Читать книгу "Стальной ураган - Виктор Прудников"

История академии только начиналась, а вот здание, в котором она размещалась, точнее, отдельные ее корпуса, начало строиться еще при Петре I. В справке, составленной в 1955 году о Бронетанковой академии, говорится: «В XVIII в. Лефортово становится одним из излюбленных районов г. Москвы для царской фамилии и придворной знати. Причиной тому служили живописные места полноводной и прозрачной реки Яузы. Безусловно, на строительство загородных увеселительных дворцов в Лефортове влияла близость расположения Немецкой слободы, являвшейся к петровскому периоду наиболее культурным и прогрессивным районом Москвы.

На берегу Яузы был некогда дворец Дебошана Лефорта, любимца и собутыльника Петра. Выстроенный Петром для Анны Ивановны Монс небольшой дворец, неподалеку от Лефортовского, сохранился до наших дней, правда, в несколько измененном виде. На правом берегу Яузы, напротив теперешнего парка МЗО, был расположен дворец Безбородько с большим садом, доходившим до реки.

До нас дошли древние документы, показывающие, что земли на левом берегу Яузы, на которых расположена академия БТВ, боярин Федор Алексеевич Головин купил у купца-голландца Теберта за 2,5 тыс. рублей. На них боярин Головин построил себе загородный двор.

Петр I, облюбовавший это место, купил в 1723 году у наследников Головина усадьбу для себя. В 1724 году Петр приехал из Петербурга до Дмитриева водой. Пересаживаясь в экипаж, сказал своей жене: „Я надеюсь некогда ехать водою из Петербурга в Москву и выйти на берег в Головинском саду“»[4].

Позже здание неоднократно перестраивалось при Анне Иоанновне, Елизавете и Екатерине II, которая почти весь 1775 год жила в Москве. Екатерининский дворец после Октябрьского переворота 1917 года занимали военные училища Красной Армии, позже — Военно-стрелковая школ «Выстрел». В 1928 году в здании случился пожар, на ликвидацию которого потребовалось несколько лет. Наконец в нем открылась Военная академия механизации и моторизации РККА.

Так что без всякой натяжки можно сказать, что Андрей Лаврентьевич Гетман, бывший начальник Криворожской полковой школы, стал одним из первых слушателей знаменитого потом на всю страну учебного заведения.

Академия механизации и моторизации, как любое другое военное учебное заведение, готовила высококвалифицированные кадры для армии. Вспомним «мудрое» сталинское изречение: «Кадры решают все». Эту фразу вождь произнес в Кремлевском дворце на выпуске слушателей академий 4 мая 1935 года. Поднимая бокал «за преуспевание» академиков-выпускников, он не преминул отметить, что, «если наша армия будет иметь в достаточном количестве настоящие закаленные кадры, она будет непобедима».

«Закаленные» кадры, конечно, были в Красной Армии, но они через два-три года после кремлевской речи будут сметены «сталинским ураганом». Во время Великой Отечественной войны командовать будет некому — ни батальонами, ни полками, не говоря уже о бригадах, корпусах и армиях. Вот и командовали те, кто выжил, порою не имея ни подготовки, ни боевого опыта.

Среди тех, кто поступил в академию в 30-е годы, были И. З. Сусайков, ставший впоследствии известным военачальником, генерал-полковником; И. Д. Черняховский, будущий генерал армии; будущие генералы И. Н. Шевченко, В. Ф. Коньков и другие. На командный факультет были зачислены руководитель артиллерийской школы им. ВЦИК Московского военного округа Н. В. Полуян, сын наркома обороны К. Е. Ворошилова Петр Ворошилов.

В 1934–1935 годах на курсах тактико-технического усовершенствования командного состава (АКТУС) при Военной академия механизации и моторизации учился будущий маршал бронетанковых войск М. Е. Катуков, с которым судьба сведет Гетмана на Курской дуге летом 1943 года.

Многие из слушателей академии того набора станут действительно известными военачальниками, хорошими танкистами, такими как Павел Васильевич Кульвинский, Поль Матисович Арман (Тылтынь), Александр Федорович Бурда.

Среди факультетов академии командный был ведущим факультетом, где вопросам тактики и стратегии придавалось особое значение, углубленно изучались проблемы управления войсками, мобилизации промышленности и экономики войны, вооружения, читались специальные циклы лекций по огневой и артиллерийской подготовке, производству бронемашин, танков, автомобилей, по общей технологии и обработке металла, двигателям электрооборудования, не говоря уже об общеобразовательных дисциплинах — физике и математике, сопромате и деталях машин, истории, истории ВКП(б) и политической экономии, теории механики и иностранных языков.

Все это в общих чертах. Но за годы учебы слушатель должен был усвоить немалую сумму знаний, сдать экзамены по многим дисциплинам. Академия — это не школа Червонных старшин, которую ранее закончил Гетман. Здесь требования к каждому предмету на порядок, а то и на два были выше. Четырьмя действиями арифметики уже не обойтись, нужны знания высшей математики и сопромата. И Андрей Гетман ими овладевал, как он говорит в своих воспоминаниях, «грыз» гранит науки. Иногда после напряженного дня, придя в общежитие, валился с ног. Жена, Ольга Ивановна, работавшая в то время в Центральной поликлинике Метростроя, участливо спрашивала:

— Устал, бедолага? Ужинать будешь?

— Подожди, Оленька, дай прийти в себя. День был тяжелый.

После ужина и короткого отдыха снова садился за учебники. Профессора Евгений Алексеевич Чудаков и Владимир Иванович Заславский удивлялись тому, что слушатель Андрей Гетман на первом году учебы шел впереди многих своих сокурсников, у которых и служебный опыт был побогаче, и образование повыше.

Гранит науки всегда бывает тверд, а если его приходится «грызть» годами, не всякий выдерживает. Напористость Гетмана удивляла не только профессорско-преподавательский состав, но и сокурсников. Упорство его проявлялось во всем — в учебе, в спорте, в любой работе. Видимо, сказывалась крестьянская закваска, отцовское воспитание. Лаврентий Дмитриевич всегда требовал от детей делать любую работу так, чтобы получать от нее удовольствие. Андрей это помнил всегда и шел к своей цели, не страшась усталости в достижении вершин воинского мастерства.

Нельзя сказать, что все предметы давались ему легко. Например, первое время проблемы были с немецким языком. Преподаватель Елена Генриховна Войнилович занималась с ним дополнительно, как со школьником младших классов. Результаты сказались на зачетах и экзаменах. А во время войны, рассказывают живые свидетели, Андрей Лаврентьевич сам, без переводчика, допрашивал пленных. По крайней мере, необходимую информацию получал из первых рук.

С 1 декабря 1933 года академия была переведена на новые штаты. Ее начальником и комиссаром стал бывший командующий войсками Белорусского военного округа М. Я. Германович. Маркиян Яковлевич — участник Первой мировой войны, штабс-капитан. В Красной Армии с 1918 года, прошел Гражданскую, награжден двумя орденами Красного Знамени. В истории академии он оставил заметный след как талантливый руководитель и организатор. Жаль, что его постигла такая же участь, как и многих военачальников 30–40-х годов.