Читать книгу "Мортена: Перерождение - М. Борзых"

которую уже дважды пытались убить сестры. В активе — контролируемый перенос меня из другой реальности или временного этапа в умирающую Реду. В пассиве — связь меня настоящей и Реды в другом прошлом. Под знаком вопроса конечная цель переноса и вероятность сохранности двух личностей в одном теле. Я очень не хочу верить, что настоящая Рогнеда погибла, упав со скалы. А ещё особняком выделяется странная система взаимодействия этого мира со мной.

Стоило вспомнить об оповещениях, как одно из них тут же замигало в воздухе красным. Надо же, даже глаза закрывать не пришлось.

'ВНИМАНИЕ! Переход к пятой стадии регенерации. Загрузка цифровой копии — 85 %.

ВНИМАНИЕ! Открыт доступ к способностям экспериментального образца.

ВНИМАНИЕ! Не рекомендуется использовать способность «полиморфизм» до полной инициации'.

«Знать бы ещё, что такое полиморфизм».

На удивление, ответ высветился сразу же, словно кто-то сменил кадр на плёнке диафильма. Для разнообразия надпись проявилась не в тревожно-красных, а в голубых тонах.

«Полиморфизм — это наличие двух или более явно отличающихся морфов или форм у особи. Генетически редкое явление, влекущее за собой психическую и физическую нестабильность экспериментальных образцов».

«С нестабильностью мы разберёмся, и тогда кого-то ждёт большой сюрприз», — злорадно подумала о матери и двух сёстрах, так пекущихся о чистоте крови.

* * *

Покинув Реду, Муар приказала личной гвардии охранять внучку и отправилась прямиком к брату. Тот в последнее время совсем ослаб без поддержки духов рода, но стойко держался, уступив место лечения Реде.

Марук, младший братик. Последние циклы дались ему особенно тяжело. Ничто не справлялось с его недугом. Моложе Муар на двадцать циклов, нынче он практически не вставал с постели. Смоляная коса стала молочно-белой, тело иссохло и одряхлело. Кожа трескалась, словно банановые листья на солнце. Сил не хватало даже на оборот. А ведь он не разменял и двухсот циклов. Их отец ушёл на последнюю охоту, когда ему было вдвое больше, чем Маруку.

Далеко внизу гремела музыка, лился смех, звенели радостные голоса ягуаров, отмечающих день Единения. Пылали костры, курились благовония, молодёжь щеголяла друг перед другом обретёнными ипостасями. Ночь свободы бушевала в крови ураганом, подавляя человеческое и отпуская животное начало. Ближе к полуночи пляски вокруг костров сменятся необузданной страстью, а возгласы поздравлений плавно перетекут в стоны удовольствий. Но это всё внизу, в долине. Резиденция же правящего рода располагалась на возвышении, с трёх сторон обрамлённом скальными склонами. Высеченная в толще белого мрамора, она жемчужиной сверкала на рассвете и багровела в лучах угасающего светила. Здесь всегда царили прохлада и покой.

Муар ступала бесшумно, боясь потревожить чуткий болезненный сон брата, но опасения были напрасны. Восковой мумией он застыл среди промасленных простыней, практически сливаясь с ними. Россыпи разноцветных подушек, подоткнутых под спину, должны были отвлечь внимание от состояния правителя ягуаров, но контраст с его болезненной бледностью только усиливался. Марук хмурился, сжимая родовой перстень в тонких узловатых пальцах.

— Не крадись. Она успела раньше, — скрипучий, каркающий голос нарушил вязкую тишину. Вздох сожаления сменился хриплым кашлем, сотрясающим едва живое тело. — И тебе я отвечу то же, что и ей. Ты в своём праве.

Муар присела на край постели, не боясь испачкать платье. Сжав руку брата, она машинально отметила, насколько та холодна. Кровь едва циркулировала в его венах, замедляясь и с трудом протискиваясь сквозь объятия неизвестной болезни. Говорить не хотелось. Печалить тоже.

— Реда очнулась, — улыбнулась Муар, подавая Маруку кубок с тёплым пряным питьём. — Я и раньше подозревала, что она не выбраковка, но сегодня, увидев физиономию Мии, могу с уверенностью утверждать: у нас ещё одна кошечка.

Брат улыбнулся, но взгляд его остался печальным.

— Нужно провести твою аморацию, пока я ещё могу это пережить. Давно следовало исправить ошибку юности, — он откинулся на подушки, утирая пот со лба рукавом ночной рубашки. — Иногда мне кажется, что болезнь — это наказание за отрицание воли тотема.

— Не говори глупостей! Ты стал амори более ста циклов назад, и на то была веская причина. Ты правил мудро, не втягивая наш народ в распри и улаживая споры соседей.

— Возможно, я был достойным амори, но совершенно точно оказался никудышным отцом.

— Нет бесчестья в любви к собственному чаду, — Муар забрала опустевший кубок, подав брату легчайший батистовый платок, чтобы утереть губы.

— Я должен был воспитать из неё будущую амори. И не смог. Шепотки долетают даже сюда. Реда стала последней каплей.

— У всех разные критерии истинности правителя. Знаешь, старая Гюрза гордилась бы Дарой. Вот уж точно, кровь не водица. — Марук хмыкнул, вспоминая тёщу. Старая кобра уже разменяла третью сотню, но все ещё цепко держалась за трон, провозгласив, что отдаст власть той наследнице, чей яд на неё подействует.

— Я слышала, она ищет очередного любовника. Всё никак не успокоится.

— О, её проблема будет посерьёзней нашей. Тотем не признал амори никого из ныне живущих членов рода. Она всё ещё надеется родить наследника и параллельно вызывает к себе погостить всех двуипостасных, что состоят с ней в родстве до третьего колена. Дару с девочками тоже пригласили.

— Отпустишь?

— А куда я денусь. Отпущу на лето к бабушке, — сарказм его тона можно было черпать чашей. — Всех, кроме Реды. Пока у малышки не установится прочная связь со зверем, в этом серпентарии ей делать нечего. А старшие пусть посмотрят на отношения в других семьях. Может, хоть тогда начнут ценить то, что имеют, — Марук сжал ладонь сестры в жесте поддержки, осторожно вкладывая родовой перстень с чёрным агатом. — Да и тебе будет проще тренировать котёнка: не придётся постоянно оглядываться, ожидая выходок от её сестричек.

Глава 2

Ночь прошла спокойно. Сторожить мой покой приставили двух гвардейцев. Их тихие разговоры вселяли осторожный оптимизм. Оказывается, далеко не все здесь желали смерти Реде. Солдаты, напротив, искренне радовались, что маленькая айше пришла в себя после таких страшных травм. Я так поняла, что айше — это аналог принцессы. С этим статусом упоминали Мию, Уму, и, как ни странно, но мать Рогнеды, Дару. В то время как к именам Муар и Марук добавляли амори.

Следовало бы определиться, как мне теперь называть родственников Рогнеды. С учётом амнезии на фоне травм холодное отношение к ней и сёстрам было бы вполне логичным. Тем более, что я не смогу разыгрывать тёплые родственные чувства, зная, что они пытались убить