Читать книгу "Коло Жизни. Бесперечь. Том первый - Елена Асеева"

– Хочу… хочу Туге… Геде, геде Туга? – плаксиво проронила Лагода и обхватив вещуна за шею прижалась губами к его щеке, как делала почасту.

Туга, одна из нянек отроковицы, сразу нашла подход к девочке и точно подменила в воспоминаниях последней образ матери.

– Ну, ну… моя милая, – целуя ребенка в лобик и мокрые от слез глазки, нежно протянул Липоксай Ягы. – Туга не могла с нами поехать, ибо ей нельзя. Одначе, вмале мы с вами оденемся и выйдем на палубу. Скоро наш полет завершится, и вы наше божество увидите горы, обретете имя и титул, положенный по статусу. Мое дорогое божество, – дополнил погодя вещун, голубя волосы девочки и тем самым успокаивая ее.

– Ваша святость, – приглушенно молвил Радей Видящий с не меньшей теплотой глядящей на вжавшуюся в старшего жреца всем своим тельцем отроковицу, теперь положившую голову на его плечо. – Мой осмотр расстроил божество, так как она весьма того не любит. Однако, я должен вам сказать, что чадо не кушало. Ни мне, ни Таиславу, ни удалось ее накормить. Все же надобно было изменить традициям, и коль в том так нуждалось чадо, взять с собой няньку. Поелику у Туги всегда получается накормить божество.

– Быть может ей просто не нравится, что вы ей предлагаете? – обеспокоенно вопросил у знахаря Липоксай Ягы. Засим он перевел взгляд с Радея Видящего на стоящего подле приоткрытой створки двери ведуна, и властно заметил, – Таислав принеси божеству кушанье. Я попробую ее сам накормить.

– Не хочу… Не хочу гадку… гадку касу, – обиженно дыхнула Лада и отринув головку от вещуна скривила свои полные, алые губки, а ее ярко-зеленые глазки враз наполнились крупными слезинками. – Не кусна така каса.

– А, что же мое дорогое божество вы желаете кушать? – спросил Липоксай Ягы, слегка зримым движением головы останавливая уход Таислава.

– Ни чё… Не хочу таку бяку касу… Она не кусна и гадка, – дополнила свою огорченную речь девочка и сызнова горестно заплакала так, что крупные слезинки переполнившие ее очи выскочив из них стали осыпать своей влажностью голубо-зеленое кахали вещуна.

– Может и впрямь не вкусно, – озадаченно произнес Липоксай Ягы, встревоженный нежеланием чадо кушать и гневливо оглядел замершего в дверях Таислава, будто это он приготовил таковую «бяку касу».

– Нет, ваша святость, каша приготовлена, как и положено, – разком отозвался Таислав, малость качнувшись вперед под тяжестью негодующего взора старшего жреца. – Божество всегда плохо кушает. Мы о том уже вам докладывали. Одной Туге удается ее накормить, потому знахарь Радей Видящий и настаивал на том, чтобы ее взяли с собой.

– Ладно, – нескрываемо недовольно пыхнул вещун вже и сожалея, что не отступил от традиций и не взял с собой столь надобную для божества няньку, абы не желал нарушать предписаний по которым на борт летучего корабля могли подниматься лишь принадлежащие к касте жрецов. – Неси сюда еду, я сам накормлю чадо. И да, скажи Гостенегу, чтобы принес из моей спальни ларец с драгоценностями, быть может они, отвлекут божество от огорчения.

Таислав тотчас порывчато кивнул, стремительно развернулся и направился выполнять указанное, не забыв за собой прикрыть дверь.

– Ваша святость, – вкрадчиво молвил Радей Видящий, стоило только помощнику вещуна покинуть помещение, он судя по всему сие ожидал. – Я осмотрел божество, и, на мой взгляд, оно чувствует себя хорошо. Никаких признаков, что чадо больно не выявлено. Одначе, я наново оговорюсь по поводу того, что божеству желательно, поколь еще далеко до дождич месяца, который принесет на Белое море штормы, пожить в прибрежной вашей резиденции. Вне всяких сомнений такая поездка благостно отразится на общем состоянии чадо и укрепит здоровье.

– Я слышал твое предложение Радей Видящий, – отозвался Липоксай Ягы, немножечко покачивая девочку на руках и той нежностью снимая с нее расстройство. – Тем не менее, днесь я не могу уехать из Лесных Полян. Ты же знаешь, только полтора месяца как подавлена на юге области степная лихорадка. Да и вещун Мирбудь Ягы давеча прибывал ко мне и жаловался, что на окраины Семжской волости участились набеги варварских конников с неподвластных нам земель Дари. Вероятно, придется сбирать объединенную рать и выдвигаться в глубины тех земель, ибо чувствую я, вождь варваров Асклеп не образумится. Так, что вмале будет война. Посему поколь я не смогу отбыть из храмового града и как ты понимаешь тем более, коли завяжется конфликт с варварами, не отпущу божество. Самое драгоценное, что теперь есть для нас в Дари, ведь неведомо, чего может прийти на ум этому лиходею Асклепу.

Знахарь, выслушав вещуна, немедля преклонил голову тем самым, похоже, желая скрыть проступившее разочарование на лице и еще более тише, впрочем, теперь не скрывая грусти в голосе, дополнил:

– Жаль… Очень жаль ваша святость, что божество не удастся отвезти к морю. Морской воздух придал бы чадо силы. Оно как я уже толковал, все ее тельце, несмотря на здоровые внутренние органы, дюже слабенькое. Будто божество не докармливали аль не кахали. Обаче, тогда бы та несладкая жизнь, несомненно, отразилась на состоянии хоть какого-нибудь органа, что не выявлено. Можно предложить, что саму крепость и силы какое-то время с тельца чадо высасывали, посему сейчас такая хрупкость.

Липоксай прогуливающийся повдоль дивана по каюте, нежданно резко остановился, немного помедлил, точно не зная, стоит ли говорить о чем думает, потом также стремительно повертавшись в сторону знахаря, пронзительно зыркнув в его лицо, чуть слышно произнес:

– Ты, забываешь Радей Видящий, что в теле девочки живет божество. Ведь итак ясно божественна не столько ее плоть, сколько обитающее в ней… Божественна ее душа. – Вещун на чуть-чуть прервался, еще теснее прижал к себе хрупкое тельце отроковицы от тех укачиваний задремавшую и засим дополнил, – ее душа… Если так вообще можно молвить про то, кем является божественная сущность девочки.

В дверь вновь два раза отрывисто стукнули, а миг спустя одна из двух створок раскрылась, и в каюту вошел еще один помощник старшего жреца с желтоватыми, словно солома волосами, как и у Липоксай Ягы, стянутыми позади в длинный хвост. То был особый признак близости к старшему жрецу, по оному всегда можно было определить статус того или иного ведуна, поелику только из их сословия выбирались помощники. Гостенег, как звали этого жреца, имел молочную кожу в тон белому жупану так, что чудилось на лице из-за тонкости кожи, проступали голубоватые вены. Второй помощник вещуна внес в каюту большой, деревянный, обитый красным бархатом, украшенный по четырем углам золотыми вставками, изображающими ножки, ларец.

– Поставь ларец на диван, – повелительно сказал Липоксай Ягы и неспешной поступью отошел к одному из окон, высвобождая тем место подле дивана для ведуна.

С арочным навершием окна в проемы, каковых были вставлены прозрачные, толстые стекла пропускали не только лучистый, солнечный свет, они еще казали тот супротивный комнате мир, где словно в движущимся голубом мареве медленно плыли пуховые шапки облаков, а внизу мелькали близко стелющиеся зеленым массивом кроны деревьев раскинувшейся полосы леса. Поколь Гостенег пристраивал ларец подле одной из облокотниц, в каюту вернулся Таислав принесший на серебряном блюде, прикрытом сверху куполообразной крышкой, еду. Вслед за ним вошел еще один ведун, оный внес в помещение коротконогий деревянный из темного древа столик. Ведуны разместили столик и блюдо подле дивана, а после поклонившись также синхронно, стоящему к ним спиной Липоксай Ягы, переместились торопливо к двери и замерли позадь Радея Видящего.