Читать книгу "Зал фей - Натали Доусон"

Мисс Хаддон поняла, что вот-вот расплачется, и стиснула кулачки, чтобы сдержать слезы. Почти сразу она вспомнила о дыхательных упражнениях, которым учил ее отец, и постаралась успокоиться, пока ее затравленный вид не привлек внимания находящихся в комнате людей. И без того она уже слышала свое имя, громким шепотом произносимое поочередно теми самыми дамами, которые позволили себе прямо на кладбище нелестные высказывания о докторе Хаддоне.

Ну, конечно, они, как и ее собственная мать, уверены в том, что Бартоломью ухаживал за ней только ради того, чтобы доктор Хаддон свел в могилу его единственную родственницу, чье крепкое здоровье не позволяло ему надеяться в ближайшие годы стать полноправным владельцем Фолбрайт-лодж. Тот факт, что доктор Хаддон уволил своего помощника, только подогрел котелок, в котором, тесно прижатые друг к другу, кипели местные сплетни. Что ж, если так, выходит, что Кэтрин соблазнила Чарли Баттенхейма, и, обманутый ее мнимыми добродетелями, юноша совершил преступление, подмешав отраву в лекарство миссис Фолбрайт. И как это его не арестовала полиция!.. Вот что занимало теперь устроившихся на самом большом диване дам. А мисс Хаддон еще осмелилась прийти сюда вместе с родителями и сидит как ни в чем не бывало, но она напрасно ждет, Бартоломью ни за что не подойдет к ней!

Свидетельства старого доктора Торнеби, подтвердившего, что миссис Фолбрайт скончалась от внезапного сердечного приступа, мало помогли доктору Хаддону. В определенных кругах Стоунфолла его репутация пошатнулась, если и не вовсе погибла, и попытки миссис Хаддон сделать вид, что все случившееся – лишь досадное стечение обстоятельств, не могли уже ничего исправить.

«Зачем мы здесь? – Кэтрин посмотрела сперва на мать, с видом полной покорности судьбе выслушивавшей болтовню викария, затем на отца, рядом с которым остался лишь его верный друг и старый учитель доктор Торнеби. – Наша храбрость только раззадоривает сплетниц. Того и гляди, они прямо обвинят нас в убийстве миссис Фолбрайт! Скорей бы уже все закончилось! Как было хорошо прежде, когда женщинам не дозволялось участвовать в похоронах! Все эти ведьмы сидели бы по своим домам или собирались бы изобретать все эти гнусные слухи тайком, делая вид, что скорбят о безвременно почившей подруге. И почему они не выказывают своего презрения Бартоломью, как будто он здесь вовсе ни при чем!»

Здесь, конечно, мисс Хаддон обманывала сама себя, полагая, что не знает причины, по которой только лишь ее семья лишилась уважения и дружбы лучшего общества Стоунфолла. Ее отец никому не рассказал о том, как все было на самом деле, вся вина досталась ему и Чарли.

К тому же в большинстве семей было хотя бы по одной дочери, племяннице или внучке, которой необходимо искать жениха, а избытка завидных женихов в Стоунфолле в последние пять-шесть лет не наблюдалось. Мистер Фолбрайт, рано потерявший родителей и воспитанный бабушкой, всегда считался прекрасной партией, а теперь, когда можно было не опасаться, что суровая миссис Фолбрайт лишит его наследства, если ей не понравится выбор внука, Бартоломью превратился в желанный трофей.

И, уж само собой, он не свяжет свою судьбу с дочерью доктора, на чьей репутации его же усилиями поставлено несмываемое пятно.

«Проклятые лицемеры! – По дороге домой, после того, как эта пытка наконец закончилась, Кэтрин дала себе волю, мысленно перебирая все известные ей ругательства, почерпнутые у Чарли Баттенхейма и все того же Бартоломью. – Как же мне хочется уехать отсюда! Хоть бы Маргарет пригласила меня погостить месяц или два! Я бы согласилась сколько угодно вытирать нос и читать сказки ее капризному Уолтеру, лишь бы только не дышать ядовитым воздухом Стоунфолла, только бы не видеть все эти лица! Да разве ж свекровь Маргарет захочет принять у себя заблудшую овцу?»

На это нечего было и надеяться. Кэтрин уже представляла себе, как запрется в своей комнате и вволю порыдает, до тех пор, пока губы не опухнут, а глаза не превратятся в две щелочки, отсвечивающие мутно-серым, когда ее мать внезапно остановилась, не дойдя до своего палисадника каких-нибудь пятнадцать футов.

– Гостиница! Ну, конечно! Как хорошо, что эта горничная порезала руку именно в гостинице!

– Моя дорогая, даже в такой несчастный день подобные речи непростительны! – Доктор Хаддон повернулся к жене с возмущенным видом, но она не дала ему продолжить.

– Бог мой, конечно, я не рада, что бедняжка поранилась! – отмахнулась миссис Хаддон от непрозвучавших обвинений в жестокосердии. – Если бы не она, вы не упомянули бы о гостинице, а я бы не вспомнила, что у нас есть Томас!

– Ваш брат? – после некоторой паузы переспросил ее супруг. – Признаться, я думал, своим недавним подарком он заслужил хотя бы такую малость, как задержаться в вашей памяти на три-четыре недели!

– Окорок был хорош, не спорю, но его письмо, полное такого отвратительного самодовольства!.. Вот уж о чем я предпочла поскорее забыть! – возразила миссис Хаддон и тут же оборвала сама себя. – Как бы там ни было, я не собираюсь говорить ни о корзине, ни об этом безграмотном послании! Мы уже все обсудили, и я не вижу необходимости тратить время, восхваляя окорок и абрикосовый джем миссис Лофтли!

– Надо же, а я полагал, вы так впечатлены кулинарными талантами супруги вашего дорогого брата, что готовы отдать им должное прямо посреди улицы, – доктор оглянулся на дочь, чтобы убедиться, что его не самая остроумная шутка хоть немного развеселит Кэтрин, но девушка так и не подняла вуаль поверх шляпки, не желая, чтобы подглядывавшие в окна соседки видели ее унылое лицо.

– О, ну конечно, сейчас вы устроите целое представление, жаль только, зрителей маловато! Старый пес Солбернов совсем оглох, а мистер Солберн, должно быть, не скоро проснется после очередной порции бренди. – Миссис Хаддон, когда хотела, не уступала мужу в язвительности.

Однако же сейчас она не собиралась вступать в словесную перепалку, поэтому удовольствовалась сконфуженным взглядом, брошенным ее мужем в сторону соседского сада, где на террасе дремали под одним пледом уже упомянутый пес и его престарелый хозяин.

– Я пытаюсь сказать вам, мой дорогой, что в этом письме Томас упоминал о венчании своего служащего, не помню, как там его звали. Мало того, братец со свойственным ему многословием сетовал, что остался без помощника.

– Да, я что-то такое припоминаю, однако же с тех пор прошло несколько недель, неудивительно, что детали изгладились из моей памяти… – Доктор Хаддон хотел поскорее оказаться в благословенной тишине своего кабинета и не мог понять, что за охота пришла его жене заниматься болтовней в двух шагах от калитки.

– Не перебивайте же меня! – От этого возгласа пес Солбернов приподнял седую морду и неуверенно огляделся, пытаясь понять, не пора ли поднять тревогу. Но голос звучал знакомо, и верный страж снова опустил голову на ботинок дремавшего хозяина.

– Итак, Томасу нужен помощник. И наша Кэтрин поедет в Кромберри и займет место за конторкой в «Охотниках и свинье»!

– Что?! – в один голос воскликнули отец и дочь, одинаково пораженные этим заявлением.