Читать книгу "Он, она и патроны - Александр Тамоников"

— Хочешь чаю, Сайдулла? — предложил Али.

— Нет, спасибо, — качнул головой Сайдулла, проницательно подметив, что при этих словах тот облегченно вздохнул. — Зашел проверить, все ли у вас в порядке.

— Что у нас может случиться? — пожал плечами Али. — Хануф плачет, на нее иногда находит… Долго нам еще тут сидеть?

— Ждем распоряжений, — скупо отозвался Сайдулла. — Думаю, на днях отправитесь в путь… с благословением Аллаха. Поедете под видом беженцев, все вместе — принято решение группу не дробить. Но пока рано об этом говорить. Отдыхай, Али. Привет супруге, — усмехнулся он, покосившись на закрывшуюся дверь.

— Что случилось в поселке? Мы с Хануф слышали, что шел бой.

— Собаки Асада напали, — лаконично объяснил Сайдулла. — Им дали достойный отпор, не переживай, Али.

Все помещения, где жили будущие террористы, тщательно прослушивались. Дело даже не в том, что с одним из них что‑то неладно. Умный человек не станет болтать, догадываясь о «прослушке». Анализировались все нюансы — оттенки настроения, речи, отношение к женам, к детям. Этих людей характеризовали как способных, морально устойчивых и верных делу построения всепланетного государства с верховенством шариата. Но как говорят русские: доверяй, но проверяй. Тем более что не все с ними было однозначно. В следующей «квартире» коротали деньки молодые люди — семейная пара, недавно поженились, детей еще не нажили. Трогательные голубки… Когда свергали Саддама, Мансур Хамиль еще был мальчишкой. Сейчас ему 22. Жена Виам недавно отметила 18‑летие. Жили в Багдаде, где постоянно что‑то горит и взрывается, мечтали о переезде в Европу. Хамиль — профессиональный программист, почти гений в компьютерах и всевозможной электронике. Окончил заочно технологический институт, работал в фирме, занимающейся проблемами безопасности армейских коммуникационных сетей. Супруга не работала, жили у бабушки, которая не так давно скончалась. Переезд в Европу стал недостижимой мечтой. О чаяниях пары узнали нужные люди, предложили сделку: выполняете работу, не задавая вопросов, и весь Старый Свет — к вашим молодым ногам. Делайте что хотите — плодитесь, зарабатывайте, путешествуйте! О нюансах работы эмиссары ИГИЛ не распространялись. Насчет терактов с массовыми жертвами предпочитали помалкивать. Молодые люди согласились, и однажды под покровом ночи их вывезли из Багдада и доставили к сирийской границе. Теперь держали фактически в плену, хотя и обращались сносно. Наивности этой парочке хватало, но и дураками они не были — начинали подозревать, что грядущая работа, на которую подрядят Мансура, имеет специфический характер…

Сайдулла вошел к ним, и они буквально окаменели. До этого смотрели телевизор, по которому показывали что‑то «музыкальное». Виам была девушкой «продвинутой» — тело закрывала, а лицо держала открытым. Сайдулла не возражал — не дело портить отношения с компьютерным гением, способным принести пользу. Личико — милое, кукольное, хотя и побледнело от страха. Мансур тоже был «модельным» мальчиком — невысокий, худой, с правильными чертами лица, которое составило бы честь отпрыску арабского шейха. Волосы аккуратно пострижены, пушок на щеках. А главное, взгляд — наивный, робкий, жалобно‑доверчивый. Словно и не мужчина вовсе…

— Добрый вечер, Мансур и Виам, — вкрадчиво поздоровался Сайдулла. — Мир вашему дому, да пребудет с вами Аллах… Не волнуйтесь, я на минутку. Вас никто не обижает? Кормят хорошо?

— Да, спасибо. — Молодой человек сглотнул и непроизвольно закрыл собой супругу. — Охранник сегодня пытался потрогать Виам, скалился по‑скотски… Она поэтому второй раз гулять не пошла, боится… Я ему сказал, а он чуть не ударил меня прикладом…

— Это кто? — нахмурился Сайдулла.

— Юсуф… Сейчас его нет, его смена кончилась…

— Хорошо, я разберусь, это недопустимо, Мансур, я полностью на вашей стороне. Надеюсь, ты понимаешь, что это недоразумение?

— Да, понимаю… — Молодой человек опустил глаза, кожа на скулах натянулась.

Сайдулла скрипнул зубами, выходя в коридор. Кретины! Что они себе позволяют? Он же дал им четкие и понятные инструкции! Эти люди — не пленники! Да, кстати, и не шахиды — они не собираются умирать, а рассчитывают жить со своими семьями до глубокой старости! И эту иллюзию надо в них поддерживать и лелеять, генерировать ненависть к врагам, а не отталкивать от себя подобными инцидентами! Придется сказать Хабиру, чтобы наказал паршивца…

Остальных он обошел быстро. Люди укладывали спать хнычущих детей, мужчины ворчали на своих благоверных. Худосочная нескладная Амаль, видно, чем‑то допекла супруга — тридцатилетнего Башира Фарука. Этот рослый, спортивно сложенный субъект с вечно недовольным лицом энергично махал руками и чуть не хлестнул свою избранницу по щеке. Та упрямо продолжала ныть: мол, от тебя никакого прока, даже с детьми не можешь посидеть минутку, пока я моюсь! Почему мне приходится постоянно с ними сидеть? Много зарабатывает? Допоздна торчит на работе? Как бы не так! Он торчит с ней рядом в этом глухом подвале, где их, похоже, навечно замуровали!

— О женщина! — хватался за голову Фарук. — Когда же ты угомонишься? — Он уже созрел, чтобы отвесить ей вторую затрещину, но появление Сайдуллы смешало планы. «Враждующие» стороны разошлись по углам. Сайдулла прохладно улыбнулся. Сделал знак: продолжайте, я не участвую.

Нервы у всех обитателей подвала были на пределе, и Башир Фарук не был образцом выдержки и хладнокровия. Вспыльчивый, острый на язык — впрочем, это относилось лишь к общению с супругой. Молился по пять раз на дню, усердно протирал лбом саджжаду — молитвенный коврик. В армии Саддама он был сапером, командовал взводом — идеально знал взрывное дело. На службе зарекомендовал себя отлично — пока «моча не ударила в голову» и не выехал на «техничке» на плац, где строилась его рота. Развернул пулемет и стал стрелять с остервенением, повалив половину присутствующих. Затем прыгнул за руль, умчался в пустыню, пробираясь окольными тропами в Мосул, прихватив по дороге в деревне Ас‑Саджара отсиживающуюся там семью. Надо отдать ему должное — своих детей Башир Фарук любил и готов был ради их будущего на любую работу. Детишки у него и впрямь получились славные, хотя супруга Амаль привлекательностью не отличалась. Большеглазые, спокойные, послушные — четырехлетний Ислам и восьмилетняя Айгуль, чей смех звенел подобно колокольчику…

28‑летний Карим Талеб уже угомонил своих домашних, в помещении было тихо. Сайдулла остановился на пороге, поводил носом. Чувствовался запах прогоревшей кальянной смеси. Аллах возражает, но в крайних случаях допустимо. Пусть думают, что им позволено многое… Услышав надрывный храп, он не стал заходить. Талеб был спокойным, уравновешенным, всегда тщательно подбирал слова. До бегства из Ирака он служил на незначительной должности в Национальной разведывательной службе (INIS) — причем уже с 2013 года был завербован ИГИЛ и прилежно выполнял его поручения. Пару месяцев назад за ним пришли люди из Комитета национальной безопасности, пришлось отстреливаться, бежать — благо семья уже находилась в укромном месте. Талеб был ценным кадром, разбрасываться такими не позволялось. Его с семьей переправили в Мосул, а когда над Мосулом сгустились тучи — в сирийскую Ракку. «Я буду на вас работать, — однажды заявил Талеб. — Буду делать все, что скажете — исправно и по науке. Это не сложно, — невесело усмехнулся он, — поскольку моя семья останется у вас. Это все, что у меня есть… кроме Аллаха. Но вы обязаны гарантировать ее безопасность. И второе: я не смертник»… Он действительно безумно любил свою семью — черноволосую и черноокую красавицу Батуль, при виде которой у охраны неудержимо текли слюнки, шестилетнюю малышку Зухру — вылитую копию мамы с повадками папы…