Читать книгу "Ларк-Райз - Флора Джейн Томпсон"

голосами, грубыми шутками и пропахшими землей и потом вельветовыми штанами. А пока жены и матери могли, отставив пальчики, спокойно потягивать из чашек чай и обсуждать последние, в их понимании, моды или роман, печатавшийся в номерах журнала, который все они читали.

Большинство молодых и некоторые женщины постарше любили, как они выражались, «полистать книжку», и умственный их рацион состоял почти исключительно из романов. Несколько обитательниц деревни выписывали один из еженедельников по цене всего один пенни; их передавали по кругу, пока страницы не истончались и не истрепывались от постоянного использования. Номера других журналов попадали в Ларк-Райз из соседних сел или присылались дочерьми-горничными, поэтому к услугам читательниц всегда была целая библиотека.

Любовные романы восьмидесятых годов представляли собой романтические истории, в которых бедная гувернантка всегда выходила замуж за герцога, а титулованная леди – за лесника, который непременно оказывался переодетым герцогом или графом. В книге обязательно должно было быть описание бала, на котором героиня в простом белом платье привлекала взгляды всех мужчин в зале; или лесник, назначенный в помощь садовнику и крутящий любовь с дочерью хозяина дома в оранжерее. Зачастую эти произведения были приторны и невинны, как подслащенное молоко с водой; но, несмотря на свое к ним пристрастие, женщины считали чтение романов пороком, который следует скрывать от мужей и обсуждать только с другими читательницами.

Эти книжки столь же тщательно прятали от детей, как прячут, или должны прятать, современные романы сегодня; но дети, желавшие с ними ознакомиться, знали, что искать надо на верхней полке шкафа или под кроватью, и умудрялись читать тайком. Обычному сообразительному ребенку восьми-девяти лет подобные сочинения казались слащавыми, но женщинам они приносили пользу, потому что, по их словам, переносили в другой мир.

Было время, когда местные читатели поглощали более здоровую пищу для ума, ибо речь иных стариков по-прежнему была уснащена библейскими выражениями и образами. В каждом приличном доме до сих пор имелась маленькая стопка книг, пусть и непрочитанных, аккуратно лежащая на столике рядом с лампой, платяной щеткой и семейными фотографиями. В некоторых стопках была лишь семейная Библия и один-два молитвенника; у других в придачу к ним имелось еще несколько томиков, либо принадлежавших родителям хозяев, либо купленных вместе с другими вещами за несколько пенсов на распродаже: «Путь паломника», «О страхе смерти» Дреленкура, ричардсоновская «Памела», «Анна Ли, девица, жена и мать», а также старинные книги о путешествиях и поучения. Главнейшей находкой Лоры явился старый, потрепанный экземпляр «Путешествий» Бельцони, подложенный под распахнутую оконную створку чьей-то кладовой. Когда девочка попросила одолжить ей эту книжку, просьбу уважили, и Лора получила огромное удовольствие, исследуя вместе с автором погребальные камеры пирамид.

На обложках некоторых купленных томиков имелись экслибрисы с именами их первоначальных владельцев или выцветшие чернильные надписи, тогда как на семейных книгах было выведено не столь изящным почерком:

Джордж Уэлби владеет книгою сей,

Изволь же прочесть, что написано в ней.

И не только прочесть, но и понять,

Ибо ученье есть благодать.

Можешь ты деньги и дом потерять,

Знания же никому не отнять.

Или:

Джорджем Уэлби зовут меня,

Англия – моя страна,

Ларк-Райз – мой дом родной.

Христос – спаситель мой.

Когда умру и лягу на погосте,

Скоро сгниют мои бренные кости.

Возьмешь эту книгу и вспомнишь меня,

А значит, забыт я не буду ни дня.

Также любили делать предостерегающие надписи:

Владелец свое имя начертал,

Чтоб книгу эту ты не похищал,

Чтоб в день последний Господь не сказал:

«Где книга, которую ты украл?»

Ведь если ответишь: «Я не виноват»,

Он скажет: «Ты проклят, ступай же в ад».

Любую из этих книг или все сразу охотно могли одолжить, поскольку никто из владельцев не хотел их читать. У женщин были их романы, а у мужчин все время занимал просмотр воскресной газеты, которая имелась почти в каждом доме: ее либо покупали, либо брали взаймы. Любимыми изданиями были «Уикли диспетч», «Рейнолдс ньюс» и «Ллойд ньюс», хотя некоторые оставались верны прекрасной старой местной газете «Бистер хералд».

Лорин отец наряду с «Уикли диспетч» читал также журнал плотников и строителей «Карпентер энд билдер», благодаря которому дети впервые познакомились с Шекспиром, поскольку в нем была опубликована полемика по поводу слов Гамлета: «Я отличаю сокола от пилы». Оказалось, что какой-то ученый предположил, что это опечатка и следует читать: «Я отличаю сокола от цапли», – и плотники со строителями взялись за оружие. Ведь «соколом» называли гладилку – инструмент каменщика и штукатура, ну, а с пилой и так все ясно. Хотя эта строчка, а также несколько отрывков, найденных ею впоследствии в школьных хрестоматиях, были единственным, что Лора в то время знала из произведений Шекспира, она горячо поддержала плотников и строителей, и мама, будучи спрошена об этом, согласилась с дочерью.

Пока читательницы романов, представлявшие утонченную часть местного общества, наслаждались чаепитием, в другом коттедже устраивали куда более оживленные посиделки. Хозяйке этого дома, Кэролайн Арлесс, высокой, изящной, статной женщине с блестящими темными глазами, шевелюрой, напоминавшей мятую черную проволоку, и румянцем цвета спелого абрикоса, было тогда лет сорок пять. Она не была уроженкой Ларк-Райза, а приехала туда невестой, и поговаривали, что в ней течет цыганская кровь.

Хотя миссис Арлесс уже стала бабушкой, она до сих пор примерно каждые полтора года производила на свет ребенка, что считалось в деревне дурным тоном, ибо поговорка гласила: «Когда начинают молодые, старым пора заканчивать». Однако миссис Арлесс не признавала никаких правил, кроме законов природы. Она радовалась каждому новорожденному, нежно заботилась о нем, пока он был беспомощен, выводила его на улицу гулять, как только он выучивался ходить, в три года отправляла в школу, а в десять-одиннадцать лет – на работу. Некоторые из ее дочерей вышли замуж в семнадцать лет, а сыновья женились в девятнадцать-двадцать.

Денежный вопрос миссис Арлесс не беспокоил. Ее муж и сыновья по пятницам раздавали с получки долги, а дочери, находившиеся в услужении, отправляли домой по меньшей мере половину своего жалованья. Сегодня она жарила на ужин бифштекс с луком, и вся деревня пускала слюнки; в другой раз у нее на столе не было ничего, кроме хлеба и сала. Когда у нее водились деньжата, она их тратила, а нет – брала продукты в долг или