Читать книгу "Подлинная история Дома Романовых. Путь к святости - Николай Коняев"

Ловко орудуя палкой, он не давал ей выкарабкаться, сбрасывал назад в ведро. Крыса отчаянно верещала, и товарищи Янкеля с отвращением отворачивались, чтобы не видеть этой садистской забавы.

Но ученику аптекаря наплевать было на эмоции и переживания соседей по камере…

2 мая 1918 года император Николай II записал в дневнике: «Применение “тюремного режима” продолжалось и выразилось тем, что утром старый маляр закрасил все наши окна во всех комнатах известью. Стало похоже на туман, который смотрится в окна»…

8

Большинство исследователей склоняются к выводу, что окончательные решения о судьбе царственных узников были приняты, когда в первой половине июля большевики установили единоличную диктатуру и утвердили на съезде Советов свой проект конституции.

Все эти мероприятия были осуществлены к 7 июля.

В Кремле, на квартире Янкеля Мираимовича Свердлова, которого звали уже Яковом Михайловичем Свердловым, жил тогда член президиума Уралоблсовдепа, военный комиссар Шая Исаакович Голощекин, и это сюда и пришла телеграмма председателя Уральского областного совета Александра Георгиевича Белобородова: «Председателю ЦИК Свердлову для Голощекина. Авдеев сменен. Его помощник Мошкин арестован. Вместо Авдеева Юровский. Внутренний караул весь сменен»…

Считается, что Шая Исаакович и привез в Екатеринбург инструкции Янкеля Мираимовича Свердлова.

В Екатеринбург он приехал 14 июля.

В тот же день, в десять часов вечера, состоялось объединенное заседание Уральского областного комитета коммунистической партии и Военно-революционного комитета, на котором Шая Исаакович Голощекин доложил директивы Янкеля Мираимовича Свердлова, а начальник губчека Яков Хаимович Юровский, которого в Екатеринбурге знали просто как Янкеля-фельдшера, доложил свои соображения по ликвидации Царской Семьи.

План его был утвержден, и 16 июля вечером Яков Хаимович Юровский явился в дом Ипатьева и приказал начальнику охранного отряда Медведеву собрать все револьверы системы «наган».

Медведев выполнил приказ, и собранные наганы раздали членам команды особого назначения – чекистам с нерусскими именами, неведомо как возникшими в доме Ипатьева.

Ипатьевский дом в Екатеринбурге. Фото 1917 г.

По многим свидетельствам, они проходят как латыши, но, судя по именам, никакого отношения к латышам не имели.

Сохранился список их фамилий, отпечатанный на бланке Революционного штаба Уральского района: «Горват Лаонс, Фишер Анзелм (вероятно, в имени пропущен мягкий знак – Анзельм), Эдельштейн Изидор, Фекете Эмил (то же пропущен в имени мягкий знак – Эмиль), Над Имре, Гринфелд Виктор (Гринфельд), Вергази Андреас»…

Имена эти, помимо списка расстрельщиков Царской Семьи, больше не встретятся ни в каких чекистских документах. Получается, что семерку эту то ли набрали из военнопленных, то ли специально для расстрела Царской Семьи привезли в Екатеринбург…

Незадолго до полуночи в Ипатьевский дом приехали Шая Исаакович Голощекин и Петр Захарович Ермаков.

Можно было начинать.

Яков Хаимович Юровский разбудил лейб-медика Евгения Сергеевича Боткина и велел поднимать Царскую Семью. Он сказал, что получил приказ увезти Семью в безопасное место.

Когда все оделись, Яков Хаимович приказал всем следовать за ним в полуподвальный этаж.

Впереди шли Юровский и Никулин (не сохранилось ни его имени, ни отчества), который держал в руке лампу, чтобы освещать темную узкую лестницу.

За ними следовал Государь.

Он нёс на руках царевича Алексея – мальчика, который должен был стать русским императором и который мечтал, чтобы не было в России бедных и несчастных. Нога у царевича была перевязана толстым бинтом, и при каждом шаге он тихо стонал.

За Государем шли Государыня и Великие Княжны. Анастасия Николаевна несла на руках свою любимую собачку Джимми.

Следом – лейб-медик Е.С. Боткин, комнатная девушка А.С. Демидова, лакей А.Е. Трупп и повар И.М. Харитонов.

Замыкал шествие Павел Спиридонович Медведев.

Спустившись вниз, прошли через нижний этаж до угловой комнаты – это была передняя с дверью на Вознесенский переулок.

Здесь Юровский указал на соседнюю комнату и объявил, что придется подождать, пока будут поданы автомобили.

Это была пустая полуподвальная комната длиною в 5,5 и шириной в 4,5 метра. Справа от двери виднелось небольшое, с толстой железной решеткой окно на уровне земли, выходящее тоже на Вознесенский переулок.

Дверь в противоположной от входа восточной стене была заперта. Все стояли лицом к передней, через которую вошли.

«Романовы, – как пишет в своей записке Яков Хаимович Юровский, – ни о чем не догадывались».

– Что же и стула нет? – спросила Александра Федоровна. – Разве и сесть нельзя?

Яков Хаимович – вот она чекистская гуманность! – приказал принести три стула.

Государь сел посреди комнаты и, посадив рядом царевича Алексея, обнял его правой рукой.

Сзади наследника встал доктор Боткин.

Государыня села по левую руку от Государя, ближе к окну.

С этой же стороны, ближе к окну, стояла Великая Княжна Анастасия Николаевна, а в углу за нею – Анна Демидова.

За стулом Государыни встала Великая Княжна Татьяна Николаевна, чуть сбоку – Ольга Николаевна и Мария Николаевна. Тут же стоял А. Трупп, державший плед для Наследника.

В дальнем левом от двери углу – повар Харитонов.

В 1 час 15 минут ночи за окном послышался шум мотора грузовика, присланного для перевозки тел, и тут же из соседней комнаты с наганами в руках вошли убийцы с нерусскими лицами…

В этой книге мы уже говорили, что от словосочетания «нерусский чекист» для нас за версту несет тавтологией. Однако эти чекисты даже и к народам, населяющим Российскую империю, не принадлежали.

Повторим еще раз эти имена…

Лаонс Горват, Анзельм Фишер, Изидор Эдельштейн, Эмиль Фекете, Имре Надь, Виктор Гринфельд, Андреас Вергази.

Семеро должны были расстрелять семь членов Царской Семьи.

Четверо местных палачей – Юровский включил в команду особого назначения еще Никулина, Павла Медведева, Степана Ваганова – должны были убивать доктора Е.С. Боткина, комнатную девушку А.С. Демидову, лакея А.Е. Труппа и повара И.М. Харитонова. Однако в последний момент Юровский изменил план и велел Горвату, который должен был стрелять в Николая II, стрелять в Боткина.

Государя Яков Хаимович взял себе. Послушал ли Лаонс Горват Юровского, неизвестно.