Читать книгу "Кто Вы, "Железный Феликс"? - Александр Плеханов"

Нельзя допускать, чтобы над нами смеялись до такой степени и необходимо внушить всем и каждому, что справка правительству есть государственное дело и глупые шутки здесь недопустимы»[2182].

Принято считать, что писать о родственных отношениях Дзержинского сложно из-за малочисленности архивных документов. Но в РГАСПИ хранятся десятки писем (на польском языке), которые еще не стали достоянием общественности.

Сестры Феликса были старше его — Альдона на 8, Ядвига — на 6 лет, Ванда — на 1 год; разница в возрасте с братьями была меньше: старше его были Станислав (на 5 лет), Казимир (на 2 года), Игнатий и Владислав же — моложе соответственно на 2 и 4 года.

Некоторое представление о взаимоотношениях родственников с Дзержинским дает «Дневник заключенного» и его письма к родным. Вся переписка по существу ведется со старшей сестрой Альдоной Булгак. Они были людьми разного мировоззрения, но сестра всячески поддерживала брата, помогала ему. Сестра Ванда погибла от выстрела вследствие неосторожного обращения с охотничьим ружьем. Судьбы братьев сложились так. Станислав был убит бандитами в 1917 г. После 1920 г. остальные братья, кроме Владислава, и сестра Ядига — в Советской России, Альдона — на территории Польши. Во время Великой Отечественной войны Казимир, инженер по образованию, жил в Дзержиново, вместе с женой был замучен в 1943 г. гитлеровцами. Игнатий в 1903 г. окончил физмат МГУ, работал в Варшаве, был учителем географии и естествознания, после жил в Выленгах под Казимиром Дольним. Этот удаленный уголок уберег его от гитлеровских убийц. Владислав, доктор, профессор, после окончания МГУ работал на Украине. В РГАСПИ пока что найден лишь один документ, свидетельствующий о том, что он поддерживал какие-то отношения с Феликсом. Это телеграмма от 28 мая 1922 г. на имя начальника Екатеринославского отдела ГПУ: «Передайте немедленно следующую записку профессору Владиславу Дзержинскому и сами примите ее к руководству: „Необходим твой немедленный приезд в Москву. Ответь немедленно запиской по прямому желдор. телеграфу.

Убедительно прошу не отказать и не медлить. Нач. губотдела ГПУ и железнодорожным властям предлагаю сделать все, что потребуется, для бесплатного приезда профессора в отдельном купе в Москву. № 81124. 28 мая 1922 года»[2183].

В последующие годы Владислав жил в Лодзи. Известный невролог, автор научных трудов был арестован гестапо в качестве заложника и убит в 1943 г.[2184].

В 1920-е годы, как и ныне, немало было авантюристов, стремившихся использовать имя Дзержинского в своих корыстных целях. Так, в Москве проживала Ядвига Эдмундовна Кушелевская-Филиппова, выдававшая себя за сестру Феликса Эдмундовича. 20 января 1924 г. он поручил В. Луцкому «со всей обстоятельностью выясните, чем занимается Филиппов, что это у него за дело, так как слухи были, что у него какая-то подозрительная контора, под прикрытием которой ведутся темные делишки. Надо выяснить и допросить всех сотрудников этой конторы и установить, на какие средства живет Филиппов.

Если будут материалы против Ядвиги Эдмундовны Кушелевской-Филипповой, называющей себя часто Дзержинской и моей сестрой, — следствие должно быть проведено со всей тщательностью и строгостью. О результате доложите мне лично». И добавил: «Филиппов может быть освобожден только с моего ведома»[2185].

В. Луцкий в докладной записке Ф. Дзержинскому указал, что Алексей Фролович Филиппов обвинялся по ст. 83 — антисоветская агитация (заявил — «Вся Советская власть сволочи» и т. п.); наказание по статье не ниже одного года со строгой изоляцией, а также по ст. 109 — дискредитация власти (вовлечение в невыгодную сделку «Винсиндиката», бравирование именем Дзержинского — карается тем же наказанием. Постановлением коллегии ОГПУ Филиппов был выслан на три года в Иркутск[2186]. Но неизвестно, поехала ли вслед за ним Ядвига.

Филиппов попал в поле зрения ВЧК еще в 1918 г. 8 июля он был арестован по требованию председателя Петроградской ЧК М. С. Урицкого якобы за причастность к делу монархического «Союза спасения родины» и «Каморы народной расправы». 30 июля. Дзержинский писал Урицкому: «Ко мне обращается А. Ф. Филиппов с просьбой вникнуть в его положение, что сидит совершенно зря. Не буду распространяться, пишу Вам, потому что считаю сделать это своей обязанностью по отношению к нему как к сотруднику комиссии. Просил бы Вас только уведомить меня, в чем именно он обвиняется?» В сентябре 1918 г. после установления непричастности к делу этих организаций Филиппов был освобожден.

Многие граждане Советской России доверяли Дзержинскому и обращались к нему с различными просьбами. Только в 1925 г. на его имя поступили заявления и письма о: предоставлении жилплощади, оказании помощи детдому, работе института научной организации труда, подыскании работы, оказании денежной помощи, недостатках в транспортировке грузов, направлении в военную школу, случаях безнаказанного хищения зерна, беспорядках в детском доме и др.

Дзержинский старался помочь каждому. В апреле 1918 г. следователи Деляфар и Η. Е. Гольперштейн взяли у Юлья Зомера паспорт и чековую книжку, заявив ему, что везут это с собой в Москву и обещали вернуть, но не вернули. 27 апреля Дзержинский поручил Г. Н. Левитану запросить Гольперштейна и Деляфара — «пусть они дадут мне справку немедленно»[2187].

В апреле 1921 г. Дзержинский направил телеграмму в Тверь на имя председателя исполкома и в гуБЧК: «По имеющимся достоверным сведениям, в Зубцове притесняют семью Боголеповых. Комиссар Трофимов отобрал у старика Боголепова кровать, несмотря на то, что были две свободные. Предупреждаю, что если немедленно не прекратятся издевательства и притеснения над Боголеповыми, предаю революционному трибуналу. Пришлите немедленно объяснения по делу»[2188].

Дзержинский шел навстречу просьбам хорошо известных революционных деятелей. Так, после 11 августа 1921 г. он получил письмо от народовольца Н. А. Морозова, который высказал ряд просьб: о женихе племянницы Екатерины Зыковой Михаиле Тихоновиче Смирнове, служившем в Твери делопроизводителем губернского земельного отдела и лишенным права выезда за то, что при возвращении из немецкого плена был мобилизован Юденичем в Эстонии; об облегчении участи двоюродного брата жены, Николая де-Роберти, содержащегося в концлагере в Москве, который пишет «Вере Фигнер очень трогательные письма». В конце письма Морозов добавил: «Вы не подумайте, что я сочувствую Юденичу или Врангелю. Если б я им сочувствовал, то всегда сумел бы сделать это»[2189]. 14 августа Дзержинский поручил Ягоде разрешить Смирнову перевестись в г. Мальгу Рыбинской губернии[2190].