Читать книгу "Кто на свете всех темнее - Алла Полянская"

Жаль только, что идти мне в таком великолепии совершенно некуда — все пафосные персонажи давно мертвы, наряды висят впустую, а на современных вечеринках гражданки зачастую щеголяют в драных джинсах. Этой дикой моды я реально никогда не понимала.

— Смотри, здесь есть смокинги, примерь.

Мужская мода менялась не так стремительно, смокинги вполне ничего. Уж не знаю, как они тут заблудились, но их три, и все разных размеров. Возможно, что чуваки, которые навещали Линду, оставляли у нее, помимо зубных щеток, и какие-то свои вещи — ну, чтоб если что, не метаться в поисках подходящих случаю шмоток. И если судить по размеру смокингов, у Линды не было определенных предпочтений в росте или весовой категории партнера — судя по всему, главной эрогенной зоной выступал банковский счет.

Отчасти я такую установку даже понимаю.

— Зачем это? — с недоумением спрашивает Влад.

— Просто посмотрим, как это будет выглядеть.

Никакой романтики в голове, что ж такое! Видеть здесь все эти шмотки — и не хотеть примерить!.. Когда я была на выставке королевских нарядов и драгоценностей — все это нельзя было не то что примерить, а даже пощупать, но, боже мой, до чего же мне хотелось примерить клетчатое платье Сисси и свадебное платье Марии-Антуанетты! Вы скажете — фи, мерить платья вшивых теток, не купавшихся годами, и с одной стороны, будете правы, но дело в том, что парадные платья надевались всего один раз — согласно этикету. Этикет был замешен на здоровой доле практицизма: парадные платья стоили дурных денег даже для королей, а делали их из кучи разных тканей, каждая из которых при стирке садилась по-своему, выстиранное платье такого рода можно было свободно выбросить на помойку, настолько оно теряло форму, а если учесть его стоимость, то это чистое разорение — стирать платье, стоившее состояние. С другой стороны, это были мертвые активы, потому что платья просто хранились годами в огромных гардеробных, украшенные камнями и золотом, ткань приходила в негодность, а пользы с них не было никакой… Но если учесть тогдашние нравы, то это все же лучше, чем если бы подолом такого платья подтирались. А потому платья эти вполне годятся, чтобы примерить — если бы все эти короли и королевы не были такими жидкокостными коротышками. И если бы эти тряпки и цацки не охранялись так, что муха не пролетит.

А здесь никто не охраняет комнату, под завязку набитую самыми прекрасными нарядами из всех, что я видела, и большинство из нарядов не потеряли актуальность до сих пор, а самое главное — все они практически моего размера — мы с Линдой, судя по всему, весьма сходны в вопросе фигуры. В лице тоже что-то есть, но я, конечно, не так хороша… Хотя если я накрашусь…

А ведь это мысль!

— Напяливай фрак, и давай устроим вечеринку. — Я перебираю в шкафу шляпные коробки. — На голову бы диадему, конечно… Хотя если на улицу, то нужна шляпа. Но мы же не пойдем на улицу? Впрочем, шляпа все равно нужна, я хочу примерить.

Шляпа нашлась — маленькая, элегантная, она нежно скользит в руках шелковистыми краями, а цветы, которыми она украшена, атласно отсвечивают в полоске света, падающего из окна. Я надеваю шляпу и понимаю, что надо идти за косметичкой — макияж просто необходим.

— Туфли тесноваты.

Влад уже напялил на себя смокинг, оказавшийся чуть свободнее в плечах, чем следовало, — но по длине в самый раз, даже штаны. Лакированные штиблеты, конечно, ему тесноваты — но скорее в ширину, чем в длину: тогдашнее поколение не носило кроссовок.

— Ничего, раздадутся. Кроссовки под смокинг — это трэш, я даже представить себе такого не могу.

Шляпная коробка тяжеловата — на дне обнаружились длинные черные перчатки, а под ними крохотный револьвер, который помещается в ладони.

Интересно, заряжен ли он?

Я кладу револьвер в сумочку как раз тогда, когда мой невольный (в чем я сомневаюсь!) компаньон справляется с завязыванием шнурков. За столько лет нахождения в шляпной коробке револьвер, скорее всего, в нерабочем состоянии, но я это сейчас никак не проверю, а вообще оружие, по-моему, замечательная вещь для одинокой девушки в подозрительной компании. Мой новый приятель мне подозрителен, и я ничего не могу с этим поделать. Я и так-то не особо доверяю людям, если честно, вообще никому не доверяю, но этот парень мне подозрителен втройне. И если бы не грядущая ночь, которую я должна провести в доме, где сам по себе играет рояль и скачут мячики, то лучше уж такая компания, чем никакой.

Но револьвер я спрячу, Владу не нужно знать, что я вооружена.

— Я чувствую себя глупо.

— С чего бы это? — Я открываю шкаф в глубине гардеробной. — Вот черт!

На полках выстроились футляры с повязками, украшенными перьями, и я снимаю шляпку. Мне нужна золотистая повязка, украшенная цветами и пером, в серединках цветка блестят камешки.

— Нужен макияж.

А косметичка в спальне. Но быть того не может, чтобы вход в эту комнату был только из гостиной, такая тетка, какой была Линда, хотела бы иметь доступ к своим шмоткам круглосуточно, а это значит… Ну, вот шкафчик у стены пустой, например. Сиротливо висит шелковый халат цвета топленого молока, отороченный мехом норки.

Это примитивно.

Стенка подается вперед, я оказываюсь в узком коридорчике, вдоль которого видны отверстия в самых разных местах. Это не что иное, как дырки для подглядывания — в каждой комнате есть такие, в моей тоже. Линда была в курсе разговоров и досуга своих гостей. Интересно, зачем ей это понадобилось, если не для шантажа?

Потому что даже очень хорошей шлюхе не платят столько, чтоб она обзавелась таким домом и такими шмотками.

Ну, вот и вылез из мешка толстый наглый кот и напрудил мертвой Линде полные тапки.

И теперь я думаю, что если дамочку и отравили, то вряд ли за то, что она с кем-то там трахалась — шантаж гораздо более уважительная причина для убийства. Люди определенного статуса отчего-то склонны скрывать свои грязные тайны, и самое смешное как раз то, что именно у таких людей грязных тайн больше всего. Наверное, это связано с тем, что когда отпадает насущная проблема постоянно думать о физическом выживании, а никаких интересов вне физиологических процессов у человека нет, он пускается во все тяжкие. Это так характерно для кальмаров с отмершим мозгом — находить удовольствие лишь в использовании своих тел.

Но кальмары, например, не бывают извращенцами.

— Вот это да!

Я и забыла о своем компаньоне. Зато он идет за мной как пришитый, его лакированные штиблеты, даром что узкие, не скрипят, как можно было бы ожидать. Влад протиснулся за мной в этот коридорчик, причем еще немного, и он станет нарушать мое личное пространство. Я даже не уверена, что он уже сейчас его не нарушает.

— Здесь должна быть дверь.

Линда должна была выходить сюда из своей спальни, ведь тут столько интересного, да и к шмоткам доступ, опять же. Я ощупываю панель и нахожу щель. Панель отходит в сторону, и я оказываюсь в спальне, где лежит мой рюкзак. В большом овальном зеркале, стоящем у двери в резной раме, я выгляжу отлично, и мой спутник в смокинге смотрится неплохо. Мы оба словно вышли из какого-то фильма о бандитах Чикаго и сухом законе.