Читать книгу "Игра ангела - Карлос Руис Сафон"

Первая же статья, попавшаяся мне на глаза, начиналасьсловами: «„Дом из пепла“ — зрелое, яркое произведение, отличающеесябольшой глубиной. Оно является примером того лучшего, что может предложитьсовременная литература». Другое издание сообщало читателям, «что в Испанииникто не пишет лучше Педро Видаля, нашего самого уважаемого и признанногороманиста». В третьей газете говорилось, что это «серьезный роман, подлинныйшедевр непревзойденного мастера». Четвертый ежедневный листок трубил о большоммеждународном успехе Видаля и его романа: «Европа отдает должноемастеру», — хотя роман вышел в Испании всего два дня назад и в переводепоявится за рубежом не раньше чем через год. Газета взахлеб распространялась отом, какое огромное признание и уважение снискало имя Видаля среди «маститыхмеждународных критиков». Правда, насколько мне известно, его книги никогда непереводились на другие языки, за исключением одного романа. Этот перевод нафранцузский профинансировал сам дон Педро, и из всего тиража было продано ровно126 экземпляров. Но, чудеса в сторону, пресса единодушно сходилась во мнении,что «родился классик» и роман знаменовал собой «возвращение одного из великих,золотого пера нашего времени: Видаль — бесспорный мастер».

На последних страницах каждой из этих газет нашлось место(очень скромное, в один или два столбца) для критики на роман какого-то ДавидаМартина. Самая снисходительная из рецензий начиналась так: «„Шаги с неба“новичка Давида Мартина, дебютная работа весьма вульгарного толка, с первыхстраниц демонстрирует скудные возможности и отсутствие таланта автора». Вдругом обзоре высказывалось суждение, что «начинающий писатель Мартин пытаетсябезуспешно подражать маэстро Видалю». Последнее, что мне удалось осилить,напечатали в «Голосе индустрии». Отзыв начинался без затей выделеннымполужирным шрифтом абзацем следующего содержания: «Давид Мартин, безвестныйавтор и составитель рекламных объявлений, удивил нас романом, который станет,возможно, худшим литературным дебютом года».

Я оставил на столике газеты и заказанный кофе и двинулсявниз по бульвару Рамбла к конторе Барридо и Эскобильяса. По пути я миновалчетыре или пять книжных лавок. Везде красовалось бессчетное количествоэкземпляров романа Видаля, и нигде я не нашел ни одной своей книги. Во всехмагазинах повторялась та же история, что и в «Каталонии»:

— Видите ли, я не понимаю, как это вышло, поскольку мнедолжны были доставить ее позавчера, но издатель говорит, что тираж закончился,и он не знает, когда напечатает новый. Если вы скажете мне свою фамилию и номертелефона, я сообщу вам, когда получу… А вы спрашивали в «Каталонии»? Ну уж еслиу них нет…

Компаньоны приняли меня с похоронным видом и нелюбезно.Барридо сидел за столом, поигрывая авторучкой, Экобильяс, стоя у него заспиной, сверлил меня взглядом. Отрава плотоядно облизывалась, пристроившись настуле рядом со мной.

— Не могу выразить, насколько я сожалею, любезный Мартин, —говорил Барридо. — Проблема заключается в следующем: книготорговцы делаютзаказы, руководствуясь критикой, опубликованной в газетах, — неспрашивайте почему. Если вы заглянете на склад тут неподалеку, то убедитесь,что тираж вашего романа в три тысячи экземпляров лежит у нас мертвым грузом.

— Со всеми вытекающими затратами и убытками, —добавил Эскобильяс, не скрывая враждебности.

— Я заходил на склад, прежде чем прийти сюда, иобнаружил всего триста экземпляров. Заведующий сказал мне, что столько и былонапечатано.

— Ложь! — вознегодовал Эскобильяс.

Барридо остановил его примирительным жестом.

— Извините моего компаньона, Мартин. Поймите, что мывозмущены не меньше, а может, даже больше вас гнусными выступлениями местнойпрессы против книги, в которую все в нашем издательстве буквально влюбились. Нопрошу согласиться, что, несмотря на нашу глубочайшую веру в ваш талант, внастоящем случае мы связаны по рукам и ногам общественным мнением, введенным взаблуждение неблагоприятными отзывами прессы. Но не отчаивайтесь, Рим ведь несразу строился. Мы прилагаем все силы, чтобы ваше произведение заняло то место,которое заслуживает своими литературными достоинствами и высочайшей…

— С тиражом в три сотни экземпляров.

Барридо тяжко вздохнул, уязвленный моим недоверием.

— Тираж составляет пятьсот штук, — уточнилЭскобильяс. — Двести вчера лично забрали Барсело и Семпере. Остальноебудет внесено в заявочный лист, поскольку никто не горит желанием вешать себена шею ярмо, накапливая новинки. Если бы вы взяли на себя труд задуматься онаших проблемах, а не вели себя как эгоист, вы бы прекрасно все поняли.

Я в изумлении взирал на эту троицу.

— Только не говорите, что больше ничего не собираетесьпредпринять.

Барридо горестно посмотрел на меня.

— А что, по-вашему, мы должны делать, друг мой? Мыкостьми ложимся ради вас. Помогите и вы нам немного.

— Если бы вы написали хотя бы такую книгу, как вашприятель Видаль, — заметил Эскобильяс.

— Вот это роман так роман, — согласилсяБарридо. — Даже «Голос индустрии» его хвалит.

— Я знал, что именно так все и кончится, —продолжал Эскобильяс. — Вы неблагодарный человек.

Отрава, сидевшая сбоку, смотрела на меня с выражениемкрайнего огорчения. Мне почудилось, будто она хочет взять меня за руку, чтобыутешить, и я поспешно отодвинулся. Барридо сиял масленой улыбкой.

— Может, оно и к лучшему, Мартин. Может, Господь всвоей бесконечной мудрости подает вам знак, что нужно вернуться к работе,доставлявшей столько удовольствия читателям «Города проклятых».

Я захохотал. Барридо присоединился, и как по команде с намивместе засмеялись Эскобильяс и Отрава. Я взглянул на стаю скалящихся гиен исказал себе, что в других обстоятельствах эта сцена показалась бы мне нелишенной иронии.

— Мне по душе ваш оптимизм, — заявилБарридо. — И что? Когда мы получим следующий роман из серии Игнатиуса Б.Самсона?

Троица выжидательно уставилась на меня. Я откашлялся, чтобыголос звучал четко и ясно, и широко улыбнулся:

— Идите в задницу.

18

Покинув издательство, я много часов подряд бесцельно бродилпо улицам Барселоны. Я чувствовал, что мне трудно дышать и что-то давит нагрудь. Холодный пот покрывал лоб и ладони. Ближе к ночи, не зная уже, кудаспрятаться, я пустился в обратный путь к своему дому. Когда я проходил мимокнижного магазина «Семпере и сыновья», то обратил внимание, что букинистзаполнил витрину экземплярами моего романа. Было поздно, и магазин закрылся, нов зале еще горел свет. Я собирался прибавить шагу, но Семпере уже заметил меняи улыбнулся с такой печалью, какой мне никогда не доводилось видеть на его лицеза долгие годы знакомства. Он подошел к двери и открыл ее.

— Зайдите на минутку, Мартин.

— В другой раз, сеньор Семпере.