Читать книгу "У лорда неприятности - Кейти МакАлистер"

— Гарри, прости, если я тебя обидела, но я просто не могу удержаться — он выглядит… забавно. Сам посмотри! — Они посмотрели вместе. «Образец» закачался. — Ну, видишь? Он багрово-красный, и еще эта глупая кожица, которая двигается взад и вперед, как пурпурный козырек на шлеме.

— Плам, — громко дыша, произнес Гарри, — прекрати высмеивать мой член. Он не комичный и выглядит вовсе не забавно. Он мужественный. Он пульсирует энергией. Сила — вот что он олицетворяет. Чтоб ты знала, женщины по всему миру теряют голову при его виде. И от всех тех женщин, кого он ублажил, я не слышал ничего, кроме хвалы и благодарностей.

Хихиканье Плам оборвалось, сменившись мертвой тишиной. Она прищурилась.

— О, в самом деле? Женщины по всему миру?

— Легионы женщин будут счастливы под присягой дать письменные показания, подтверждающие абсолютно незабавную природу моего члена, — продолжал Гарри. — Это величественное, мужественное свидетельство акта любви; воин, если хочешь…

— Воин любви в пурпурном шлеме, — фыркнула Плам, мысленно посылая к дьяволу всех тех женщин, что разделяли этот акт с Гарри. — Ты высказываешься, как в худших образцах прозы, муж мой. Я же не сказала, что он не приносит величайшее наслаждение…

— Ты насмехалась! Высмеивала его!

— Я не насмехалась…

— Поразительно, что ты не разнесла в клочки мою уверенность в себе, — заявил Гарри, уложив Плам на спину. — Собственно, полагаю, что теперь ты просто обязана доказать моему члену и мне, что ты все еще веришь в него. В меня. В нас.

— Женщины по всему миру? — уточнила Плам, чувствуя, как тает ее тело под прикосновениями Гарри. — Письменные показания под присягой?

Он чмокнул ее в кончик носа.

— Возможно, я слегка преувеличил.

— Очень на это надеюсь, — ответила Плам, обвивая ногами его поясницу, и застонала, потому что он завладел ее ртом. Он быстро и жарко дышал ей в губы, но сердце его колотилось гораздо быстрее. Гарри посасывал ее нижнюю губу, и Плам подумала, что сейчас заплачет от наслаждения. Он поцеловал уголки рта, без слов требуя, чтобы ее губы приоткрылись, и она подумала, что сейчас лишится чувств. Его язык погрузился в ее рот, сметая перед собой все препятствия, пробуя ее на вкус, дразня, поглаживая ее язык, и она подумала, что вот-вот умрет. Но когда он стал посасывать язык, когда убедил ее начать исследовать его рот, когда она услышала его страстный стон, то поняла, что находится в раю. Плам прижала его к себе, притянула голову ближе, пытаясь одновременно испробовать его на вкус, наполнить его, слиться с ним воедино. Все ее чувства поплыли — слишком много, слишком быстро, слишком возбужденно, слишком бесконтрольно; но все это уже ничего не значило. Плам выгнулась дугой, когда Гарри погрузил язык в ее рот, и начала негромко всхлипывать от удовольствия.

Гарри услышал эти звуки и потерял остатки самообладания, удерживавшие его оттого, чтобы не вонзиться в нее.

— Клянусь святым Петром, Плам! Я всего лишь мужчина! Я не в силах удержаться от такого соблазна.

Плам заморгала. Глаза ее затуманились желанием, кожа пылала от страсти. Она понимала, что он что-то говорит, но смысл его слов до нее не доходил.

— Зачем эти разговоры? Не время для болтовни, Гарри. Пора заняться любовью.

— Прекрати! — скомандовал он, когда она беспокойно завозилась, соблазнительно потираясь об него. — Не двигайся, не целуй меня, не дыши! Просто лежи смирно, и тогда я, возможно, сумею не опозориться во второй раз. — Он наклонился и начал губами ласкать ее грудь. Плам вытащила из-под него одну ногу и обвила ею икру Гарри.

Он отпрянул с такой скоростью, будто ему выстрелили в спину, буквально пожирая глазами ее тело. Его взгляд был таким пылающим, что Плам могла бы поклясться — она его ощущает.

— Такая мягкая, — хрипло произнес он, глядя на нее. — Куда бы я ни посмотрел — белоснежная блестящая кожа, настоящее игровое поле восхитительной плоти, и все это мое, мое.

Плам не удержалась и рассмеялась. Гарри посмотрел на нее так, словно хотел ликующе потереть руки.

— Да, я твоя, вся твоя. Вопрос только в одном — что ты собираешься со всем этим делать?

— Хочу везде тебя потрогать, хочу вкусить тебя, хочу глубоко погрузиться в твой шелк и раствориться в твоем жаре.

Плам провела ладонями по его рукам.

— И что тебе мешает?

Гарри издал какой-то неопределенный звук.

— Я джентльмен. Выбирай — чего ты хочешь сначала: потрогать, вкусить или погрузиться? — Его голос звучал хрипло, скрипуче и отдавался где-то глубоко внутри Плам.

Гарри снова поцеловал ее, крепко, требовательно: его поцелуи возвещали, что никакой пощады не будет.

— Решай, только быстро. Еще чуть-чуть, и я… гм… в общем, времени почти нет.

— Мм. Может быть, тебе как-нибудь помочь? — Плам вывернулась из-под него и толкнула мужа на спину. — Какая превосходная возможность для «Стипль-чеза»!

И оседлала его бедра. Гарри смотрел на нее с изумленным восторгом. Плам улыбнулась.

— Ты совершенно прав, Гарри.

— Да, разумеется, я прав. Гм. А насчет чего?

Она протянула руку и потрогала его. Гарри застонал.

— Ты горячий и твердый и такой бархатно-гладкий и вовсе не забавный. Больше не забавный.

Он схватил ее за запястье, прекратив исследование.

— Ради всего святого, Плам, только не сейчас! Ты что, хочешь, чтобы все кончилось? — Его голос звучал так, словно был из гравия — одни твердые, скрипящие углы. Плам улыбнулась и скользнула на коленях вперед.

— Во время стипль-чеза жокей (это я) полностью подчиняет себе жеребца. Это ты, — добавила она на случай, если Гарри не понял. — Жокей отвечает за то, чтобы жеребец не выдохся до конца скачки.

Она скользнула еще чуть вперед, и глаза Гарри широко распахнулись.

— В стипль-чезе главное — рассчитать время. Скачку выигрывает неторопливый, но упорный.

Гарри смотрел на нее, потеряв дар речи, и на его шее бешено колотился пульс.

— Я выяснила, что, откладывая наслаждение, растягивая сладкую пытку, мы можем десятикратно усилить заключительный миг восторга.

Она скользнула вниз, вдоль его бедра. Ее тело напряглось в предвкушении.

— Стократно.

Гарри с надеждой заскулил — Плам двинулась вверх.

— Ты… ты… — Их общая влага обеспечила восхитительное трение-трение, сворачивающееся в тугие кольца где-то внутри, и Плам очень широко распахнула глаза, устраиваясь прямо по центру. Она заглянула в карие глаза Гарри, глаза, говорившие куда громче, чем любые слова, глаза, сказавшие ей, как сильно он ее хочет и вожделеет, и, счастливо всхлипнув оттого, что наконец-то нашла его, идеального мужчину, с которым можно разделить жизнь, она прихватила зубами его нижнюю губу и вдруг резко опустилась вниз. — Тысячекратно!