Читать книгу "Космонавты Гитлера. У почтальонов долгая память - Юрий Невский"

«SS-Wiking. История пятой дивизии СС «Викинг». 1941–1945».

«Харьков. Январь-март 1943 г. Контрудар танкового корпуса СС».

«Латышский легион СС: вчера и сегодня».

«Советский легион Гитлера. Граждане СССР в рядах вермахта и СС».

«Украинский легион».

«Армия генерала Власова. 1944–1945».

21

Это очень интересно… А в какой-нибудь немецкой школе, в Германии, сколько книг про нашу Красную Армию? Есть ли в них фотографии в прекрасном полиграфическом исполнении про то, как их знаменитые генералы выползают из подвалов с поднятыми руками, замотанные в тряпки, попав в окружение? Про вооружение и форму наших пехотинцев, танкистов, артиллеристов? Когда ввели такие-то знаки отличия, боевые награды? С какими событиями это связано? В чем конструктивные особенности «тридцатьчетверок»? Когда и где были впервые применены «катюши»? Почему наших морских пехотинцев немцы прозвали «черной смертью»? А наши штурмовики-бомбардировщики «летающими крепостями»?

И если в «книгах», которые были в «библиотеке», в школе, говорилось об «элитных частях вооруженных сил Германии времен Второй мировой войны», то, может… какой-то нелюдь, биомасса, современный клон без памяти и соображения вспоминал «прежде всего о парашютистах, танкистах или о войсках СС».

Но она вспоминала о том, что они со своей изощренной практичностью и изобретательностью устроили «фабрики смерти», посчитав, что очень удобно, если один «сотрудник» будет «всего лишь» включать рубильник; другой подвозить баллоны со смертоносным газом; третий откручивать вентиль; четвертый закрывать и открывать ворота… И не скажешь ни про кого, что именно этот «исполнитель» виновен в убийстве стольких-то тысяч. Нет. Он же «просто включал рубильник». Просто «следил за давлением газа». И прахом наших людей они удобряли поля. Снимали кожу с заключенных, делали абажуры для настольных ламп. Подбрасывали младенцев, ловили на штыки на глазах у обезумевших матерей. Сбрасывали живых и мертвых в один ров, разравнивали поверх танками, земля несколько дней ходила ходуном в этом месте, «потела» кровью, когда шли дожди… так говорят те, кто видел своими глазами – и это никогда не забыть.

И еще, как-то на вечере в честь Дня Победы одну старушку попросили рассказать что-нибудь о войне. Но ничего героического она не вспомнила. Была медсестрой, совсем молоденькой девчонкой. На себе вынесла в одном-единственном бою, где побывала, одного раненного солдатика… так и говорила про него: солдатик. Кое-как вытащила, но заблудилась, или все отступили, никакого полевого госпиталя, ничего. С раненым оказалась в какой-то полусгоревшей рощице, вдруг туда въехали прорвавшиеся гитлеровцы на мотоциклах и сколько их… они окружили… Пожилая женщина шептала все тише, немея от вновь переживаемого ужаса. Голова ее тряслась, клонилась все ниже, и был почти неразличим шепот… их было двадцать, тридцать… их было двадцать, тридцать… Как от жестокого ветра с запахом гари, все омертвело в зале, застыло, поблекли цветы, заглохла музыка, стала лишней и неуместной праздничная обстановка. Грубый напильник этих слов… двадцать, тридцать… двадцатьтридцать… стер все до серого шершавого бетона какой-то последней расстрельной стены. Эти стены выросли вокруг, и тянуло вырваться, убежать. Но куда бы убежала из той рощицы девчонка-медсестра?

Если верить дедушкиной истории про Серого человека, то так все и происходит, в такой последовательности. Протекает крыша или какие-то трубы в библиотеке. Нет денег, чтобы сделать как надо, прочно и надежно, – подлатают в одном месте, подштопают в другом… И этот «ремонт» продолжается бесконечно. Книги перетаскивают вниз, кое-как впихивают в совсем не подходящее помещение. Нет нормальной зарплаты библиотекарю. И ключ попробуй достань, прорвись в то, что хотя бы называется «библиотекой»! Потом привозят, сваливают в нее все что попало. И появляются книги про фашистов. Всем становится все безразлично.

Нет, не всем, конечно… Например, по плану МЧС необходимо проводить учения, чтобы в случае чего дети могли быстро и организованно эвакуироваться. Не исключено ведь, что и сюда, в Москву, могут прикатить вооруженные горцы на трех автобусах и захватить школу. Да, а что удивляться?

И Надя решила провести операцию «Огненный котел». Сама. В одиночку. Это будет ее личный бой. Окружить их, взять в кольцо. Одним словом, изъять из библиотеки. Из книгохранилища. Из комнаты, где хранятся книги… да как ни назови! Вообще, из школы. И даже из реального физического мира. То есть уничтожить. Сжечь. И прах развеять по ветру. И больше не думать об этом. Она не будет никакой

тенью

но действие положит конец этим вопросам

и она сама будет ответом

если несколько… переосмыслить слова известного горовосходителя.

Конечно, есть столько взрослых, очень умных и порядочных людей. Они заседают в Государственной думе. Выступают по телевизору. В их чуть усталых и мудрых глазах пронзительное предвидение нелегкого пути Отчизны. Будущего России. Ее народа. Они очень загружены этими раздумьями. И министру образования, и министру культуры, и всем остальным чиновникам по нисходящей в их пирамиде до самого директора школы не до того, что всего-то в каком-то школьном помещении завелось… ну, пять книг про фашистов. Ну, десять. Даже если их будет двадцать! Нет, большие дяди и тети вообще переживают за всех вообще.

Она никому ничего не докажет. И вряд ли от этого что-то изменится. Да и при чем здесь она? Машина запущена, ее железные кишочки побрякивают, этот монстр перемелет все что угодно… лишь бы на выходе откладывал из себя аккуратные брикеты денежной массы. И вообще, уничтожать книги – это варварство!

Надя, ты должна быть терпимой к мнению других и понимать, что могут быть иные точки зрения.

Надо уважать интересы даже тех, кто приходит и гадит в твоей стране. Иначе тебя не пустят в Евросоюз! И по-хорошему относиться к «широкому кругу читателей, увлекающихся военной историей» в том числе.

Но если даже двадцатьтридцать… таких «персонажей» (разве можно назвать их «людьми» или «читателями»?), интересующихся ТАКОЙ историей (пусть их будет даже сто!), скажут ей (прохрюкают или пролают)

Надя ты не права

то двадцать шесть миллионов мертвых (ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ МИЛЛИОНОВ погибших советских людей, что признано только официально)

мертвые шепнут ей

сделай именно так

какая чаша весов перевесит?

Она одна приходила в это хранилище. Старалась, как могла, разобраться в завалах. Даже раздобыла лестницу. И здесь, на трех-четырех десятках квадратных метров, пусть даже какое-то короткое время, но будет именно ее порядок! На этой территории не будет мерзких экземпляров. У нее есть довольно старый, потертый, но еще крепкий рюкзак. Дома она взяла хозяйственные перчатки и рулон отрывающихся мусорных пакетов.

22

Но, как это бывает, на деле получается не так, как представляешь, разводя теории. Опять она… едва не затерялась среди книг! Хочется посмотреть одно, прочитать другое, перелистать третье. Погрузилась в чтение, забылась, потеряла счет времени (но макулатуру, прежде всего, собрала в кучу, упаковала в герметичные пакеты, приготовила рюкзак у входа, чтобы вынести).