Читать книгу "Ката - Стейнар Браги"

Нонни продолжал молчать. Ката увидела, что его взгляд упал на гипсовое пузо и соски, – и решила немножко подтрунить над ним.

– Руками не трогать, – озорным тоном сказала она, и он тотчас потупил глаза. – А у меня сегодня ночью были приключения, – добавила Ката и намекнула, что они были эротического характера, одновременно безудержные, страстные и необычные – так она представляла себе половую жизнь «телки», кого-нибудь из тех, кто мечтает устроить так, чтобы порнофильм про них слили в СМИ, и тогда они стали бы знаменитостью.

Но как слить порнофильм в СМИ? Многим ли удавалось сделать это, не привлекая внимания? Когда человек доходит до такой кондиции, когда следующий логичный шаг – слить свое фото с фаллосом во рту?

У Каты отвисла челюсть, и она представила себе, как у нее сводит мышцы после того, как она всю ночь мусолила во рту стоящий, прижималась к волосатому «гаражу» и «хлеву» (и откуда только словечки такие?) – или просто заднице, навозной дыре…

Не успела она оглянуться, как вскочила, поднялась на верхний этаж и там проглотила одну из тех таблеток – замаскированных под лекарство от аллергии. Затем уставилась на себя в зеркале и поморгала глазами. Уже в гостиной она подлила вина в бокал Нонни и снова села. Его глаза блестели, по губам бродила слабая усмешка. Ката распечатала новую пачку сигарет и закурила.

– Выразить соболезнование, говоришь? Ну ты даешь… А что ты о ней думал – о моей дочери?

– Она была такая красивая, – начал Нонни и кивнул; он уже явно опьянел. – Так что я подумал…

– Что-нибудь про секс подумал? Ну, разумеется. Ты с ней хотел потрахаться? И где же? В церкви? В ризнице? Или в ее детской комнатке? И чтобы, пока ты ее охаживаешь, ее голова билась о плакат с Рангхейд Грёндаль?

Нонни перестал улыбаться. Ката засунула в рот еще одну конфетку «Опал». Из кухни поплыл дым; он тянулся вдоль стен и по потолку, и когда Ката моргнула, она заметила, что в гостиной все было в дымке.

– Да я и сама не ангел. Не ангел, – говорила она, жуя лакрицу. – Я недавно мужу изменила. С поляком в автомастерской. Он умел не только машины чинить. А ты что-нибудь умеешь, кроме как на органе играть? – добавила Ката как можно развязнее.

Туман сгустился уже настолько, что она с трудом различала окружающее; в глазах поселилась резь, увидеть стены было трудно. Ката начала опускаться на диван, пока подбородок не уперся в грудь. Она подтянула юбку повыше, покачала бедрами, чтобы стянуть ее с них, и закатала ее. Ее щеки горели, в голове ощущались тяжелые ритмичные удары, от которых ее мутило. Чем дальше она жевала конфету, тем, казалось, больше та разбухала во рту. Изо рта что-то вытекло, потянулось по подбородку и закапало на грудь. Ката засунула в рот палец, чтобы вынуть конфету, но обнаружила, что в ротовой полости все онемело, а рука оказалась вся в крови.

На другом конце стола сидел Нонни, закрыв глаза, словно спал. Ката встала, протянула к нему руку и принялась трясти, пока не разбудила.

– Я хочу, чтобы ты ушел, сейчас же, – сказала она, поднимая его на ноги. Вытолкала его из гостиной и распахнула дверь в прихожей. – Убирайся, слабак несчастный! – Пихнула его за порог, выкинула следом его обувь и захлопнула дверь.

В гостиной по-прежнему стоял туман. Ката прошагала к столу, выплюнула кусок «Опала», занимавший весь рот, и рассмотрела его на ладони. Затем опустилась на стул, пощупала у себя во рту и обнаружила, что зубы исчезли. В нажеванной лакричной каше она заметила посверкивающие белые шарики, стала выковыривать их и выкладывать в ряд на стол перед кукольным домиком; на некоторых из них были красноватые мясные волокна и пломбы, поблескивавшие при электрическом свете. Ката взяла один зуб и постучала им по столу: один раз, потом два раза, – а затем медленно повела его по столу в домик.

22

Она нерешительно шагнула вперед. Доски затрещали и заскрипели: домик привыкал к ее весу. Постепенно стали отчетливо видны стены, пол, потолок, и Ката догадалась, что она в прихожей.

Первым, что увидела Ката, была физиономия человека, которого она прозвала Носорогом. Он стоял, расставив руки, и, кажется, злился. Рядом с ним стояла женщина, имевшая виноватый вид; глаза у нее были круглые, вытаращенные, а рот слегка приоткрыт, что придавало ее лицу выражение постоянного удивления, а может, возмущения. Лицо у нее было бледное, почти прозрачное; под кожей виднелась сеть тончайших сосудов, ветвящихся, словно корни жухлой травы под дерном. Кате пришло на ум слово «анемичная» – и тут женщина подала ей руку и представилась как Мия.

– Ката, – ответила Ката.

– Девчонка исчезла, – сказала Мия и, дрожа, посмотрела ей в лицо.

– Эта свистанутая ваще больше не соображает, что для нее лучше, – сказал Носорог, и Ката не поняла, кого он имел в виду.

– Она от вас прячется? – спросила Ката.

Носорог, не отвечая, продолжил злобно ходить кругами по прихожей, но вдруг повернулся к маленькой дверце под лестницей, открыл ее и прислушался к тому, что за дверью. Кате вспомнились его слова – «тварь» или «уродец» – о чем-то, что забрали у девочки и запихнули в подвал.

– Не надо, – прошептала Мия, подалась к Кате, но отступила, когда Носорог протопал мимо, что-то бормоча.

Ката осторожно приблизилась к дверце под лестницей. По цвету та не отличалась от обшивки стен и беззвучно открылась, стоило лишь потянуть за ручку. За дверью была узкая лестница, спускающаяся в темноту. Ката обернулась и увидела, как Мия мотает головой. Носорог, казалось, по-прежнему пребывал где-то в своем мире и ничего не заметил. Ката проскользнула за дверь и закрыла ее за собой. В конце лестницы она различила слабый красноватый свет. Прокралась на цыпочках вниз, в полумрак, и обнаружила коридор, тянущийся по всей длине дома. Его стены напоминали шершавые, чуть поблескивающие скалы.

Первая дверь, которую она попробовала открыть, была заперта, вторая принадлежала гардеробу (вот уж странное место для шкафа!), впрочем, оказавшемуся пустым.

В конце коридора, там, откуда исходил красный свет, находилась большая комната, в которой пахло солеными огурцами. Вдоль стен стояли какие-то емкости, наполненные жидкостью, а сверху на них лежали фотографии; они были бледными, но когда Ката сосредоточилась, изображение стало четче. В одной емкости было фото женщины, откуда-то знакомой Кате: не так, чтобы очень близко, но она знала, что они как-то встречались по работе; перед ней на столе стояли бутылка и пустые бокалы. На втором фото женщин было две, а между ними на земле лежал голый мужчина.

Под одним из стоявших в комнате столов послышалась возня. Ката заглянула под него и увидела девочку. Она вся сжалась, опустила голову между колен; ее глаза, поблескивая, выглядывали оттуда. Увидев, что Ката смотрит на нее, девочка вскочила и пулей вылетела из комнаты. Ката проводила ее взглядом по лестнице на верхний этаж – и чуть погодя раздался крик.

Когда она вернулась в прихожую, девочку уже загнали в угол. Та держала в руке что-то вроде шприца, которым тыкала в воздух в сторону Носорога, подбивавшего ее уколоться; такая борьба явно веселила его. Из носа у девочки хлестала кровь, время от времени она издавала громкие стоны. В какой-то момент Носорогу удалось схватить девочку, он скрутил ей руки и увел по лестнице на второй этаж. В тот же миг двери прихожей открылись (у Каты промелькнула догадка, что она попала в фарс, что бы это ни значило), и Кальман шагнул прямо к ней и подал руку.