Читать книгу "Корректировщик. Где мы – там победа! - Георгий Крол"

В итоге четверо загрузились в «Опель», впереди сидели одетые в немецкую форму. Двое в кабине грузовика, тоже в трофейных шмотках, а мы с переводчиком в кузове, с «языками». Еще в роще я вспомнил одну вещь. Немецкие офицеры, попавшие в плен к американцам, легче шли на сотрудничество, чем те, которых брали наши. С англичанами было сложнее, но в целом и тут фрицы предпочитали сдаваться им, а не Красной Армии. Объективных причин для этого обнаружить не смогли, но так было. Вот я и договорился с переводчиком, что во время допроса он переводит мне не на русский, а на английский.

Немцы, раздетые до белья, были привязаны к переднему борту грузовика в наиболее неудобной и беззащитной позе – с ногами враскоряку. И привязывал их Орлик, что оптимизма им не добавило, тем более он зловеще молчал. Так что первый вопрос – имя, звание, должность, а особенно то, что спрашивал я на английском, как и выслушивал ответы, вселило в них некоторую надежду. Отвечали они не то чтобы охотно, но и без особого нажима. И поначалу допрос проходил достаточно легко.

Гауптман оказался офицером для поручений коменданта городка Басараби. В его обязанности входило развлекать дорогих гостей. Чем именно они были дороги, я спрошу попозже. Майор Люфтваффе был командиром группы II/StG3 пикирующих бомбардировщиков. Дворянин из какой-то там древней то ли фамилии, то ли династии. Короче, голубая кровь. В машине были портфели обоих, добротный, но простой – гауптмана и элегантный, крокодиловой кожи – майора. Сейчас в них ребята копаются. Может, что интересное найдут.

А пока перейдем ко второй части. Чем же дороги гости, которых возит гауптман и куда он их, собственно, возит. Первый ответ оказался достаточно ожидаемым: офицеры из частей округа, которые могут оказать поддержку наверху или, наоборот, причинить неприятности. К последним, в частности, относятся эсэсовцы. Плюс знакомые и приятели, оказавшиеся в этих краях по службе или проездом. Ну и всяческие комиссии и проверяющие. Майор относится к первой категории, у него есть связи, как в ОКВ (Oberkommando der Wehrmacht) – штабе Верховного главнокомандования Вермахта, так и в ОКХ (Oberkommando des Heeres) – штабе Верховного командования сухопутных сил. Ладно, с этим все понятно, а вот куда он их возит? Тут гауптман замялся, а майор вообще начал мямлить и отмалчиваться. Пришлось чуток постучать лезвием ножа по разведенным коленям. Заговорить они заговорили, но на нож стали коситься с еще большей опаской.

Чем дальше они рассказывали, тем больше мне хотелось их заткнуть. Лагерь действительно был борделем. И место выбрали хорошее, возле грязелечебного курорта Текиргел, по названию озера. И было в нем два здания. В двухэтажном размещались девушки, оказывающие обычные «услуги». Десять в апартаментах на втором этаже и тридцать в номерах на первом. Второй этаж, разумеется, для генералитета и почетных гостей. Девушки всех рас и национальностей, кроме евреек. С любым цветом волос и любой полноты, на выбор.

Слушать было противно, но лицо мы все еще держали. В смысле не орали, не плевались и не резали их на части. Сидели и бесстрастно слушали. Вот тут они и осмелели. О втором доме рассказывал майор, гауптман туда не заходил. Это было заведение для эстетов, как выразился изящный дворянчик. На самом деле – игровая комната для садистов и просто моральных уродов. Девушки там менялись постоянно, причем как раз в этом доме евреек было много. Просто жили они от силы три дня. Те, кому повезло.

К концу рассказа мой переводчик не выдержал, бросился к заднему борту, и его вывернуло наизнанку. А когда он повернулся, в руке оказался пистолет. Я еле успел перехватить руку, черт уже с ними, с «языками», но ведь может зацепить ребят в кабине. Да и с «языками» я тоже погорячился. Вон их как начало колбасить. Ну, да, орал-то я на него по-русски, тут фрицы и поняли, что запахло жареным. Хотя нет, запахло чем-то совсем другим. Хорошо, что мы в кузове.

Едва переводчик немного отдышался и пришел в себя, продолжили допрос. Теперь о главном. Где, кто, сколько! Глядя на белого, то облизывающего сухие губы, то сплевывающего русского, немцы говорили без запинки, иногда даже без наводящих вопросов. Особенно после того, как майор, говоря об одной из частей, ляпнул про очень красивых девушек в соседней деревне. Глаза у моего переводчика стали бешеные и налились кровью. В сочетании с бледным до синевы лицом – даже меня передернуло. А фрицы стали говорить обо всем, что видели, слышали или хотя бы подозревали.

Все, о чем они говорили, я заносил на карту или в блокнот. Картинка вырисовывалась интересная. После удара, нанесенного линкором и бомбардировщиками, из трех танковых дивизий с трудом собрали одну. Сейчас сюда спешно перебрасывают части из Франции и Италии, а также с Восточного фронта. Там их меняют румынами. В ОКХ (штабе сухопутных сил) уже списали большую часть Румынии. Оно и понятно, наши, оказывается, уже вышли на линию Галац – Фокшаны – Клуж (интересно, я помню совершенно другую конфигурацию фронта). Оборонять будут Плоешти, а значит, и Бухарест ради нефти. Ну и попытаются перекрыть путь в Болгарию и дальше на Балканы.

Я стукнул в окошко кабины. Грузовик мигнул фарами легковушке, и скоро мы остановились. К нам в кузов перебрался радист. Мы стояли на обочине в месте, позволяющем просматривать дорогу на пару километров в обе стороны. Чтобы составить шифровку, необходимо было время, около часа. Пока радист работал, я решал, в какую сторону будем выходить – к морю или к линии фронта. К морю, если уложимся до рассвета, казалось проще. Текст был готов в 03.18. Ну, что ж, успеваем.

Передачу вели с колес, причем двигались на север. Крюк, если судить по карте, очень большой. Правда, по прямой до линии фронта – около семи километров, а так получается пару километров к ней, потом вправо и, петляя, к берегу. Расстояние раза в три больше. Зато немцы, а в радиоперехвате они спецы, начнут нас ловить именно у линии соприкосновения, в своих ближних тылах, а мы уйдем морем. Тихо и без лишнего шума. Условный сигнал выхода этим путем передали сразу после шифровки.

Собственно, так все и получилось. Передав радиограмму, тут же сменили маршрут. Похоронили «Опель» в ближайшем овраге и дальше двигались на одном грузовике. Причем в кабине сидел переводчик в форме гауптмана. Единственного унтер-фельдфебеля, командира поста, который нам попался по дороге, он лениво послал, махнув документами. Унтер, которого посреди ночи сорвали с места и бросили на замену фельджандармов, решил не лезть не в свое дело, и мы поехали дальше. А жандармы в это время перекрывали дороги далеко за нашей спиной.

В назначенное время нас ждал баркас. Группу вместе с пованивающими «языками», доставили на сторожевой катер, причем фрицев умудрились «уронить» в воду. Вроде как постирали слегка. Помогло не очень, но попытка не пытка. Потом, правда, догадались белье с них снять и выкинуть за борт, а им вернули форму. Стало намного комфортнее, да и вид немцы приобрели более товарный. А то привезли бы в штаб каких-то засранцев.

Как нас встречали… Красную дорожку от временных причалов до штаба не проложили, да и почетного караула не было, но вот руки нам жали практически все встречные. В Львином доме (я оказался прав, именно в нем) немцев уже ждали. Их быстро увели, забрали и портфели, хотя большую часть их содержимого составляли презервативы и коньяк. Но я не знаток, может, в немногочисленных служебных бумагах и письмах что-нибудь и есть, пусть даже они не секретные. Нам еще раз пожали руки, пообещали ордена, в крайнем случае медали, и отправили отдыхать.