Читать книгу "От Балаклавы к Инкерману. Часть 4 - Сергей Ченнык"

Что важно — все действия трех основных колонн согласовывались по задачам. Отчетливо видна «классика военного жанра» всех времен: давление на фронт, обход и охват, пусть даже демонстративный.

Общий резерв:

Батальон Украинского егерского полка, 1 рота стрелкового батальона и легкая №8 артиллерийская батарея.

Помимо этих подразделений, диспозиция предписывала находиться в резерве конной №12 батарее. Тотлебен в таблицах распределения сил по отрядам ее даже не упоминает, хотя в ходе боя показывает ее действия.

Кожухов утверждает, что, ознакомившись с диспозицией, полученной от командира батареи, обнаружил, что «…наша батарея ни в один из этих отрядов не попала; она как только пришедшая из похода назначена была с батальоном Украинского полка прикрывать вагенбург и защищать Чоргунское ущелье».

Относительно небольшой резерв позволяет предположить, что не планировалось нечто масштабное, а ставилась ограниченная по времени и целям задача.

Кавалерия (генерал-лейтенант И.И. Рыжов):

2-я бригада 6-й Легкой кавалерийской дивизии (генерал-майор Иван Альбертович Халецкий) в составе:

11-й гусарский Его Императорского Высочества Князя Николая Максимилиановича (Киевский) полк (штатный командир — генерал-майор Величко в кампании не участвовал и полком в Крыму командовал И.А. Халецкий).

12-й гусарский Гросс-Герцога Саксен-Веймарского (Ингерманландский) полк[12] (полковник Бутович).[13]

Генерал-майор И.П. Жабокрицкий. В сражении при Балаклаве командовал войсками правого фланга.

Очень трудно оценивать боевое качество русской кавалерии вообще. Тем более в сложнейший военно-технический перелом середины XIX в., когда не было ясно, какие из тех боевых умений, которые оказывались наиболее ценными в эпоху наполеоновских войн, могли быть столь же успешными теперь. Без сомнения, это были не самые худшие из кавалерийских частей Российской армии, прибывшие в Крым из благодатных районов Харьковской губернии, где дислоцировались до января 1854 г. Вышедший 2 января из Балаклеи, Ингерманландский полк до 31 августа «…спокойно ожидал дальнейших приказаний, переходя по временам из одного места полуострова в другое».

Для своего времени они имели вполне типичную подготовку, которая, может быть, вполне соответствовала началу столетия, но безнадежно устарела к началу Крымской войны.

В строю было много офицеров, прибывших в полки с началом кампании, не знавших ни нижних чинов, ни даже офицеров. Пример — полковник Василий Павлович Кутузов, ушедший давно в отставку по возрасту из Преображенского полка. С началом войны он вернулся на службу, был направлен тем же чином (полковником) в Киевский гусарский полк и впоследствии стал его командиром.

Сводный уланский полк (полковник Василий Иванович Еропкин). Был сформирован «по недостатку кавалерии» из резервных частей 1-й, 2-й, 3-й, 4-й, 5-й и 6-й легких кавалерийских дивизий. По качеству полк далеко не самый лучший, «…большинство эскадронов состояло из рекрутов годового срока службы».

Резервная кавалерия — это временное образование, боевая ценность которого кратно ниже, чем у обычных армейских частей. Ее основная задача состояла в пополнении убыли в полках, к которым относились их резервные составляющие, носившие в том числе полковую униформ): Донской № 53 казачий полк (полковник Александров);

Уральский № 1 казачий полк (подполковник Павел Борисович Хорошихин). Казачьи полки были укомплектованы опытными людьми и по качеству, пожалуй, даже превосходили армейскую кавалерию.

Генерал-лейтенант П.П. Липранди. Начальник 12-й пехотной дивизии,

Современный исследователь истории кавалерии Российской императорской армии А. Сакович приводит данные, основываясь на воспоминаниях Г.А. Бако, что в составе сводной кавалерийской группы в Балаклавском сражении принимала участие и льготная часть Лейб-гвардии Крымско-татарского полуэскадрона, но сегодня ни подтвердить это, ни опровергнуть не представляется возможным. Единственным источником остается упоминание Рыжова о переходе полуэскадрона («сотня резерва гвардейских крымских татар») в его подчинение.

До 11 октября кавалерия (кроме Донского полка) находилась на биваках на Каче, неподалеку от Бахчисарая, но в этот день Рыжов получил приказ Меншикова передвинуть все, находившиеся в его распоряжении силы, включая артиллерию, прибыть «…к девяти часам вечера на Мекензиеву гору и оттуда с одним егерским полком и четырьмя стрелковыми батальонами, спустившись с Мекензиевой горы, со всеми военными предосторожностями направиться прямым путем в с. Чоргунь для присоединения к отряду генерала Липранди, под начальство которого я поступал».

Задачу кавалерии Чоргунского отряда ставил лично Липранди. Приказ, как и всем войскам, отличался детальностью, точностью и последовательностью, то есть именно тем, что должно отличать грамотного командира от бездарных вождей. Обратим внимание, что Липранди втолковывал Рыжову не просто диспозицию, которая, как известно, только документ, указывающий командиру его и общую боевую задачу. А вот как ее выполнять — каждый должен был решать сам. Липранди, понимая, что уровень инициативности и творческого подхода у нижестоящих командиров не сильно отличается от аналогичного уровня начальников, над ним вышестоящих, подстраховался.

Судя по воспоминаниям самого Рыжова, ему все втолковали подробно: «…все его распоряжения до самых мелочей были самые благоразумные и самые дельные; каждому начальнику части были переданы меры на всякий могший произойти случай ясно, основательно и подробно».

По его словам, единственной задачей бригады было «…по занятии последнего редута нашею пехотой немедленно и даже с самого места в карьер броситься на английскую кавалерию, занимавшую укрепленную позицию вблизи с. Кадыкиой и город Балаклаву».

Рыжов откровенно врет. Сами участники сражения говорят, что генерал слишком уж вольно трактует приказ Липранди, в котором, как и для пехоты, для кавалерии ни о каком занятии Балаклавы речи не шло. Тем более куда-то и на кого-то бросаться не требовалось совершенно, ибо после занятия редутов английская кавалерия ничего исправить не могла и все, что было нужно гусарам, так это разрушить имевшиеся в британском лагере постройки, коновязи и проч., что могло доставить противнику если не проблемы, то хотя бы досаду.