Читать книгу "Тьерри Анри: одинокий на вершине - Филипп Оклер"

Тьерри перешагнул через два футбольных века. Он принадлежал им обоим и в то же время ни одному из них: если вы смотрели на огромный внедорожник и дизайнерские наушники, то видели перед собой предшественника модной молодежной субкультуры; но также можно было бы сказать, что между суперзвездами футбола двадцать первого века Тьерри – один из последних, кто прошел традиционное обучение, кто сам отчищал бутсы от грязи, таскал сетки, конусы и мячи на тренировочное поле. Он также начал по-стариковски ворчать чуть раньше срока. Эти два мира столкнулись – вот что случилось в течение тех двух лет в «Монако». Его абсолютный талант и преданность игре толкали его вперед с неимоверной скоростью. Однако его наивность и неуклюжие попытки взять контроль над окружавшими его намного более опытными манипуляторами, тянули назад. Травма, которую он получил зимой 1997/98 года, спровоцировала кризис, но не она стала его основной причиной. В его жизни и карьере еще появятся темные полосы, но таких черных будет немного. Огромной заслугой Анри является то, что он нашел в себе силы бороться за право быть частью игры, как в составе «Монако», так и сборной, в тот момент, когда сам он уже почти потерял всю надежду. «Все возможное произошло со мной за последние два года, – говорил он в конце, когда выиграл битву. – Я пережил обе крайности – откровение и падение. Я знал, чего стою на футбольном поле, но я это не доказывал. Я знаю, что играл не так плохо, как говорилось, но и не так хорошо, как писали какое-то время».

К счастью, в том, что касалось Жаке, хорошее перевесило плохое. 5 мая 1998 года тренер национальной сборной вычеркнул девять имен из тридцати семи, входивших в первоначальный список. Клод Макелеле и Сильвен Легвински оказались в числе «жертв». Тьерри прошел первую выбраковку; но в списке также остались Николя Анелька (находившийся на пути к дублю с «Арсеналом») и Давид Трезеге, сущее наказание для «Манчестер Юнайтед» в Лиге чемпионов, он забил восемнадцать мячей в двадцати семи играх чемпионата за «Монако». Для многих во Франции это показывало, что Жаке колеблется. Зачем ждать, чтобы объявить финальный список из двадцати двух игроков – единственное, что всех волновало? До первого матча национальной сборной оставалось тридцать восемь дней. «Мы что же, будем играть командой в тринадцать игроков?» – саркастически вопрошал «Экип», по мнению которого, хороший-но-невнятный Mémé, очкарик, бывший работник завода, не мог «стать тем человеком, которого требовала ситуация». Конфликт уже давно назревал между Жаке и «герцогами» газеты «Френч дейли», считающими, что они делают королей – среди них Жерар Айне и Жером Бюро. Жаке публично осуждал влияние «тошнотворной» прессы (в то время как та обхаживала любимчиков национального телеканала TF1, который ничего не сделал, чтобы снять напряжение с остальными медиа) и даже сказал, что он с удовольствием дал бы Айне в морду, если бы ему предоставилась такая возможность. Полномасштабная война стала неизбежной. Тренер желал, чтобы страна объединилась в поддержку его «коммандос». Парижская газета отказалась вступить в «сотрудничество» (это слово имеет более весомое значение во Франции по сравнению с любой другой страной[23]) с предполагаемым могильщиком французского футбола: Жаке, ученик Альбера Батте, тренера архиромантичного «Реймса» и «Сент-Этьена», все же отдавал предпочтение прежде всего оборонительной тактике, что нивелировало природные качества «синих» и являлось пощечиной золотым традициям команды – двух Мишелей, Платини и Идальго, чародеев времен 1978–1986. Драка была настолько мерзкой, что шрамы полностью залечились только к 2012 году. Жаке использовал злобу прессы для создания психологической установки «осадного» положения, он считал это важным для достижения его цели; пресса ответила тем, что переключилась со здравой критики – игра французской сборной со времен Евро-1996 оставляла желать лучшего – на личностные убийственные нападки. Семена посадили уже несколько лет назад. В начале 1995 года Айне написал статью под заголовком: Mourir d’Aimé – «Умереть от любви», но также «Смерть от Эме [Жаке]»[24]. Остроумно, но ох как жестоко; безжалостно, да, но ничто по сравнению со шквалом брани, обрушившейся на тренера в последние несколько недель перед началом чемпионата мира. Невероятные моменты, свидетелями которых мир стал 12 июля, были выше ожиданий самых ревностных оптимистов вплоть до самого конечного этапа чемпионата: это то, что необходимо учитывать, когда об этой победе говорят как о торжестве объединенной нации, моменте искупления и самопознания. Все происходило не так, не в той степени, в какой пропагандисты blacks-blancs-beurs хотели нас убедить, пока старые раны дали о себе знать вновь, в 2010 году в Южной Африке, и Тьерри тогда оказался в самом центре событий.

«Замурованные» в Клерфонтене, практически лишенные доступа к остальному миру, кроме контрабандных копий «Экип» и «Франс футбол», которые читались то с дикой радостью, то с негодованием, игроки старались как-то успокоиться и подготовиться к финальному решению Жаке. Получалось у них это не очень успешно. Тренер не искал совета, так как А ходатайствовал за Б, С агитировал за Д, и так до бесконечности. Возможно, этим и объясняется, что финальный вердикт объявили только после двух недель напряженного ожидания. Те, кто пережил последние дни перед публикацией окончательного списка двадцати двух, который слили в «Ле Паризьен» (еще одно оскорбление по отношению к «Экип», конечно, хотя обе газеты входили в одну издательскую группу), вспоминают, что испытывали чувства особого сорта: озабоченные игроки шаркали, беспрестанно слоняясь по коридорам замка, некоторым было просто физически плохо от беспокойства, другие же делали вид, что их это не волнует. Тьерри больше принадлежал к первой группе. Он не мог спать. Он едва мог разговаривать со старшими товарищами по команде. Он сидел рядом с Зиданом за едой, но не мог вымолвить ни слова, осознавая в каком-то благоговейном трепете, что рядом с ним создается легенда. Собственный страх парализовал его почти полностью.

Затем, однажды вечером, в пятницу 21 мая, Жаке отправился в спальни шести игроков – тех, кого он решил не включать в заявку. Ибраим Ба, Мартин Джету, Пьер Легль, Сабри Лямуши, Лионель Летизи, Николя Анелька услышали в тот вечер зловещий стук в дверь. Эффект, который оказало это решение на их международные карьеры, можно оценить следующим фактом: с того самого момента, взятые вместе, первые пять изгнанников сыграли только шесть матчей за сборную – и только в товарищеских матчах. Превратился бы молодой Тити в Тьерри Анри, если бы был среди них? Что касается Анелька, самого загадочного из футболистов, то, вне всякого сомнения, то, как его тренер преподнес ему новости, глубоко повлияло на его отношения с национальной сборной. Слова Жаке звучали так, будто, учитывая обстоятельства, двадцать восемь забитых голов и возможность тренироваться со старшими игроками были «бонусом» для нападающего, и он должен поблагодарить свою счастливую звезду и убраться восвояси с благодарностью в сердце. Но Анелька, закончивший сезон в «Арсенале» на великолепном подъеме, понятное дело, пребывал в бешенстве. Он не являлся единственным, кто думал, что свершилась вопиющая несправедливость. Кристоф Дюгарри, проведший не самый лучший сезон за «Барселону» (ни одного гола в семи матчах лиги) или за «Марсель», в который он перешел в декабре 1997 году (один гол в девяти матчах), так вот «Дюга» – в сборной, а «Нико» – нет. Жаке вспомнил опытного, изобретательного игрока, не разочаровавшего своей игрой на Евро-1996; другие вспомнили, что Дюгарри является одним из лучших друзей Зинедина Зидана, они вместе владеют рестораном в Бордо. Команда Франции’98 не была – еще по крайней мере – той счастливой семьей, показанной позже в документальном фильме «Взгляд на «синих». Представленная широкой публике жизнь команды изнутри имела невероятный успех во Франции; но Тьерри стал частью фильма, к своему большому облегчению – и к удивлению многих, включая самого Анри. «На прошлой неделе, – говорил он, – позвонил Филипп Леонар (его партнер по «Монако»), чтобы сказать мне, что его не включили в заявку сборной Бельгии. И я подумал: три месяца назад он автоматически попадал в стартовый состав, в то время как я даже близко ни в какие списки включен не был. Футбол меняется очень быстро. Колесо крутится». Тьерри снова и снова пытался связаться с Анелька, поговорить с «Ибу» Ба; самого его переполняла радость от выбора тренера, но он совершенно искренне расстраивался из-за своих друзей, оставшихся на обочине, общества которых он искал в течение этих бесконечных недель ожидания в Клерфонтене. Но это беспокойство за своих товарищей быстро отходило на второй план. В немалой степени благодаря поддержке таких его сторонников, как Тигана, Доменек и Улье, Тьерри наконец-то получил шанс оставить позади два года сомнений, неопределенности и боли и ухватиться всеми силами за предоставленный шанс.