Читать книгу "Легенда Португалии - Наталия Полянская"

Они погрузились в «Ниссан» и минуты две ехали молча, мимо темных домов и крохотных двориков, где горели старинные фонари.

– Кто – он? – спросил Женя наконец.

– Да этот, – охотно принялся объяснять Вася, – с которым мы пили. Мы с Люськом пошли в ресторанчик, что вчера еще посмотрели, там музыку хорошую играют, национальную португальскую. Ну и центр, народ ходит, здорово. Сидели, никого не трогали…

– Ну и?

– Так мужик, пили с ним… Подсел, говорит, путешествует, как и мы, одному тут скучно. Ну, разговорились. Я ему то, се рассказал, а он мне не верит. Говорит – слабо на башню залезть? Я в ответ – не слабо. Он – да все ты врешь про секвойю! Я ему – как вру? Василий Чесноков никогда не врет! И полез.

– Как вы с ним объяснились?! Ты же ни слова по-иностранному не знаешь.

– Почему не знаю? – обиделся Вася. – Знаю. Хэлло, чао, бамбино, и это еще… хау ду ю ду. Да много ли там слов надо после бутылки портвейна?

– А куда делся этот мужик?

– Не знаю. Кричал сначала – давай, давай! – а потом исчез куда-то.

– То есть он вышел вместе с вами из ресторана?

– Конечно! Мы же поспорили!

– Я тоже не заметила, куда он пропал, – растерянно сказала Люся. – Потом явилась полиция, они Васеньку сняли…

– И что? – снова раздражаясь, спросил Ильясов. – Почему ты сразу не заплатил штраф, а устроил этот цирк с походом в отделение? В познавательных целях?

– Так я бы заплатил, если б у меня кошелек не украли!

– Ты, Базиль, шел бы в писатели-фантасты, – от души посоветовал ему Женя. – То мужик какой-то, то кошелек у него украли…

– Так правда же – нету! – Зять похлопал себя по карманам. – Как в ресторане расплачивались – был, а тогда мне полицейский этот говорит – мани, мани! – я полез в карман, хотел дать ему мани, а кошелек фьють! Нету кошелька.

Тут Женя понял, что Вася не врет.

– Правда, что ль, свистнули? – спросил Ильясов человеческим тоном.

– Ну. Ты думаешь, я бы не заплатил, если б кошелек у меня был? Не в первый раз я, не дурак, знаю…

Ильясова так умилил этот «не первый раз», что он разом простил Васе все его ночные приключения.

– Несчастливая выдалась у тебя ночка, – посочувствовал он зятю. – И кошелек сперли, и в полицию загребли, и на церковь Святого Креста ты не залез.

– Так разве ж это несчастье? – изумился Вася. – Мы с Люськом отлично время провели, вон теперь с этим Мануэлом дружить будем, и ребятам есть что рассказать! А?

– Только я вас умоляю, ложитесь уже спать, – пробормотал Женя. – Сил моих нету больше за вами ездить.

Дальше они ехали молча, и только у ворот отеля Люся негромко окликнула:

– Жень!

– Да? – Он старательно вписывался в открывшиеся ворота (и зачем они тут такие узкие?) и почти не слушал.

– Я вот что хочу сказать… Мы пока сидели у полицейских, кофе пили, там же плакаты с фотографиями на стенах… И пока Вася разговаривал, я рассматривала. Ну и вот, там есть фотография этого Анатоля, который знакомый твоей Софи. Только имя другое написано, а так – точно он.

Женя резко нажал на тормоза, и «Ниссан» встал посреди темной аллеи. Впереди умиротворяющим светом сиял центральный вход в отель.

– Люсёк! – удивился Вася, разворачиваясь на переднем сиденье так, что обивка затрещала. – А чего ты мне не сказала?

– Ты про мотыля вещал, – усмехнулась сестра. – Куда тебе что-то говорить…

– Так, стоп, – сказал Ильясов. – Стоп оба. Люся, ты не перепутала? Это точно он?

– Да нет, – уверенно произнесла она, – не перепутала. Точно. Он же приметный, я его сразу узнала и потом долго разглядывала. И думала – может, тоже что-то натворил, а штраф не заплатил? Вот его на стенку и повесили…

– На эту стенку вешают ребят посерьезнее, чем глупые туристы, не заплатившие штраф. В чем его обвиняют, ты, конечно, не прочитала? – И тут же сам себе ответил: – Разумеется, не прочитала, там ведь наверняка по-португальски…

– Так едем обратно? – предложил Вася как-то излишне радостно – видать, не все досказал молодому полицейскому про мотыля. – Сдадим его с поличным.

– Кого ты собрался сдавать? Ты знаешь, где он остановился?

– Нет.

– И я не знаю. Может, Софи он сказал… Никуда он до завтра не денется, наверняка заявится. Рано утром я постучусь к Софи и все ей расскажу, и тогда решим, как будем действовать.

Женя велел родственничкам выметаться и поехал на парковку. Там Ильясов еще некоторое время просидел в автомобиле, слушая, как ровно работает мотор, и наконец, заглушив его, вылез. Ночь только перевалила за середину, звезд на небе оказалось много – и таких крупных, что даже свет фонарей на парковке не мог спорить с их сиянием. Ильясов решил пойти к своему номеру дальним путем, через сад. Тут все подсвечивалось прожекторами, искусно скрытыми в траве и кустах, и окрестности превратились в фантастический лес, облюбованный феями. Здесь вилось множество светлячков, и Женя постоял, наблюдая их танцы, завораживающие, как пляска пламени.

Может, она действительно бродила именно здесь, эта несчастная Инес де Кастро? Бродила, ждала, когда к ней снова тайно приедет ее дон Педру, и жила только в эти краткие мгновения встречи – а потом словно засыпала. Только такой могла быть их любовь, странная и страшная.

Женя обошел корпус, мельком глянув на секвойю (она ночевала мирно, не опасаясь Васиного нашествия), и, обогнув подстриженную изгородь, увидел, что в номере у Софи горит свет. Ильясов улыбнулся. Наверное, она выспалась за остаток дня, вечер и часть ночи, проснулась и теперь читает, не зная, чем себя занять. Значит, можно постучаться к ней и рассказать о ночных приключениях. И заодно об Анатоле узнать, чего тянуть-то… Не то чтобы Женька не верил сестре, наоборот, верил. Но Софи точно не в курсе, что ее знакомый – судя по всему, матерый уголовник.

Хорошо бы выяснить, насколько матерый.

Шурша кроссовками по росистой траве, Женя пересек лужайку, поднялся по ступенькам на балкон и осторожно постучал в стекло.

– Софи, это я.

Нет ответа. Зато балконная дверь, скрипнув, приоткрылась – в лучших традициях фильмов ужасов.

Решив, что ничего не будет плохого, если он зайдет, Ильясов шагнул в комнату и остановился.

Лэптоп Софи стоял, помаргивая уставшим экраном, на столике; тут же валялся телефон. На диване перевернутой лодкой лежал абрикосовый чемодан, и вываленные из него вещи громоздились неаккуратными кучками. Дверь в ванную стояла открытой, там горел свет, и Женя заглянул внутрь с опаской, но никого не увидел.

– Софи, – позвал он зачем-то снова, хотя было ясно, что девушки здесь нет.

Ильясов постоял посреди номера, осмотрелся. Скомканная постель. Валяющиеся босоножки, в которых сегодня днем Софи ездила в Порту. И лампа, настольная лампа на ночном столике… она не горит, но стоит, покосившись, между столиком и шкафом, так, как будто ее опрокинули. Дверца шкафа была распахнута, и внутри сиротливо стоял выпотрошенный сейф с открытой дверцей.