Читать книгу "Английская свадьба - Елена Давыдова-Харвуд"

В перерыве перед обедом Джеймс объясняет мне, что в Англии есть такая вещь – налог на наследство. После смерти мужа или жены оставшаяся в живых половина этот налог не платит, но вот после ее смерти дети этой пары (или кому там досталось наследство) должны будут заплатить сорок процентов с суммы, превышающей определенный порог. При подсчете складывается стоимость всего наследства: недвижимость, банковские счета, компании (причем и английские, и те, что принадлежали семье за границей). Получается, что какая-нибудь весьма скромно жившая пара вдруг оставляет наследство, для вступления в права на которое их дети должны взять и выложить 200–300 тысяч фунтов. Причем продать из этого наследства ничего нельзя, пока они не вступят в права на него же. И вот все люди, пришедшие на презентацию, больше всего интересуются тем, как их детям этого налога избежать. И на этом как раз и специализируются наши сегодняшние хозяева.

А обед оказался отличным… И компания других приглашенных за нашим столиком тоже.

На следующий день Джеймсу опять повезло: хорошая знакомая пригласила нас к себе на день рождения, и получилось, что он на целых два дня был избавлен от моей стряпни. Дата была круглая, и мы знали, что народу соберется много. У этой нашей знакомой большой дом с приличного размера садом, и мы понимали, что, скорее всего, часть вечера придется провести на свежем воздухе. Я по этому случаю к платью с короткими рукавами припасла теплый джемпер – знаю я эти летние английские вечера. Когда мы пришли в гости, все женщины были в вечерних платьях с голыми плечами и спинами, и я в своем платьишке с короткими рукавами выглядела чересчур тепло одетой. Когда же вечером температура опустилась примерно до 16 °C, я натянула на себя джемпер, да еще пожалела, что не прихватила чего-нибудь потеплее, а хозяйка и ее подружки продолжали, как ни в чем не бывало, рассекать с голыми плечами и спинами и вовсе не выглядеть при этом замерзшими. Как это им удается, для меня до сих пор загадка!

При прощании именинница пригласила нас с Джеймсом заглянуть к ней на следующее утро на чай, и мы с радостью согласились. На этот раз в доме были только родные (ну и мы, так уж получилось). После вчерашнего приема, как напоминание о дне рождения, осталась куча подарков, и сегодня в торжественной обстановке при всех родственниках именинница эти подарки разворачивала и разбирала – что от кого и с какими открытками. А все сидели, смотрели и комментировали. Забавная церемония, честно говоря, раньше такого не видела.

И раз уж речь зашла о вечеринках: как-то перед другим днем рождения я успела ужасно проголодаться и поняла, что не дождусь, пока гостей начнут угощать едой. Пришлось затащить Джеймса в китайский ресторанчик и перекусить там заранее. Джеймс разобиделся и надулся: зачем это я заставляю его есть не пойми что перед тем, как нас начнут кормить всякой вкуснятиной! А позже, на самой вечеринке, мимо нас пару раз пронесли маленькие подносики с крошечными закусочками, и за весь вечер он сумел ухватить всего два канапе. Так что пришлось ему потом передо мной извиняться… Хотя должна признаться, такой день рождения – не правило, а исключение. Обычно здесь из гостей я выхожу, как и в России, наевшись как удав, – нельзя же обижать хозяев, привередничая в еде.

Правда, тут недавно у нас гостила дочь Джеймса с двумя подружками: одна из них ела только мясо и, как исключение, из рыбы – лосось; другая была строгой вегетарианкой, а третья ела все подряд, за исключением (как вы, наверное, уже догадались) этого самого лосося.

Глава 9

“Капюшонщики”. Видеокамеры па головах у полицейских. Полевые цветы. Тембр голоса англичанок

Идет дождь, и от нечего делать мы с Джеймсом снова сидим и смотрим телевизор. Показывают репортаж про “худиз” – от английского слова “hood” (капюшон). Так называют мелких местных хулиганов, носящих куртки или свитеры с капюшонами, которые можно надвигать низко на глаза. Делают это они для того, чтобы камеры не могли запечатлеть их физиономии. Я размышляю – какие такие камеры? Их что, здесь всех постоянно снимают, что ли? Тут Джеймс терпеливо начинает мне объяснять, что в Англии во многих общественных местах: в транспорте, магазинах, музеях и даже просто на улице – установлены камеры слежения. Они могут быть скрыты в самом неожиданном месте, так что если ты вдруг решил подтянуть штаны, – не факт, что за тобой именно в этот момент кто-нибудь через камеру не наблюдает. Это отчасти помогает раскрывать многие преступления: если что-то произошло, на всю страну по телевизору могут показать жертву или преступника, заснятых на эту камеру, и таким образом получить дополнительную информацию свидетелей. А “худиз”, эти малолетние хулиганы, придумали, как со всем этим бороться: они просто стали надвигать на лицо капюшон.

Тут по телику показывают такую деталь, которая приводит меня в полнейший восторг: недавно на головных уборах полицейских (не всех, правда) появились маленькие видеокамеры, записывающие то, на что именно смотрит этот страж порядка. Теперь, если вы бросили мусор там, где не положено, или ваша собака нагадила где-нибудь в парке и вы за ней не убрали (а в это время полицейский посмотрел на вас), то никакие отмазки, что “это не я и собака не моя” не помогут: доказательства записаны на камеру, и штраф придется платить. Только тут я подумала: ну, это если у тебя на глаза не был натянут капюшон…

После обеда дождь прекратился, выглянуло солнце, и мы с Джеймсом отправились гулять по холмам рядом с морем. Идем по тропинке, вокруг красотища: солнце, зеленые луга, полевые цветы. Меня переполняет счастье, и я решаю унести кусочек всего этого с собой: срываю стебелек с белыми цветочками, похожими на колокольчики, и собираюсь набрать целый букет, как вдруг Джеймс, испуганно оглянувшись по сторонам, торопливо говорит: “Ты что это делаешь?” Я улыбаюсь, протягиваю ему стебелек, срываю другой и довольным тоном отвечаю: “Цветы вот собираю!” Потом вижу его напряженное лицо и неуверенно спрашиваю: “А что, нельзя, что ли?” – “Конечно, нельзя! – говорит он твердо и сухо. – Представляешь, что будет, если все вдруг начнут рвать полевые цветы?” – “Это ты так решил или это местное правило такое?” – раздраженно вопрошаю я, и мое прекрасное настроение потихоньку начинает улетучиваться. “Нет, это не я так решил! Это правило такое, а те, кому оно не нравится, могут сами платить штраф! Только я здесь буду ни при чем”. Мы идем дальше по тропинке, Джеймс свой цветок куда-то спрятал – чтобы встречные прохожие не подумали чего плохого, а я воткнула свой в волосы и притворяюсь, что мне все равно. Иду и молча злюсь, а тут еще замечаю, что меня преследует какой-то странный запах. Наконец догадываюсь понюхать свой цветок и понимаю, что запах этот исходит от него – и пахнет он не медом, а чесноком! Я быстренько от этого цветка избавляюсь и думаю: “Хорошо еще, что целый букет не набрала”.

Джеймс наблюдает за мной, усмехается и говорит примирительно: “Знаешь, кстати, у нас сейчас здесь некоторые знаменитости в своих садах, вместо того чтобы сажать всякие там розы, сеют семена обыкновенных полевых цветов и дают им расти, как в диких условиях, – это теперь модно”. – “Очень интересно,” – бурчу я, а сама думаю: “Это хорошо, если заранее знаешь, чем эти полевые цветы пахнут!”