарет…
Сегодня с утра приходил адвокат и, почему-то упорно глядя куда-то поверх моей головы, сумрачно известил об отказе в последнем прошении и о том, что меня казнят без отлагательств, точно в назначенный день и час.
Между тем я всего лишь нижайше просил своего дальнего родственника, короля Фредерика IX, о короткой отсрочке, дабы успеть завершить эту мою исповедь – может быть, единственное по-настоящему правдивое свидетельство моего пребывания в этом мире.
При всем моем равнодушии к смерти, безапелляционный вердикт датского монарха поверг меня в дрожь и смятение: дней у меня на все про все остается все меньше, а повесть моя еще далека от завершения…
Я и представить не мог, что однажды возьмусь за перо.
И прежде творцы величайших сказаний (особенно Софокл) будили во мне чувства трепета и восторга, а ныне, когда я сам вынужден вникать в хитросплетения писательского мастерства, они вообще кажутся мне небожителями.
На каждом шагу я сталкиваюсь с нехваткой опыта и элементарным неумением изложить свою историю на бумаге – изложить понятно, так, как это понятно мне.
И сколько бы я ни внушал себе, что никакой я не писатель и только желаю покаяться перед миром в содеянном злодеянии – мне все равно не уйти от вопроса, терзающего разум любого пишущего: как сделать так, чтобы тебя услышали и тем более поняли?..
Вновь и вновь меня посещают сомнения:
– для чего мне поднимать со дна океана Времени затонувший корабль моей жизни?
– кому я приношу покаяние – людям или Богу?
– и на что, собственно, надеюсь?
Вот он, самый трудный вопрос: на что я надеюсь??
Особенно длинными кажутся дни, когда вдруг не пишется (мука!).
Тогда я бесцельно топчусь и тупо перебираю в уме события, приведшие меня к самому краю смертельной пропасти.
Впрочем, потом уныние вдруг уступает место желанию действовать, и я опять оживаю, как будто по мановению волшебной палочки.
Увы, я не ведаю цели, а только чувствую, что должен успеть завершить мою исповедь…
Об острове Болс-Пирамид, куда меня переправили в состоянии наркотического опьянения, в Большой Советской Энциклопедии говорится, что он похож на гигантский каменный зуб, одиноко торчащий из вод Тасманова моря на 562 метра; и что на нем, кроме скал, ничего нет; и что плыть к нему ближе из Австралии, нежели из Новой Зеландии; и что, если не плыть, как значится в примечании, то много не потеряете, поскольку жизни там все равно никакой нет, не считая удивительных по виду нелетающих насекомых, достигающих в длину тринадцати сантиметров.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Кир - Семен Злотников», после закрытия браузера.
