Читать книгу "Мало ли что говорят... - Татьяна Соломатина"

Далее вся джинсовая компания отправилась за Джеем, пригласившим «follow me». Правда-правда, все были одеты, как средний американец в свой обычный выходной. Никаких «даун-таунских» костюмов и платьев «леди ин ред». Но самое поразительное, что, абсолютно не сговариваясь, из всего многообразия «джинсового арсенала» все выбрали парусиновые штаны оттенка бархатного занавеса над мемориальной трибуной Кеннеди. Хотя, например, Соня обычно предпочитала синим джинсам – голубые. Вот такая вот колористическая мистика.

В Америке есть вещи абсолютно любых размеров. И не в специальных магазинах типа «Богатырь», «Три толстяка» или «Всё для крупных дам», а в обычных универмагах. Топик до пупа 50-го, джинсы на бёдрах – 60-го и т. д. Так что у них, в отличие от нас, нет «ущемления прав толстяков в районе бутиков». У них, скорее, джинсы стройной девушке европейского сорок второго – сорок четвёртого размера сложно купить. Разве что в магазинах и отделах детской одежды. Да только «мотня» и длина штанин будут коротковаты. Будешь смотреться эдаким Томом Сойером переростком. А так-то – страна самого наплевательского отношения к тому, «что люди скажут» о внешнем виде. Может, потому и не выглядят глупо, что не слишком часто на тех самых людей оглядываются, а больше к себе, любимым, прислушиваются-присматриваются?

Американская манера одеваться с самого начала пришлась Соне по душе. Какая-нибудь «наша тётя», собираясь на экскурсию в подобное учреждение, наверняка бы надела что-нибудь идиотское – платьице с рюшами или «зловещий», деловой, по её мнению, костюм. И, конечно, обувку – какая понеудобнее. А спутник, при наличии такового, непременно будет наряжен в «пинжак с кармана́ми» «не по погоде». Когда Соня замечала подобные экземпляры, никогда не знала – хохотать или рыдать. Впрочем, в этом направлении наметилась тенденция к лучшему – даже «самые отсталые слои населения» нарядились в кроссовки, мокасины, джинсы и прочую, специально разработанную добрыми людьми человеколюбивую одежду. Правда, подавляющее большинство пейзан всё ещё продолжает носить лаковые туфли в паре со спортивными брюками, но это уже проблема общего отсутствия культуры. У нас пока не понимают разницы между безвкусицей и удобством.

Нынче из всех присутствующих только Джея «обязывало положение» к соответствующему look. Смущало его это или нет, но он ни капли не обратил внимания на внешний вид своих гостей.

Который день Соня завидовала бостонским студентам, таким же многочисленным, как и местные белки. Из разных штатов и стран, они бродили с причёсками немыслимых цветов, одетые в «амуницию» всевозможных фасонов и валялись на газонах. В Отечестве, если помните, ранее было нельзя на газонах не то что валяться, но даже ходить по ним строго возбранялось.

Вспоминая, как на первом курсе её выгнала с пары нормальной физиологии старая дева Эмма Вячеславовна из-за парочки серебряных колец и накрашенных губ, Соня завистливо вздохнула. До наших (в общей массе, разумеется) всегда доходит с опозданием на пару десятков лет. Да и на газонах уже можно валяться. Документальное фотографическое подтверждение у Сони было как раз с собой: фотография – она, собственной персоной, в Александровском саду ест мороженое, валяясь на траве рядом с мужем. Демократическое достижение!

В одном ухе у Сони журчал первый официальный государственный язык Соединённых Штатов Америки в исполнении сенатора штата Массачусетс. В другом – пульсировала сочно-русскоговорящая Наташа. Первое время она ещё пыталась улавливать из эфира и переводить «help yourself» трогательные сведения о химической, резиновой, полиграфической и пищевой промышленности штата. О судостроении и авиадвигателях, а также о приборостроении и радиоэлектронике. Видимо, пользуясь случаем, Джей репетировал доклад для… «Сената… или Конгресса?.. Где там они договариваются о том, сколько будет стоить в официальных сметах сидушка для унитаза, чтобы хватило денег на секретные проекты?..»[23]На этой мимолётной аллюзии Сонин аналоговый аппарат «завис», и, как следствие, она полностью переключилась на родную речь. Тем более что в Наташином изложении история и современность штата Массачусетс выглядели гораздо более живыми, нежели в беглой англоязычной номенклатуре. Для сохранения марки достаточно было не забывать периодически заглядывать сенатору в глаза, заинтересованно-одобрительно трясти головой и лучезарно улыбаться.

Массачусетс, надо признать, – штатик-миниатюра. Неумолимые факты – ничего личного. По площади – в тридцать два раза меньше Техаса. Тем не менее, как у любого «маломерки», ярко выражен и отлично реализован «комплекс Наполеона». Слово «первый» и «впервые» можно услышать, какой бы темы вы ни коснулись.

Когда-то у Сони был однокурсник по кличке Примус. Внешне – ничем не примечательный коротышка – ленинский стипендиат – обаятельнейшая личность – выдающийся пьяница – гениальный диагност. Он всегда говорил: «Примус – не потому, что движок в жопе, а потому, что «Первый»[24]. Хотя, по глубокому Сонечкиному убеждению, без неугасающего огня в душе и без соответствующего «движка в жопе» – первым не стать.

Так вот, в этом штате-Примусе впервые в Америке открылась бесплатная школа, появился первый в стране университет, конечно же Гарвардский. Заработал первый в стране печатный станок и впервые стала выходить регулярная газета «Boston News Letter». На территории этого штата установили первый в Америке маяк и «сдали в эксплуатацию» первую североамериканскую железную дорогу и «подземный трамвай». Здесь гордятся даже тем, что напечатали первую в Штатах рождественскую открытку. Впрочем, возможно, они перегнули палку допустимого хвастовства, и так ясно – у них же был первый печатный станок! Хотя, помнится, ещё старина Вольтер говорил: «Скромность – первый путь к безвестию».

Наконец, именно здесь впервые в мире зазвонил телефон… «Кто говорит?..» – «Слон!» То есть Александр Белл, конечно же. И сказал он своему помощнику следующее: «Watson, I need you». Что конкретно имелось в виду, история умалчивает, но именно такими были первые слова, открывшие эру заочных коммуникаций.

«Спроста ли? Наверняка и звонить-то нужно только тогда, когда можешь кому-нибудь сказать: «I need you», – мелькнуло у Сони в голове в канве Наташиного рассказа.

Тем временем Джей провёл всех в поражающий помпезностью зал. Тёмно-синие стены (в цвет его костюма и джинсов гостей-экскурсантов), колонны, бюсты отцов-основателей в нишах, стол «короля Артура» и огромное количество белых кожаных кресел.

– Чтобы здесь быть услышанным визави, надо усиленно напрягать голосовые связки, – шепнула Соня Наташе.

Та не замедлила проверить теорию на практике, зычно рявкнув. Все испуганно оглянулись. Но Наташа лишь вальяжно махнула ручкой – мол, в горле запершило.

– А акустика-то – не хуже, чем в Одесском оперном! – констатировала восхищённая Сонечка. И почему-то очень загордилась Стейт-Хаусом штата Массачусетс.