Читать книгу "Большие девочки не плачут - Франческа Клементис"

Ей был тридцать один год.

К восьми тридцати тазик был пуст, начисто вылизан, последние пригоршни оставили мыльное послевкусие средства для мытья посуды. Но Марина этого не заметила. Она начинала психовать. Еды в доме больше нет. Дышала она теперь тяжелее и, расхаживая по комнате, пыталась отговорить себя от последующего неизбежного шага.

Неизбежность взяла верх. Марина схватила пальто и выбежала на улицу. Декабрьский морозец был ей нипочем. Она торопилась вперед, тщательно избегая отражений в темных окнах магазинов. Сосредоточившись на далеком маяке в виде супермаркета, работавшего двадцать четыре часа, она мысленно выстраивала свой маршрут среди его рядов.

Когда автоматические двойные двери раскрылись и впустили ее в рай, она глубоко вздохнула. Чувство радости и облегчения испытала она оттого, что не застряла в турникете, который недавно зачем-то был устроен в магазине — ну конечно же, для того чтобы унизить ее.

Наполнить излишествами тележку значило нарушить заведенные ею же правила, странные, но неизменные, поэтому она взяла корзинку и направилась прямо к мороженому, дабы как можно скорее насладиться чудесным процессом его таяния. Повлажневшими глазами она пробежалась по коробкам с содержимым на любой вкус, и наконец ее дрожавшая рука задержалась на шоколадном вафельном мороженом. А потом на «тофи-куки». А потом на бельгийском «чок-чип-капуччино».

В отделе сухих смесей Марина тщательно выбрала несколько больших, рассчитанных на целую семью, пакетов с хлебцами с солью и приправами, с мексиканскими чипсами и сырными палочками. Оказавшись в своем любимом отделе пирожных, она преисполнилась особой энергии и шепотом произнесла беззвучную молитву Богу (а может, это было проклятие?) за то, что Он послал миру мистера Киплинга. Она выбрала кофейное пирожное, шоколадный десерт, торт с патокой, коробку леденцов, еще одну коробку леденцов, вишневое пирожное, пирожное с грецкими орехами…

— Корова Му?

Марина уронила в корзинку пирожное с грецкими орехами и попыталась вспомнить, смыла ли шоколадные пятна с лица, прежде чем выйти из дома. Отыскав где-то внутри себя улыбку, она представила ее своей приятельнице.

— Сюзи! Ты-то что делаешь в этой трущобе?

Она мигом отметила отлично сидящий на Сюзи красный костюм, ее двадцатипятидюймовую талию и прекрасно уложенные белокурые волосы. Внешним видом Сюзи походила на специалиста по связям с общественностью. По ее словам, она именно этим и занималась, хотя на самом деле работала секретаршей. Выглядит великолепно. Не будь она старинной приятельницей, Марина тотчас возненавидела бы ее.

Привлекательный образ омрачала лишь куча сумок, которыми была увешана Сюзи. Она никогда не выходила из дома без списка безотлагательных покупок для семьи, у которой, кажется, не переводились ненасытные материальные потребности. Определялись эти потребности семьей или же самой Сюзи, Марине так и не удалось выяснить. Сюзи никогда никуда не ходила с одной целью, в одном направлении. Должно быть выполнено по меньшей мере четыре задания, в противном случае вылазка рассматривалась как потерянное время. В рабочие дни обеденные перерывы отводились на стратегические закупки. Просто потратить час на обед было бы непростительным потаканием своим слабостям.

— Я шла домой и вспомнила, что у меня нет хлеба, вот и заскочила сюда.

Она с любопытством заглянула в корзинку Марины.

— И где сегодня вечеринка, Корова Му?

Марине и самой показалось, что рассмеялась она слишком уж звонко и жизнерадостно.

— Да какая там вечеринка! Как ни смешно, это… помнишь, я рассказывала о детях своих друзей? Да нет, наверное, я рассказывала о них кому-то другому, так вот, они собрались заглянуть ко мне завтра, чтобы забрать рождественские подарки, но ты же знаешь детей, такие привередливые, и попробуй ошибись с пирожными и конфетами и всем прочим, к тому же я не знаю, что им больше нравится, дети есть дети, вот и решила, что лучше всего набрать всякого разного, на всякий случай.

Она перевела дух.

Сюзи подняла брови.

— Надеюсь, они умирают с голоду. Бог мой, да ты, наверное, ждешь все семейство фон Траппов. Их родители, пожалуй, терпимее меня. Я бы Элис и Фредерика и близко ко всей этой дряни не подпустила. Уж я-то помню, Му, как нелегко тебе приходилось, когда ты была толстой девочкой. Не хотелось бы, что мои дети прошли через все это.

Марина знала, что недолго осталось ждать, прежде чем не по летам развитые двойняшки восстанут против соевых бутербродов и «игрушечных» пакетиков с изюмом и станут законченными обжорами, как это произошло с ней самой в их возрасте. Однако свою уверенность на этот счет она не облекла в слова.

— Значит, все идет хорошо, Сюзи?

— Да вот вчера опять воспалился кишечник. Пришлось идти к врачу. Выписали рецепт, хотя одному Богу известно, будет ли какой толк. Я говорила тебе, что у меня в последнее время появились боли в голове? А ведь так начинается опухоль мозга. И кровоизлияния. Врач говорит, наверное, это мигрень. Велел принимать парацетамол. Думаю, он просто поленился послать меня на рентген.

Марина воспринимала ипохондрию Сюзи как то, чем это являлось на самом деле — желанием женщины обратить на себя внимание, которого она лишена. Сетованиями матери, которая употребляет двадцать пять часов в сутки на то, чтобы всем угождать, и не находит времени, чтобы задуматься, если только боль (воображаемая) не заставит ее резко остановиться. К несчастью, Марина ощутила лишь раздражение. Ипохондрия — еще одна закрытая для нее дверь.

Да лучше знать наверняка, что у тебя воспаление кишечника и опухоль мозга, а не колики и головные боли. Зачем вообще толстому человеку ходить к врачу? Какими бы ни были симптомы, виной всему будет лишний вес. «Растянуты связки? Да это чрезмерный вес выводит вас из равновесия, не иначе. Боли в груди? А чего вы ждете с такой нагрузкой на легкие? Высыпания на теле? Должно быть, так ваше тело реагирует на всю эту жирную пищу, которую вы едите. Сломана рука? А вы бы не нагружали ложку таким количеством холестерина, госпожа Толстушка».

Сюзи взглянула на свои часы. Циферблата на них не было, так что определить время по ним было непросто.

— Это уже столько времени? Пора бежать. Надо еще нашить ярлычки на наборы игрушек для близняшек. Да! И еще им надо что-то взять с собой на игру «Покажи и расскажи». От меня они ждут, что я придумаю для каждого из них что-то свое. Они попросят и Кена, но Кен все испортит. Этим всегда должна заниматься я. А Кен будет только расхаживать взад-вперед. Ты ведь знаешь его. Как первобытный охотник, только и ждет, что его накормят, как только он переступит порог. Если на столе для него ничего нет, когда он входит в дом, то он превращается в настоящего неандертальца.

Представить ворчащего или бьющего себя в грудь Кена Марина не смогла. Ей казалось, что он скорее из тех, кто безмолвно вздыхает и молча страдает. После трудного дня, проведенного в статистических расчетах, усталость берет свое. И тем не менее она позволила Сюзи и дальше фантазировать насчет того, будто она замужем за Конаном Варваром.