Читать книгу "Аравийский рейд - Сергей Зверев"

Ошибся…

Минут за пятнадцать до второго пробуждения в палате зажигается свет. Одновременно получаю мощный удар в челюсть, ощущаю два навалившихся тела: на ноги и на грудь. Запястья опутывают веревками. Судя по возне в палате, аналогичные действия производятся и с моими друзьями. Пустует только соседняя койка. Та, на которой дрых Рябов…

– От же, мля… – укоризненно качаю головой, – чем дольше на тебя смотрю, Юрий Афанасьевич, тем громче улыбаюсь. Ты же был нормальным парнем, а ведешь себя как представитель несознательного племени проституток, живущих по марксистскому принципу «деньги – товар».

Он курит возле окна и старательно отворачивается. Он свободен – пираты связали только нас и стволы направляют тоже исключительно в нашу сторону.

– И задорого ты нас продал, пижон? – гудит Велик.

– Да-а, Глеб… – это Торбин. – Ну и товарища ты пригрел на груди! Честнее с Иудой в собутыльниках ходить.

Молчу. Тут Валерка прав и ответить мне нечего. Вроде и в людях давно научился разбираться, а с мотористом дал маху. Наглухо ошибся.

Мы сидим на полу в дальнем углу палаты. Руки заведены за спины и связаны, морды чуток разбиты. Но это не главное. Шестеро охранников явно чего-то ждут. Или кого-то.

Ждем и мы. Больше ничего не остается…

Часть VПоследнее плавание

Глава первая

Африка

Сомали; город Гарове

Больничное окно со стороны улочки освещают автомобильные фары. Нарастает гул двигателей, скрипят створки ворот, хлопают дверки, после чего в коридоре слышатся голоса и звук приближающихся шагов.

В палату стремительно врывается пожилой мужик в приличной одежде. Приличным прикидом для жаркого, нищего континента считаются светлые льняные брюки, легкие парусиновые туфли, рубашка из чистого хлопка. И, конечно же, верх местных понтов – торчащий из кармана спутниковый телефон со складной антенной. Точь-в-точь такой же, как в радиорубке «Тристана».

Нескладно выбрасывая вперед коленки, худощавый мужик подходит ко мне (я ближе других) и наставляет в мою голову кривой палец:

– Do you speak English?

– Только со словарем.

Он перемещается к Стасику, чтоб заполучить короткий посыл:

– Иди ты в жопу!

– Do you speak English? – в третий раз звучит тот же вопрос.

Торбин неучтиво молчит.

Мужик энергично объясняется со свитой, состоящей из парочки столь же неплохо одетых соплеменников. Вооруженная охрана приехавшего начальства толчется в коридоре; внутрь палаты босса сопроводил один телохранитель – здоровенный лысый негр в футболке камуфляжной расцветки и с «береттой» в легкой кобуре на поясе.

И опять палату оглашают фразы на английском – на сей раз, смешно открывая огромный рот, босс говорит с кем-то по телефону. За переговорами через спутник компания перемещается в больничный дворик.

А мы остаемся со связанными руками на полу под направленными в наши головы автоматными стволами…

Сидим в дальнем углу, подобно потравленным тараканам. Снаружи мышиная возня в ширинке.

– Надо что-то изобрести, Глеб, – шепчет Стас. – Сейчас папуасы посовещаются на свежем воздухе под луной и единогласно проголосуют зажарить нас на вертеле!

– Изобрети, коль такой умный!

Безысходность. Или, выражаясь по-русски, полная жопа. И здесь Велик прав: хорошо бы что-нибудь придумать, иначе гнить нашим косточкам в здешних песках.

Сами по себе пираты нас бы не расстреляли. Малость отрехтовали бы внешность, помяли бы внутренности – не более того. Им очень нужны деньги, а российская сторона готова их платить только за живых и здоровых граждан. Такой расклад нам клятвенно пообещали товарищи из российских спецслужб. Но подлость положения состоит в том, что, помимо пиратов, здесь есть и другие люди, весьма заинтересованные в нашем вечном молчании. Вот, к примеру, в сторонке у окна курит пятую подряд сигарету Рябов. На кой черт мы ему сдались живые? А за Рябовым стоит кто-то из командного состава экипажа. И этот кто-то тоже спит и видит нас в гробу и белых пуантах.

Друзья приглушенно дискутируют.

– Не, эти ребята нас не отпустят. Рожу их атамана видел? – запальчиво шепчет Стасик. – Хавальник от одного уха до другого. Настоящий людоед! Нет, ты видел?

– Видел. Без вариантов.

– И без комментариев, – встреваю я. – Слышите, еще машина подъехала?

– Есть такое дело. Интересно, кто пожаловал?

– Думаю, переводчик.

– Откуда здесь переводчик? – недоумевает Величко.

– С «Тристана», Стасик, – усмехается догадливый Валерка. – Не забудь поздороваться, когда он войдет.

– С «Тристана»?.. А кто конкретно – мысли есть?

Помнится, перед выходом в Азовское море мы, покуривая на юте танкера, сыграли конок в угадайку. Тогда требовалось назвать по три кандидатуры, наиболее подходящие под определение «соучастник вооруженного захвата».

– Мысли-то всегда есть. Да вот беда – никогда не знаешь, насколько они правильные, – вздыхает Торбин. – Полагаю, что этой падлой окажется старпом Скобцев.

– Боцман Шмаль, – цедит Велик, вероятно, припоминая о стычке на палубе.

Без тени сомнения называю своего кандидата:

– Радист Антипов.

По коридору идут люди. Мы в напряжении смотрим на дверь, которая вот-вот должна открыться…

Но прежде чем она открывается, слышим глухой голос Рябы:

– Ошибаетесь. Глеб Аркадьевич был ближе других. Но и он ошибся…

Поздороваться Стас все-таки забыл, так и оставшись сидеть с открытым ртом.

Торбин сохранил самообладание, тихо обронив:

– Доброе утро, Вьетнам.

Я же просто сказал:

– Сука.

На пороге стоит капитан Кравец. Весь в белом и такой же легкий, подтянутый, франтоватый. В новеньких ботиночках с отливом – из кожи негра. И с ироничной улыбочкой на гладко выбритом самодовольном лице.

* * *

Для полноценного допроса нас препровождают в душевую комнату. По размерам она схожа с нашей палатой, но в отличие от нее совершенно пуста. Из обстановки – несколько крючков для одежды на стенах, три трубы под потолком с лейками на концах и странной формы лавка, собранная из больших кусков дерева, похожего на пальму. Окон в душевой нет вообще.

Друзья сидят на лавке, и трое сомалийцев с автоматами и зверскими рожами нависают над их головами. Нет, ей-богу, если бы меня сейчас не били – рассмеялся бы во весь голос. Руки и ножки у этих трех пиратов – сродни оглоблям или черенкам от совковых лопат. Но это не главное, верно? Главное – уметь оскалить зубы, страшно выпучить глаза и приставить к чужому затылку ствол заряженного автомата.