Читать книгу "Любовь как сон - Вари Макфарлейн"

И почему ученые всегда выглядят неопрятно и неизящно? Словно намекают, что им недосуг думать о таких банальных вещах, как примерка и глажка.

А-а, похороны. Вот почему она надела траур.

– Технической стороной занимается мой коллега Патрик, – сказала Анна, указывая на стеклянную будку в дальнем конце аудитории. Там маячила чья-то фигура.

Джеймс взглянул на тарелку, которая стояла рядом на столе. На ней были остатки чего-то желтого, похожего на яйцо, и пятно коричневого соуса.

– Что это? – выпалил он, прежде чем успел спохватиться.

– Омлет в булочке. Готовят у нас в столовой.

– А-а, – протянул Джеймс, не желая ее обидеть. Слава богу, что он уже поел. – Я правильно запомнил, что вы – профессор? Доктор Анна Алесси.

– Да, – чопорно подтвердила она.

Это имя казалось смутно знакомым. Джеймс вдруг вспомнил: «Алесси» – марка стильной кухонной утвари. У него даже где-то был штопор «Алесси». Он подумал, что не стоит уточнять; тогда Анна наверняка обвинит его в расизме и в том, что он недооценивает итальянское культурное наследие.

– Тогда я буду задавать вопросы, а вы рассказывайте о том, что интересно. Нам для приложения нужны фрагменты длиной в минуту-полторы.

Анна кивнула и отхлебнула из кружки, стоявшей на полу. В ней плавал розовый пакетик. Ну разумеется, она пила травяной чай.

– А еще, – Джеймс вновь повернулся к ней, – я хочу извиниться за ту несчастную встречу выпускников. Мой друг Лоренс вечно цепляется к женщинам. Я просил его не лезть к вам, но… – он пожал плечами, – это же Лоренс.

– Да, конечно, ничего страшного, – быстро ответила Анна.

Джеймс ожидал продолжения, – может быть, упреков, – но она выжидающе молчала.

– Э… ладно. У дизайнеров есть один вопрос, который они просили с вами обсудить в первую очередь. – Он открыл на экране ноутбука изображение. – Они хотят сделать основной заставкой реконструкцию головного убора Феодоры и просят вас проверить детали.

Анна склонила голову набок.

– Диадема? Я могу частично описать оригинал, но, чтобы сделать полную реконструкцию, придется многое присочинить, а я не люблю выдумывать. В моей области на выдумки некоторым образом наложен запрет, сами понимаете. Я бы предпочла использовать артефакты, которые хорошо нам известны. Если вы не против.

– Например?

Джеймс мысленно вздохнул. Процесс предстоял непростой.

– Например, мы одолжили в нью-йоркском музее Метрополитен изумительный пояс. Он из чистого золота, очень тяжелый. Его носили на официальных церемониях и событиях исключительной важности. Он значим ничуть не менее, чем диадема.

– Хорошо. Посмотрим, что скажут дизайнеры… но диадема все-таки узнаваема. Люди сразу поймут, что видят перед собой. Поясок в качестве главной заставки вызовет некоторое замешательство…

– Зато это настоящий, уникальный исторический артефакт, который мы не подделываем!

О боже мой!

– Дизайнеры очень хотели диадему…

– Дизайнеры – не историки. Наверное, для них главное – просто чтобы было красиво. Вы хотели знать мое мнение, я его озвучила.

О да.

– Я поговорю с ними. Может быть, они предпочтут напрямую с вами связаться.

Бедолаги.

– И, пожалуйста, когда будете говорить, смотрите вот сюда, – попросил Джеймс, вставая и становясь справа от Анны.

– Не прямо в камеру?

– Не стоит подавлять слушателей. Старайтесь говорить дружелюбно, это не лекция. Я могу постоять здесь, если хотите.

– Спасибо, я в состоянии запомнить, в какую сторону смотреть.

Джеймс плюхнулся на стул.

– Представьте, что мы видим мозаичное изображение Юстиниана и Феодоры. Что нам известно о том, как и где они познакомились? Повторите последнюю часть вопроса, чтобы сохранить контекст. «Мы знаем, что они познакомились…» и так далее.

Поначалу голос Анны звучал немного скрипуче, но потом естественный интерес взял верх, и она заговорила оживленнее. Ее энергия была заразительна. Джеймс признал, что она рассказывает удивительные вещи. Настоящая «Игра престолов», а не просто какие-то старые черепки. К концу съемок он окончательно убедился, что они записали отличный материал, пусть даже в процессе не лучшим образом проведя время.

– Я могу показать на нашем веб-сайте примеры предыдущих приложений, если хотите. Чтобы было понятно, как мы их используем, – сказал он, надеясь завоевать расположение Анны.

Она кивнула, и Джеймс открыл домашнюю страницу «Парлэ». Лазая по сайту, он случайно зашел в раздел «Про нас».

– А что это такое рядом с вашими фотографиями? – спросила Анна, прищурившись.

Джеймс подавил досаду.

– Еда.

– Еда?

– Ну да… наши любимые блюда.

Она посмотрела на него так, словно он сказал, что по вторникам они наряжаются пиратами, и указала на фотографию Гарриса.

– Что это?

– Э… десерт. «Банановый стимул».

Джеймс поежился. Объяснять Анне, что вся фирма тайком посмеивалась над Гаррисом за пристрастие к «Банановому стимулу», наверное, было бесполезно.

– А какое ваше любимое блюдо? – поинтересовалась Анна, разглядывая страницу.

Джеймс нажал на ссылку.

– Лахмаджун. Что-то вроде турецкой пиццы.

– Да, я в курсе, – огрызнулась Анна.

– Ничего личного, но вы едите омлет в булочке.

– Я не вешаю его на своей официальной странице на университетском сайте. «Вот Анна, специалист по истории Византии. Еще она любит омлет в булочке».

– Неужели пошутить нельзя? – проворчал Джеймс.

– Похоже, мы живем в разных мирах.

– Правда? – спросил он, даже не стараясь скрыть досаду. – Люди не обязаны всегда быть убийственно серьезны, вам так не кажется?

– Знаю, знаю. Но – любимая еда? Похоже на старые интервью с кинозвездой. «Какой ваш любимый цвет, Кайли?»

Она усмехнулась, и Джеймсу стало стыдно. Он терпеть не мог выглядеть идиотом.

– Надеюсь, ваш коллега Паркер, большой любитель макарон с сыром, не будет больше искать информацию в «Гугле», – продолжала Анна.

Джеймс знал, что следовало сделать ему как лицу компании. Самоуничижительно пошутить, притвориться, что он признал свою ошибку. Впрочем… к черту. Она придиралась без всякой причины.

– Паркер не готовился к выступлению. Мы здесь, чтобы представить материал, а не создавать его с нуля, – сдержанно произнес он.

– Что-то непохоже, раз мне придется спорить с вашими дизайнерами.

– Вы сегодня очень обидчивы.