Читать книгу "Похищенный - Эбби Тэйлор"

— Да, люблю.

— Это очень вкусно.

Рейф отложил нож в сторону и схватил полотенце, чтобы снять закипевшую кастрюлю. Эмма уловила дразнящие ароматы базилика и томатов. К ее удивлению, желудок радостно заурчал.

Они накрыли небольшой круглый столик возле балконной двери. Башня многоквартирного дома напротив сверкала в последних лучах солнца. Заклеенные фольгой стекла окон искрились, превратив выпавшие зубы в яркие золотые коронки. Эмма ела очень осторожно, аккуратно поднося ко рту небольшие кусочки. Желудок у нее, похоже, съежился и усох. Она не знала, как он отреагирует на еду.

— Это игрушка Риччи? — с набитым ртом поинтересовался Рейф, вилкой указывая на красный грузовик. Эмма закатила его за диван. Ей не хотелось видеть любимую игрушку сына.

— Да, — коротко ответила она.

— Славная штука! — Он одобрительно кивнул. — У меня в детстве был такой же. Помяните мое слово, Риччи, даже когда вырастет, все равно не забудет его. Первый автомобиль обычно запоминается на всю жизнь.

Эмма отложила вилку. Она поразилась тому, как Рейф отзывается о Риччи. Как будто уверен, что тот скоро вернется к ней. Как будто Риччи ненадолго уехал на каникулы.

— Он так смешно выглядит, когда ездит на нем, — дрожащим, срывающимся голосом сказала Эмма. — Такой серьезный, сосредоточенный, как будто выполняет жизненно важную миссию. И время от времени бросает на меня тревожные взгляды, словно предупреждая, что через минутку вернется ко мне, но сначала должен закончить свою работу.

Она склонилась над макаронами, пряча глаза и пытаясь проглотить комок в горле. Рейф не стал больше задавать вопросов. Они ужинали в молчании. Приготовленное им блюдо оказалось простым и вкусным, оно буквально таяло во рту. Не успела Эмма опомниться, как прикончила добрую половину того, что лежало на тарелке. Головокружение почти прекратилось, в голове у нее прояснилось. И она собралась с духом, чтобы спросить Рейфа кое о чем.

— Вы обмолвились, что служили в полиции, — начала она. — А почему вы ушли оттуда?

Рейф недовольно поджал губы и покачал головой.

— Это долгая и неинтересная история, — нехотя сказал он. — У меня слишком длинный язык. Он и раньше доставлял мне массу неприятностей.

— Но мне действительно интересно, — настаивала Эмма. Хотя, откровенно говоря, ее совершенно не касалось, что он там натворил. И за что его выгнали из полиции. Просто раз уж она делилась с ним самым сокровенным о Риччи, то в ответ могла бы выслушать его.

Рейф пожал плечами.

— Хорошо. В конце концов, никакого секрета здесь нет. Провалиться мне на этом месте! — Он снова покачал головой. — Они меня достали. Я не пытаюсь настроить вас против полиции или что-нибудь в этом роде, но иногда они перегибают палку, точно вам говорю. Я ушел из полиции после того, как участвовал в разгоне демонстрантов, протестующих против нарушения прав животных. Они устроили митинг у ворот птицефермы в Мидлендсе, в центральных графствах Англии. Бедные цыплята! — Он взял вилку в руки и подцепил ею кончик спагетти. — Эти уроды по десятку трамбовали их в клетки, ломая ноги и крылья. Демонстранты требовали закрыть ферму. Их собралось достаточно много, целая толпа, и они подняли шум, чтобы привлечь внимание к этой проблеме. На усмирение отправили взвод полицейских, этаких самоуверенных остолопов. Они вели себя настолько нагло и вызывающе, что один из протестующих не выдержал и заехал полисмену в морду. Ну а потом, естественно, на демонстрантов спустили всех собак и каждый коп в стране почитал своим долгом арестовать всех, до кого только мог дотянуться.

Голос у него зазвенел, стал громче. Похоже, он и сам заметил это, потому что снова отложил вилку.

— В общем, как бы там ни было, — немного успокоившись, продолжал Рейф, — я слышал все комментарии, которыми обменивались полицейские в участке. Они называли демонстрантов преступными элементами, подонками и чокнутыми. И только за то, что эти люди пытались помочь цыплятам! Естественно, мне это не понравилось, но они заявили, что я никто и зовут меня никак. И что я должен или заткнуться, или уволиться.

— И вы уволились, — заключила Эмма.

— Нет, — шутливо возразил он. — Я остался и получил повышение. Меня назначили Главным куриным палачом.

Эмма слабо улыбнулась и сказала:

— А теперь вы работаете садовником.

— Да. Собственно говоря, мне нравится работать в саду, но это временная работа. Я просто хочу скопить немного деньжат. Договор найма у меня скоро заканчивается, а потом я намерен отправиться на несколько месяцев в Южную Америку. — Он откашлялся. — Честно признаться, у меня уже и билет забронирован. Я улетаю через две недели.

— Вот как… — Эмма даже немного растерялась от неожиданности. — Ну что же, желаю вам удачи. Надеюсь, вам там понравится.

— Ага. — Рейф опустил взгляд на остатки макарон с томатами. — Можно сказать, я с нетерпением жду возможности убраться отсюда.

Спустя минуту он встал и принялся убирать со стола.

— Хотите, я приготовлю кофе?

* * *

На многоквартирной башне напротив одна за другой гасли золотые коронки. Балконы темнели, чтобы через некоторое время вспыхнуть огнями, образуя разноцветные гирлянды всех цветов и оттенков — кремовые, желтые и оранжевые. Эмма сидела за столом, наблюдая успокаивающий ритуал приготовления кофе. Оказывается, как приятно иметь рядом человека, который достает чашки, звенит ложками, насыпает сахар и доливает молоко. С Рейфом было легко и просто, и молчание не тяготило его. Главным образом потому, что он не ждал от Эммы никаких откровений. Хотя сам говорил без умолку, не требуя ответа и не касаясь личных тем. Он говорил обо всем и ни о чем. О том, как нелепо выглядят очереди в «Сэйнсбери». О том, что в Лондоне сумасшедшая дорожная разметка: полоса, предназначенная для велосипедистов, может запросто завести в самую гущу забитой транспортом автострады и исчезнуть без следа. Рейф оказался интересным человеком. Он мог быть задумчивым и серьезным, предпочитая держаться в тени, на заднем плане. А в следующее мгновение что-то привлекало его внимание, и он загорался, начинал отчаянно жестикулировать, повышать голос и стучать кулаком по столу, повторяя при этом «Будь я проклят!» или «Провалиться мне на этом месте!», как если бы в детстве якшался с членами уличных банд. Лицо его было смуглым и выразительным, а движения — красивыми и уверенными. Эмма с легкостью могла представить его музыкантом, играющим на ударных инструментах. Или рэпером, например.

Часов около десяти вечера он встал из-за стола и сказал:

— Пожалуй, мне пора. Я живу в Стоквелле, а туда на велосипеде еще ехать и ехать.

— Это же так далеко! — Эмма пришла в смятение. — Извините меня. Я не хотела задерживать вас допоздна.

— Пустяки, я привык, — успокоил ее Рейф. — Я занимаюсь садовыми работами по всему Лондону. Иногда приходится проезжать на велосипеде по двадцать миль. Но все равно получается быстрее, чем на автобусе, особенно в часы пик.