Читать книгу "Артур и Джордж - Джулиан Барнс"

— Ну, что вы не вписываетесь.

— Вы хотите сказать, что я не играю в крикетной команде Грейт-Уайрли?

— А вы в ней не играете, сэр?

Джордж чувствует, как растет его раздражение.

— И я не сижу в пивных.

— Нет, сэр?

— И раз так, то я и табака не курю.

— Нет, сэр? Ну, нам придется подождать и спросить автора письма, что именно он тут подразумевал. Если и когда мы его поймаем. Вы говорили, что у вас есть что-то еще?

Второй пункт Джорджа — подать жалобу на сержанта Аптона и за его тон, и за его инсинуации. Но только, повторенные инспектором, они каким-то образом перестают выглядеть инсинуациями. Кэмпбелл превращает их в тугодумные фразы не очень умного члена деревенской полиции по адресу несколько чванного и излишне обидчивого жалобщика.

Джордж теперь в некоторой растерянности. Он пришел, ожидая благодарности за книгу, возмущения письмом, интереса к его трудностям. Инспектор корректен, но медлителен; его нарочитая вежливость внезапно кажется Джорджу своего рода грубостью. Ну, тем не менее он должен представить свой третий пункт.

— У меня есть предложение. Касательно вашего расследования. — Джордж делает паузу, как придумал заранее, чтобы возбудить их внимание. — Ищейки.

— Прошу прощения?

— Ищейки. Они, как, полагаю, вам известно, обладают превосходным чутьем. Если вы приобретете пару обученных ищеек, они, несомненно, приведут вас с места будущей бойни прямо к преступнику. Они способны идти по следу с поразительной точностью, а в этой местности нет ни больших ручьев, ни речки, в которые преступник мог бы войти, чтобы запутать их.

Стаффордская полиция, видимо, не привыкла к практическим советам со стороны.

— Ищейки, — повторяет Кэмпбелл. — И даже пара их. Это словно бы взято из приключенческой книжки ценой в шиллинг. «Мистер Холмс, это были отпечатки лап гигантской собаки!»

Тут Парсонс начинает хихикать, и Кэмпбелл его не одергивает. Все обернулось жуткой неудачей, особенно последний пункт, который Джордж придумал сам и даже не обсудил с отцом. Он совсем пал духом. Когда он покидает участок, оба полицейских стоят на крыльце и смотрят ему вслед. Он слышит, как сержант говорит далеко разносящимся голосом:

— А не держать ли нам ищеек в библиотеке?

Слова эти сопровождают его всю дорогу назад домой, где он излагает родителям сокращенную версию этой встречи. Он решает, что раз полиция отклоняет его предложения, то он все равно ей поможет. И помещает в «Личфилд меркюри» и другие газеты объявление, излагающее новую кампанию анонимных писем и предлагающее 25 фунтов вознаграждения после приговора преступнику. Он помнит, что объявление его отца все эти годы назад только пуще разожгло преследования, однако надеется, что на этот раз предложение денежной награды может принести результаты. Он сообщает, что он — практикующий солиситор.

Кэмпбелл

Пять дней спустя инспектор вновь был вызван в Грин-Холл. На этот раз он менее стеснялся поглядывать по сторонам. И заметил высокие напольные часы, показывающие фазы Луны, гравюру меццо-тинто на библейский сюжет, выцветающий турецкий ковер и камин, набитый поленьями в ожидании осени. В кабинете его менее смутил стеклянноглазый лось, так что он заметил переплетенные в кожу подшивки журналов «Филд» и «Панч». На серванте стояли чучело большой рыбы в стеклянном ящике и подставка с тремя графинами, запирающаяся на ключ.

Капитан Энсон указал Кэмпбеллу на кресло, а сам остался стоять — обычный прием низенького мужчины в присутствии более высоких, как прекрасно знал инспектор. Но у него не было времени размышлять о стратагемах власть имущих. Атмосфера на этот раз не полнилась благодушием.

— Наш человек начинает насмехаться над нами. Эти письма Грейторекса. Сколько их мы уже получили?

— Пять, сэр.

— А вот это пришло мистеру Роули в бриджтаунский участок вчера вечером. — Энсон вздел очки на нос и начал читать:

Сэр, личность, об инициалах которой вы догадаетесь, привезет домой новый крючок на поезде из Уолсолла вечером в среду, и он будет у него в специальном кармане под пальто, и если вы или ваши приятели сумеете расстегнуть его пальто, вы его увидите, так как он на полтора дюйма длиннее того, который он забросил подальше, когда услышал, что кто-то шагает к нему по косогору в это утро. Он выйдет по этому делу в пять или шесть, или если не вернется домой завтра, так наверняка в четверг, и вы сделали ошибку, что не оставили у себя под рукой всех этих переодетых констеблей. Отослали их слишком рано. Нет, только подумать, он же сделал свое дело совсем рядом с местом, где засели их двое, и нескольких дней не прошло. Но, сэр, глаз у него соколиный, а уши острее бритвы, а на ногу он легок почище лисицы и такой же бесшумный, и он подползает на четвереньках к бедным животинам, ласкает их немножко, а потом ловко чиркает поперек их своим крючком, и кишки у них вылетают вон, прежде чем они понимают, что их резанули. Вам нужна тысяча сыщиков, чтоб изловить его на месте, потому что он такой быстрый и знает там все углы и закоулки. Вы знаете, кто он, и я могу это доказать, но пока не будет объявлена награда в 100 фунтов за поимку, я больше ничего сообщать не буду.

Энсон поглядел на Кэмпбелла, приглашая его высказаться.

— Никто из моих людей, сэр, не видел, чтобы что-то выбрасывалось. И ничего похожего на крючок найдено не было. Он может распарывать животных таким способом или другим, но кишки вон не вылетают, как нам известно. Вы хотите, чтобы я взял под наблюдение уолсоллские поезда?

— Не думаю, что после этого письма вдруг появится какой-нибудь субъект в длинном пальто в разгар лета, напрашиваясь, чтобы его обыскали.

— Да, сэр. Вы полагаете, что требование награды в сто фунтов — это отклик на награду, предложенную юристом?

— Возможно. Такая неслыханная наглость. — Энсон помолчал и взял со стола еще один исписанный лист. — Но другое письмо — сержанту Робинсону в Хеднесфорде — еще хуже. Судите сами. — Энсон протянул ему письмо.

В ноябре в Уайрли начнутся веселенькие денечки, когда они примутся за маленьких девочек, потому что они разделают двадцать девок будто лошадей до конца следующего марта. Не думаю, что вы изловите их, когда они режут скотину, слишком уж они тихие и лежат, не двигаясь, часами, пока ваши люди не уйдут… Мистер Идалджи, которого, говорят, заперли, в воскресенье ночью направится в Брам повидать Капитана вблизи Нортфилда, о том, как дальше действовать, когда вокруг столько сыщиков. И, думается, они собираются разделать несколько коров днем, а не ночью… Я думаю, они теперь собираются убивать скотину поближе, и я знаю, ферма Кросс-Киз и ферма Вест-Кэннок стоят в списке первыми… Ты, разжиревший подлюга, я пристрелю тебя из ружья твоего папаши сквозь твою тупую башку, только встань мне на дороге или подберись к моим товарищам.

— Скверно, сэр. Очень скверно. Этому лучше не давать огласки. Не то в каждой деревне вспыхнет паника. Двадцать девочек… Людям хватает тревог и с их скотиной.