Читать книгу "Замуж за давнего друга - Джулия Тиммон"

– Эй, поосторожнее! – прогремел Герберт, вспоминая, скольким унижениям он позволил ей себя подвергнуть.

Фиона долго смотрела на него в полном ошеломлении. Потом обхватила себя руками и вся сжалась – не то от холода, не то от обиды.

– Если замерзла, возьми на вешалке в прихожей пиджак, – немного сжалился над ней Герберт.

Фиона медленно покачала головой.

– А я, признаться, думала, что у нас что-то серьезное завяжется, – пробормотала вдруг она, потупившись. – И ехала сегодня к тебе с твердым намерением сказать «да». Ты ведь трепетал передо мной, готов был рассыпаться от восхищения! В глаза мне заглядывал, ловил мой каждый вздох! – чуть не прокричала она, внезапно вскидывая голову.

– Правильно, – спокойно ответил Герберт. – Потому что пребывал тогда в странном умопомешательстве.

– Умопомешательстве? – в отчаянии переспросила Фиона. – А теперь? Вылечился?

– Да, – сказал Герберт так же невозмутимо.

Фиона снова покачала головой – горестно и будто не веря, что все это ей не снится.

– А я так скучала по тебе, когда ты был в командировке, – пробормотала она. – Едва пережила эти два дня, ни о ком другом думать не могла…

Герберт немного наклонился вперед.

– Что-что? Может, еще скажешь, ни с кем из своих воздыхателей не виделась?

– Ни с кем! – выдохнула Фиона.

Герберт рассмеялся.

– Да я собственными глазами видел тебя с другим в «кадиллаке»! В пятницу, во время обеденного перерыва.

Фиона в ужасе расширила глаза и долго не произносила ни слова. Потом нерешительно протянула вперед руки – прося прощения или предлагая обняться. Герберт не обратил на ее жест внимания.

– Поэтому ты мне и мстишь? – прошептала она.

– Нет, не поэтому, – ответил Герберт.

– В чем же тогда дело? – с мольбой в голосе спросила Фиона.

Герберт прямо взглянул ей в глаза, в которых, к своему великому изумлению, не нашел былого волшебного очарования.

– Просто я понял, что ты не та женщина, которая мне нужна. А еще осознал, что люблю другую, – внезапно добавил он, поражая самого себя и чему-то несказанно радуясь.

Фиона, чуть не задохнувшись от неожиданности, прижала к щекам ладони и долго смотрела на него в немом изумлении.

– Неужели… Элен? – тихо поинтересовалась она после продолжительного молчания.

Герберт, рассмеявшись, покрутил головой.

– А! Знаю… – Фиона опустила руки и кивнула своим мыслям. – Эту темноволосую, твою соседку. – Ее взгляд засветился злобой. – Я сразу что-то такое почувствовала, как только увидела, как ты на нее смотришь.

А ты, оказывается, не так уж безнадежно глупа, отметил про себя Герберт. Уже хорошо, а то я было совершенно в тебе разочаровался, с иронией мысленно добавил он.

– Угадала.

Глаза Фионы сузились.

– Но ведь она была с другим? Ты уверен, что твое чувство взаимно?

Герберт ощутил вдруг, что чертовски устал – от полученных за день впечатлений, от этого идиотского разговора, а главное, оттого, что давным-давно не сидел вдвоем с Деборой в яблоневом саду и откровенно с ней не разговаривал, как нередко случалось раньше. Оказалось, именно это было в его жизни самым ценным.

– Так ты уверен, что она тоже тебя любит? – допытывалась Фиона.

Герберт покачал головой.

– Не уверен… Точнее, почти уверен, что не любит… Я для нее просто друг. Хотя… – Мысли заработали в его голове так напряженно, что он почти забыл о присутствии Фионы. Вспомнил о ней, когда она неслышно приблизилась к нему настолько, что его щеку согрело тепло ее дыхания. Герберт вздрогнул.

– А тогда зачем тебе она? – соблазнительно прошептала Фиона, уже поднимаясь на цыпочки и выпячивая для поцелуя губы. Герберт, только что давший себе отчет в том, что всегда любил единственно Дебору, почти не задумываясь, что делает, взял загостившуюся визитершу за плечи и уверенным движением отстранил. Она, ахнув, взмахнула рукой, собравшись залепить ему пощечину, но он успел схватить ее за запястье и предотвратить удар.

– Чокнутый! – трясясь от злобы, прокричала Фиона.

– Не более чокнутый, чем ты, – спокойно парировал Герберт.

Дрожащей рукой Фиона извлекла из крошечной сумочки, которая висела у нее на запястье, телефон и, больше не глядя в сторону хозяина дома, набрала какой-то номер.

– Джил, приезжай, забери меня, – приказала она, точно разговаривала с рабом. Ее приятель, возможно разбуженный звонком и не сразу сообразивший, в чем дело, что-то ответил. – Мне плевать на твою головную боль, понятно? – становясь в гневе совсем непривлекательной, провизжала Фиона. – Сейчас же приезжай. Я жду. – Она назвала адрес и тут же прервала связь.

Герберт, потеряв к ней остатки чувств, чуть не ушел в дом, но все же дождался приезда Джила и удостоверился, что гостья благополучно села в машину, и лишь после этого побрел к парадной. В гостиной царил кавардак, но, не обращая на него внимания, преисполненный какого-то нового всеобъемлющего чувства, Герберт лег на диван и тотчас же уснул.

Утром он проснулся другим человеком. Сердце было полно любви – не ослепляющей страсти, от которой становишься дураком, а глубокого, проверенного временем, ни с чем не сравнимого чувства. В голове завертелась стая вопросов.

Почему я понял это только вчера? Неужели из-за глупой ревности к Кейджу? И не принимаю ли я за любовь что-то низкое, преходящее?

Нет, звучал в душе ответ. Просто я лишь на этом дурацком празднике до конца осознал, что могу однажды потерять ее, ощутил, что лишусь тогда почвы под ногами. Деб нужна мне как воздух, без нее я не я… Впрочем, если у нее серьезные намерения в отношении Кейджа, препятствовать я не посмею. Главное, чтобы была счастлива она, тогда и мне будет хорошо…

Что-то подсказывало ему, что, несмотря на всю доброжелательность Деборы по отношению к Кейджу, ее связывала с ним вовсе не любовь – дружба, не более того. Он в нее, может, и влюблен, слишком откровенно он ею любовался, причем с благоговением, как святыней… В то же время в его взглядах не было ни исступления, ни похоти. Кейдж вел себя достойно, и, приходя сейчас к этому выводу, Герберт краснел от стыда при воспоминании о том, как нелюбезно держался с ним сам.

Полдня он болтался по неубранному дому как неприкаянный. Мысли изводили, поговорить с Деборой не было возможности – на звонки она не отвечала. В полдень пошел к Пауэллам, чтобы не свихнуться от тоски и самобичевания.

Дома оказалась одна Эмили.

– Герберт! – воскликнула она воодушевленно, увидев на пороге соседа. – Входи, пошли пить чай. Деборы нет, она решила еще немного пожить у подруги, а потом… – У нее погрустнело лицо. – Впрочем, там будет видно.

Герберт насторожился.