Читать книгу "Линейный корабль "Император Павел I" (1906 – 1925) - Рафаил Мельников"

Прежним порядком, как видно из отношения Главного корабельного инженера С-Пб порта Д.В. Скворцова в МТК (от 5 августа 1903 г.), отдельными партиями переделывались чертежи нового броненосца — 15 подлинных чертежей для МТК, комплект копий с них для ГУКиС. Подлинный измененный теоретический чертеж (водоизмещение 16630 т), изготовленный на коленкоре, переслали на Балтийский завод для снятия копий. Чертеж мидель-шпангоута собирались передать в МТК "на днях".

Все это не позволяло Балтийскому заводу немедленно приступить к постройке.

Будь это в пору крутого нравом Петра Великого — не миновать бы членам МТК карающей дубинки преобразователя России. Но с той поры минуло 200 лет, и бюрократия в искусстве выживания успела многому научиться. Иным было и правление ныне канонизированного Николая II. Ему было не трудно втереть очки. На руку бюрократии оказалась и грянувшая в 1904 г. война с Японией, поразившая мир и русское общество безостановочно множившимися потерями и неудачами русского флота. Проекты новых броненосцев сделались малоактуальными. В таких условиях на Балтийский завод легли заботы по лихорадочной достройке трех броненосцев, сооружению серии подводных лодок, командировке 200 рабочих для ремонта кораблей в Порт-Артур, подготовке к плаванию кораблей 2-й, а затем и 3-й Тихоокеанских эскадр.

Все это время проектом "Императора Павла I" приходилось заниматься лишь урывками. Весь год ушел па его доработку. Все это, разрываясь между заботами строителя и главного корабельного инженера завода, приходилось выполнять полковнику В.Х. Оффенбергу (P.M. Мельников "Линейный корабль "Андрей Первозванный", С-Пб, 2003). Работы на стапеле оказалось возможным начать лишь в середине октября 1904 г., но и эта процедура оказалась условной. Полную задержку работ с мая по октябрь 1905 г. вызвали парализовавшие весь Петербург рабочие забастовки, следом состоялось новое изменение проекта, заставившее еще раз остановить все работы.

3. Проект подполковника Крылова

"С поздней осени 1905 г. появились слухи и смутные известия о спешной постройке в Англии линейного корабля, получившего название "Дредноут". По своей мощи один этот корабль мог победоносно вступить в бой с целой эскадрой. В течение 1906 года стало известно, что "Дредноут" удачно закончил свои испытания и что Англия строит еще три или четыре подобных корабля, при которых боевое значение всех существующих флотов практически должно быть утрачено" (Воспоминания и очерки, М., 1956, с. 149).

Размышляя над причиной столь фантастической гениальности англичан, от которых так зримо сумели отстать не только русские инженеры, но и представители других передовых морских держав мира, можно предположить, что тем определяющим озарением, которое легло в основу идеи дредноута стало продемонстрированное японцами при Цусиме (освоенное, вероятно, не без помощи и школы англичан) искусство массирования артиллерийского огня по одной цели. В русском флоте эффект этого массирования (или сосредоточения, как говорилось у А.Н. Крылова) сумели оценить далеко не все участники боя. Не все понимали роль единого калибра главной артиллерии. Даже в 1906 г. участники войны расходились во мнениях о желательных калибрах для новых кораблей.

Так, отвечая на вопросы, заданные тогда ГМШ, вице-адмирал К.П. Пилкин (1824–1913) решительно высказался за состав артиллерии новых кораблей из 8 12-дм и 20 120-мм пушек, которые он при скорости 19,5 уз считал возможным разместить в пределах 16000 т водоизмещения. К нему присоединялся участник войны контр-адмирал Н.К. Рейценштейн (1854–1916), настаивавший на едином калибре Главной артиллерии из 12-дм пушек с добавлением 6-дм и 120-мм для отражения минных атак. Капитан 2 ранга К.И. Дефабр, состоявший артиллерийским офицером по Новому судостроению С-Петербургского порта, предлагал два калибра: главный из 12- или 16-дм орудий и вспомогательный — из 120 или 152-мм пушек. Но такие радикальные мнения были в меньшинстве. Кто-то оставался доволен составом артиллерии по образцу "Императора Павла I", кто-то предлагал ограничиться броненосцами береговой обороны. Еще не существовало и никакой теории массирования огня, которая могла бы подсказать самый эффективный состав вооружения.

Строго приученные бюрократией не "вмешиваться в адмиральское дело", смелых проектов не предлагали и корабельные инженеры. Даже деятельный инженер Н.Е. Кутейников (1872–1921), возглавлявший в Порт-Артуре рабочий отряд Балтийского завода, несмотря на приоритетный обширный боевой опыт, предлагал проект на уровне "Императора Павла I": водоизмещение 16 000 т, артиллерия калибром 10 12-дм и 120-203-мм, скорость 16–18 уз. (А.И. Сорокин. "Оборона Порт-Артура", М., 1948, с. 233). И поэтому получилось, что главным и неотложным уроком войны были признаны не поиски путей активного овладения этим искусством (этим всерьез занялись в 1906 г. в Черном море), а изыскания путей повышения живучести строившихся кораблей.

В основе такого предостережения были, по-видимому, синдром проигравшей стороны, толкавший к оборонительному образу мышления, неготовность к кардинальной переделке проекта для доведения его до уровня дредноута, боязнь вызвать неудовольствие императора неизбежно требовавшимся (для резкого усиления вооружения) увеличением водоизмещения сверх разрешенных 16500 т. Оборонительные же усовершенствования рассчитывали осуществить в пределах утвержденного проекта. К типу "Дредноута" флот по-прежнему оставался не готов.

К разбитому корыту и битым горшкам напрочь оскандалившегося кораблестроения пришел запоздало назначенный Главным инспектором кораблестроения С.К. Ратник. Начальником Балтийского завода стал состоявший до того (с марта 1904 г.) флагманским корабельным инженером штаба командующего флотом в Тихом океане старший судостроитель (ему генеральского чина Н.Е. Кутейников не выхлопотал) П.Ф. Вешкур-цев (1858–1918). При такой всеобщей дезорганизации и нестабильности руководства трудно было рассчитывать на продвижение смелых проектов.

К тому же на них в разоренном почти дотла министерстве вовсе не было денег, часть которых из тощего бюджета министерство, пусть и по крохам, умудрялся отщипывать хозяин народившегося во время войны конкурирующего ведомства (оно строило минные крейсера-добровольцы) великий князь Александр Михайлович (P.M. Мельников. "Эскадренные миноносцы класса "Доброволец", СПб, 1999, с. 74–76). На творческие поиски в те дни оказались способны только строители и участники проектирования. Все они понимали, насколько их корабли отставали от требований времени.

Напрасной оказалась и вся работа по составлению строителем корабля В.Х. Оффенбергом трех вариантов проекта перебронирования с соответствующими чертежами, кораблестроительными расчетами и заново составленными обстоятельными (20 листов машинописи только по одному варианту) таблицами нагрузки. Продолжение работ по уширению корпуса было, как видно, признано неприемлемым, и предпочтение было отдано разработанному тогда же проекту А.Н. Крылова. Он выгодно отличался неизмененными конструкцией и размерами корпуса, а также более углубленным решением задач боевой остойчивости. Сказаться могли и какие-то другие, не отображенные в документах обстоятельства и перемены в руководящих кругах МТК и всего Морского министерства, например, описываемые А.Н. Крыловым дружеские отношения с назначенным 29 июня 1905 г. Морским министром вице-адмиралом А. А. Бирилевым. С ним вместе он весной 1904 г. разбирался в обстоятельствах потопления броненосца "Орел" у стенки Кронштадтской гавани.