Читать книгу "Кто на свете всех темнее - Алла Полянская"

Говорят, что у кальмаров до определенного возраста есть мозг, но потом он отмирает — за ненадобностью. Видимо, в какой-то момент кальмар обнаруживает, что море везде одинаковое, еда более-менее доступна, с сексом проблем тоже не возникает, а природное любопытство, которое в детстве заставляло совать щупальца всюду, куда их можно было засунуть, под грузом первичных инстинктов угасло. И маленький любопытный кальмарчик с осмысленными глазками превращается в толстого безмозглого урода, которого остается только съесть, потому что он в интеллектуальном смысле что-то типа овоща на грядке. Это если принять на веру теорию о мышлении кальмаров. Если условно предположить, что она верна, это забавно.

Хотя вряд ли это мышление сродни человеческому. Но кто знает?

И я вот задаюсь вопросом: осознают ли кальмары тот момент, когда их мыслительная функция начинает отмирать? Чувствуют ли они приближающееся безумие, пугает ли их мысль о том, что мир вокруг постепенно гаснет, теряет краски в той части, которая не касается жратвы? Или они продолжают думать, что мыслят — ведь они ищут еду, но уже не понимают, что это не мышление, это просто поиск еды.

А если предположить, что у некоторых кальмаров мышление каким-то образом все-таки сохраняется и они остаются в абсолютном одиночестве среди миллионов родственников-зомби? Они продолжают свое путешествие в океане, в поисках такого же разумного сородича — но находят ли? И только малыши-кальмарчики могут быть для них собеседниками, но они маленькие и не знают ничего такого, чего бы не знал этот чудом сохранивший мозг Другой Кальмар.

Вкушающий знание вступает на горький путь, да.

— Чего застыла?

Это Гоша, он же Козел Года, старший смены. Гоше под полтинник, и пик его карьеры — должность старшего кладовщика. Гоша страшно горд собой и считает себя альфа-самцом на вверенном ему складе. Его седые волосы завиваются мелким бесом, нос «уточкой» торчит среди глубоких носогубных складок, а вялый рот вечно перекошен в гримасе недовольства. Вся его щуплая фигура в серой спецовке унылая, как марсианский пейзаж. Но тем не менее Гоша считает своим долгом досаждать всем вокруг, причем это доставляет ему заметное удовольствие. Думаю, кто-то должен ему рассказать об онанизме, и когда он откроет для себя мир секса, то, возможно, перестанет быть таким козлом.

Впрочем, я в любом случае просвещать его не стану.

— Тут работы еще часа на два. — Гоша придирчиво смотрит на мешки с крупой, стоящие около моего стола. — А у нас большой заказ.

— И че?

— Работай давай, нечего зевать. Понабирают ротозеев…

Гоша презрительно морщится, и его вялый рот оказывается в вертикальном положении. Иногда я представляю себе, как закапываю Гошу в куче соли.

Я фасую крупы на складе, если вы еще не поняли. И вокруг меня работают такие же тетки в серых спецовках, и они тоже фасуют крупы, при этом умудряясь обсуждать сериалы, какие-то рецепты и отсутствующих теток, а также Гошу. Мыслительная функция этих дам угасла в раннем пубертате, и я ощущаю себя среди них как тот, Другой Кальмар.

Да, блин, я самая умная, что не так?

— Светк, чего он от тебя хотел-то?

Это Валька, толстая, рыхлая и добродушная. Не знаю, сколько ей лет, но она работает рядом и не доставляет мне особых хлопот, и если бы она не сделала себе привычку присматриваться ко мне, ее присутствие было бы даже сносным, но пока я стараюсь держаться от нее с подветренной стороны.

— Без понятия.

— Взъелся он на тебя, похоже. — Валька шумно вздохнула. — Слышь, теть Паша, чего это наш на Светку взъелся?

— А ему, козлу, как новая баба, так он тут же начинает перед ней начальника из себя строить. — Пожилая тетка, работающая наискосок от меня, не отрываясь, фасует рис. — Санька, тащи еще два мешка! А то ты не знаешь, как он любит из себя большую шишку показать, а чуть начальство увидит, то глядишь — а он уже, как пес, на брюхе ползает. Ты, Светка, не обращай внимания, он лает, да не кусается, у нас фасовщиц берегут — востребованная профессия, значит. На всех складах мы нужны, без нас конец отгрузкам, не нафасуем — грузить нечего будет, так что если он тебя станет зря донимать — пожалуйся Людмиле, она ему таких люлей выпишет, что он забудет сюда дорогу.

Людмила — толстая приземистая тетка… Впрочем, ее принадлежность к женскому полу я вычислила не сразу. Всегда одетая в серые штаны и куртку, очень коротко стриженная, с грубым квадратным лицом и низким голосом. Людмила заведует всеми складами и фасовочным цехом — это если я правильно поняла ее положение здесь.

И она очень не любит, когда ее персонал увольняется.

— Недавно грузчики уволились почти все, а у нас объемы большие, пять-шесть фур приходит на разгрузку каждый день, и на загрузку не счесть. Это до тебя еще было, Светка. — Тетя Паша проворно открыла новый рулон с пакетами. — И тут, представь, уволились почти в полном составе. Торговые агенты грузили машины для клиентов, вот до чего дошло! Людмила из трусов выпрыгивала, а что оказалось? У нас для грузчиков шестидневка, и график — двенадцать часов каждый день, на такой объем надо две смены грузчиков. А рядом открылись два склада, где им предложили нормальные условия на те же деньги! Вот они и разбежались, пришлось Пашковскому менять условия, никто не шел на нашу шестидневку с двенадцатичасовым рабочим днем и погрузками-разгрузками по шестьдесят тонн в день на человека, вот как! Сейчас даже я могу себе работу найти запросто, если что — с руками оторвут, и это в моем-то возрасте, Людмила насчет этого в курсе. Уйди любая из нас — объем производства сразу снижается, а у них заказы, им надо, чтоб объем сохранялся! Так что если Георгий будет тебя доставать — иди прямиком к Людмиле, она ему расскажет, почем в Одессе рубероид.

Меня сюда взяли сразу, как только я пришла, даже оригиналы документов не попросили, довольствовались копиями. Это оказалось очень удачно, потому что оригиналов у меня и нет, и копии-то оказались в наличии чисто случайно. Причем копии не моих документов, вот что смешно — нашла целую пачку недалеко от кредитной конторы, выбросили их, а я подобрала себе новую личность. Но в здешнем отделе кадров довольствовались обещанием принести оригиналы когда-нибудь в обозримом будущем, и теперь я понимаю, почему так вышло: спрос на кальмаров без мозга очень высок, но мало кто готов признать, что он безмозглый кальмар.

— Светк, ты после работы куда? — Валька выполняет работу автоматически, ее руки живут собственной жизнью.