Читать книгу "11 лжецов - Роберт Голд"

то другое, экспериментировать – это же просто. И все быстро покатилось под откос. Я пыталась помочь, давала ей деньги. Наверное, вы скажете, что это было глупо.

Я качаю головой. Памела подбирает слова, почти ненавидя себя за то, что их произносит.

– Она становилась все злее и злее. Ссорилась со мной, воровала у меня. В конце концов я больше ничем не могла ей помочь.

Памела проводит большим пальцем по потертой ткани на подлокотнике кресла.

– Целых два года я каждую ночь оставляла в коридоре свет. Не могла смириться с мыслью, что она вернется в темный дом. И надеялась, что она придет в себя и вернется. Ради своего отца. Ради его флага.

Памела тянется к маленькому шкафчику под подоконником. Открывает дверцу и достает аккуратно сложенный флаг Великобритании. Садится рядом со мной на диван и укладывает флаг себе на колени.

– Этим флагом был накрыт гроб Томаса. Он давал Джинни осязаемую связь с отцом. Если что и могло вернуть ее мне, то этот флаг. Но она так и не вернулась. – Памела поглаживает флаг, а потом поднимает на меня глаза: – Я знаю, это глупо, но мне было невыносимо думать, что та маленькая девочка из Сент-Кэтрин может пойти по тому же пути. Я ведь знаю, что никогда больше не увижу свою Джинни.

Из-за соседней стены раздается удар – такой громкий, будто в нее врезался поезд. И тут же слышатся громкие детские голоса. Памела закатывает глаза.

– Новые соседи, – объясняет она. – Поздоровались со мной, когда въехали, но с тех пор мы не разговаривали. Это было шесть месяцев назад. По-моему, у них трое детей, и старшему нет и пяти лет. Конечно, им непросто. Честно говоря, шум меня не так уж и раздражает. Иногда приятно слышать других людей, когда живешь один. Благо, стена не толще бумаги.

– А как же викторианская планировка?

– Была, – отвечает Памела. – Только тот дом больше двадцати лет назад перестроили. По-новому. Спустя рукава.

– А почему его тогда снесли? – спрашиваю я в надежде, что Памела расскажет мне о доме детства Дэни.

– Он сгорел – ужасный был пожар. Нам повезло, что вся улица не сгорела дотла. Пожарные сработали на славу. Я до сих пор про себя благодарю их каждый раз, как вижу на улице пожарную машину.

– Кто-нибудь пострадал?

Памела тянется к своей чашке:

– Пожалуй, возьму еще пирожок.

Я подаю ей тарелку. Она берет пирожок, аккуратно отгибает фольгу и осторожно откусывает.

– От них так много крошек, – говорит она.

– Но они очень вкусные, – добавляю я.

Памела возвращает пирожок на тарелку.

– Погибла женщина. Ее звали Анжела Каш. Чем-то была похожа на этих новых соседей. С ней мы тоже познакомились, когда она приехала. Кажется, даже пару раз выпили вместе кофе, но после этого я ее почти не видела.

Памела умолкает, откусывает еще кусочек пирожка и делает глоток чая.

– Анжела не смогла выбраться из огня. К сожалению, помочь ей было нельзя. – Памела медленно поднимается на ноги. – Думаю, половины пирожка достаточно. Хотите еще, Бен?

– Нет, я все. Было очень вкусно, – говорю я, поднимая руки. – Позвольте помочь вам с посудой.

Я беру тарелки и следую за Памелой на кухню. Меня так и подмывает сообщить ей, что тело Анжелы Каш нашли под клубом, но я сдерживаюсь. Хочу выждать: может, она сама расскажет что-нибудь еще.

Памела встает у кухонной раковины и открывает кран с горячей водой.

– Сейчас быстренько ополосну, – говорит она, пока я сажусь за деревянный стол.

– Пожар, наверное, нагнал страху на всю улицу?

– Не то слово, – отвечает она, все еще стоя спиной ко мне. – Хорошо, что хотя бы отец с дочкой спаслись. Девчушке было четыре, почти пять лет. Я иногда наблюдала с участка, как она бегала туда-сюда по переулку. Такая красивая девочка – копна светлых кудрей и голубые глаза. Иногда она подходила к воротам и шепотом со мной здоровалась. Часто мне хотелось подхватить ее и забрать к себе.

Я смотрю на Памелу.

– Мне казалось, она нуждается в заботе, – поясняет она, отходит от раковины, берет с кухонной батареи полотенце и начинает вытирать тарелки.

– Как они смогли спастись из огня?

– Вроде бы отец вынес девочку через окно спальни на втором этаже. А ведь все могло обернуться много хуже. Им обоим повезло. А потом они переехали.

– Вы не знаете куда?

– Нет, не знаю. Я же говорю – мы были едва знакомы.

Памела вешает полотенце обратно на батарею.

– Это было так давно. Надеюсь, та девочка забыла весь тот ужас.

– Уверен, что так и есть, – говорю я.

Я встаю, собираясь уходить, и Памела провожает меня до двери. Обнимает на прощанье и еще раз тихо благодарит.

– Если будут проблемы с теми мальчишками, – говорю я, – не стесняйтесь вызвать полицию.

– Не буду, – отвечает она и машет мне рукой.

Глава 35

Памела закрыла дверь, накинула цепочку и повернула ключ. Вернулась в гостиную, взяла флаг Томаса и аккуратно положила его обратно в шкафчик под окном. На полке под флагом лежал фотоальбом – вместилище воспоминаний всей ее жизни. Она достала альбом и устроилась в кресле у окна.

Листая страницы, она не могла вспомнить, когда в последний раз смотрела на некоторые из фотографий. Вот Томас, а вот и Джинни, оба молодые, словно время для них остановилось. Она пролистывала страницы, пока не нашла фотографию, которую искала.

Лодочное озеро Файли.

Прекрасный теплый летний день. Счастливые улыбающиеся лица.

Она, Джек и Дэни.

Она на мгновение нежно прикоснулась рукой к изображению. Будь Джек сейчас здесь, он бы знал, что делать. Она смахнула слезу, закрыла альбом и водворила его назад на дальнюю полку шкафчика.

6

“Я всегда была уверена, что он почему-то думал, что может ее исправить. Но таких людей не исправишь”.

Глава 36

Суббота

Эдриан Уизерс тихо закрыл дверь дома викария. Пока он шел по тропинке к церкви Святого Стефана, под ногами хрустели заиндевевшие листья. Дыхание вырывалось в холодном воздухе паром. Преподобный замерз и застегнул свой длинный зимний плащ. На витраже церкви сиял в лучах восходящего солнца величественный ярко-синий крест. Благоговейно склонив голову, викарий быстро толкнул тяжелую деревянную дверь.

Остановился, любуясь светом, заливающим неф, а затем зажег маленькую свечу.

Свеча, приносящая свет во тьму жизни, освещающая дух истины.

Возжигаем свечи, чтобы помянуть умерших.

Чтобы задуматься о собственной жизни.

Он тихо произнес молитву и быстро двинулся