Читать книгу "Приключения Никтошки - Лёня Герзон"

– Вот-вот! – говорил ее взгляд. – Сперва надо сказать, куда тянуть, а потом уже ругаться.

– Ладно вам… извиняюсь. Простите! – повторял Вруша.

Он зашел в дом, вынес оттуда кусок сахара размером, наверное, с самовар, и отдал Мышуне. Потом немного подумал и проворчал:

– А то самой нельзя было своей головой догадаться, что машина не для того, чтобы ее в небо поднимать.

Мышуня глянула на Врушу и, выплюнув сахар, скрылась в коровнике.

«Ну что с ней поделаешь – такая она у нас обидчивая», – словно бы говорили, потрясая выменем, Ласточка и Матильда. За ними вышла еще и Кисуня – и втроем они быстро сгрызли брошенный Мышуней сахар.

Машина завелась на удивление просто. Вообще-то, она даже не заводилась, а включалась, как газовая плита.

– Открывай этот кран, – сказал Вруша, и когда Никтошка открыл, Вруша бросил в какую-то дырку под котлом горящую спичку. В железном брюхе машины что-то громко стукнуло. Из-под котла полыхнули длинные языки пламени.

– Сейчас молоко закипит – и поедем, – пояснил Вруша. – Ты садись за руль.

Пришлось подождать десять минут, пока закипело молоко. Наконец оно приятно запахло, машина запыхтела, и крышка котла стала подскакивать. Из-под нее повалил белый пар.

– Готово, – сказал Вруша. – Можешь ехать.

– А как же тут… – беспомощно развел руками Никтошка. – Ни сцепления, ни коробки передач…

– А это называется «автомат». Жми на пар – да и всё тут.

– А что такое пар?

– Ну, это то же самое, что у газированного автомобиля газ – ясно? Вот эта педаль, тут она не «газ», а «пар» называется.

– А, понятно, – сказал Никтошка.

Он слегка нажал на «пар». В моторе что-то задвигалось и так пронзительно заскрежетало, что Никтошке захотелось заткнуть уши, но нужно было держаться руками за руль. Казалось, будто в мясорубке перекручивают железные котлеты. Машина резко дернулась, вдавив коротышек в сиденья, и помчалась вперед. Никтошка едва успевал поворачивать квадратный руль, чтобы на что-нибудь не наехать. Как ни старался Никтошка нажимать плавнее на «пар» – ничего не помогало. Стоило слегка прикоснуться ногой к педали – машина, словно дикий зверь, рвалась вперед, когда же он ослабевал нажатие на ничтожную долю – молокомобиль останавливался, как вкопанный, воткнувшись носом в землю, а Никтошка стукался лбом о руль.

– О-ох! – взмолился Никтошка после нескольких минут такой езды, – может, на сегодня хватит, а?

Но Вруша казался невозмутимым.

– Ничего, – успокоил он, нужно шатуны немного разработать, а там ровнее пойдет.

И правда, скоро скрежет прекратился. Мотор заработал ровнее, машину перестало дергать.

– Это сметанная смазка помогла, – сказал Вруша. – Хорошо, что не пожалели смазки.

Никтошка дал еще пара, и, громко чавкая сметаной, машина покатилась по дороге в поле. Мотор был очень сильным. Они пускали машину то под гору, то в гору, чтобы проверить как следует ее ход. В гору она сильно пыхтела молоком, из-под крышки капота летели горячие сметанные брызги, но скорость была хорошая.

– Всё, можешь быть спокоен, – сказал Вруша. – До Цветограда долетишь быстрее, чем Баба-Яга на метле.

– Спасибо тебе, – сказал Никтошка. – Без тебя я бы в жизни домой не вернулся.

И он крепко пожал вымазанную в сметане Врушину руку.

На следующее утро пришла пора прощаться. Никтошка так подружился с Врушей, что ему не хотелось уезжать. А еще потому, что дождя уже не было и опять выглянуло солнышко. Когда Никтошка думал о Цветограде и родном доме, и о коротышках, которые хоть его и совсем не замечали, а все-таки были ему родными, то ему очень хотелось ехать. Но Вруша, можно сказать, стал его первым настоящим другом. Хотя Никтошка-то на самом деле думал, что друга зовут Правдюшей. Да, в сущности, не все ли равно, как его зовут? Главное, чтобы коротышка был хороший. «Только вот что, – думал про себя Никтошка, – а считает ли он меня своим другом? Может, это мне только кажется, что мы друзья, а на самом деле нет?»

Все же Никтошка решил ехать.

– Обязательно приезжай ко мне в гости! – сказал он Вруше.

– Конечно приеду! – ответил тот. А ведь мы знаем, что Вруша всегда врал…

Кроме канистр с молоком и сметаной, необходимых для заправки, Вруша нанес в машину еще целую кучу продуктов. У него сегодня с самого утра потели мочки ушей и ногти так и чесались – а это был верный признак того, что пришло время «закинуть вралинку».

– Тут сыр, – показал он на плетеную корзинку, закрытую тряпкой, в которой на самом деле лежала четвертинка крутого куриного желтка. А здесь бутылка с вишневым соком – смотри не разбей.

(Сок-то, на самом деле, был клубничный).

– В мешке огуречный и помидорный кружочки – там складной ножик есть, чтоб нарезать. Еще пюре из печеной морковки. Я его в фольгу завернул, чтоб не остыло.

По-настоящему в фольге было не морковное, а картофельное пюре. И никаких огуречных и помидорных кружочков с ножом, а вместо них в мешке помещалась огромная банка с нарезанной шляпкой маринованного гриба-лисички. Всем этим Вруша до отказа забил багажник молокомобиля.

И зачем Вруше понадобилось говорить на продукты, что они одно, когда они были совсем другое? Вруша и сам не знал. Просто в нем вдруг проснулось сильное желание врать. С утра ему этого вообще всегда больше хотелось, чем после обеда. Когда он называл Никтошке совсем не те продукты, которые на самом деле лежали в сумках, ему становилось как-то легче. Вообще, можно было подумать, что Вруша собирает Никтошку в путешествие на целый месяц.

– Зачем столько продуктов? Ты ведь сказал, что два часа ехать?

– Пригодится. Соседей своих накормишь.

Вруше снова ужасно захотелось поврать. Он сам стал себе противен, но ничего поделать не мог. Если Вруша долго удерживался от вранья, у него страшно зудели колени, потели мочки ушей и чесались ногти. А когда уж соврет – становилось намного легче.

«Как же все-таки мерзко врать тому, кто тебе доверяет, – горестно думал он. – Вот Никтошка уедет, и опять вокруг никого не будет, кроме коров. Да еще и братца – моего отражения».

– Знаешь, – сказал он вдруг Никтошке. – Иногда так надоест каждый день одну и ту же возле себя рожу видеть!

– Это ты о ком? – удивился Никтошка.

– Это я о своем братике. Он ведь точная копия я. Тут Вруша сказал правду, но тут же добавил:

– Только все время врет.

– Значит, кроме вас двоих тут больше никого нет?

– Только коровы.

– Ну так приезжай к нам. У нас в домике места много – можешь жить, сколько хочешь.

– А как же Мышуня и Ласточка, и Матильда, и остальные?

Этим он озадачил Никтошку. Мышуня по Колокольчиковой улице вряд ли пройдет. Можно было бы, конечно, поселить ее на площади Свободы. Там много места. Но чем ее кормить?