Читать книгу "Гримпоу и перстень тамплиера - Рафаэль Абалос"

— Разве не чудесно? — спросил брат Ринальдо, присаживаясь рядом.

— О чем вы? — спросил Гримпоу.

— О небе.

За последние недели Гримпоу несколько раз приходил ночью на этот холм, чтобы полюбоваться звездным небом; он словно умирал от этого великолепия, как умирает юноша от любви к прекрасной девушке. В библиотеке он изучил все книги о Земле. Солнце, Луне, планетах, спутниках и звездах и прекрасно усвоил, сколько тайн хранит в себе мрак вселенной. Но Гримпоу был уверен, что однажды человеку удастся познать эти тайны, пусть даже на познание уйдут тысячи лет. Также он знал, что раз придумали астролябию, позволяющую высчитывать расположение звезд, рано или поздно придумают другие механизмы, которые позволят человеку подняться в небо.

— Когда-нибудь люди будут путешествовать по небесным сферам, как сейчас ездят верхом, — несмело произнес юноша, не отводя глаз от звездного неба.

— То, что ты говоришь, — святотатство. Одному Богу покоряется твердь небесная, — отозвался брат Ринальдо, покосившись на Гримпоу. Помолчав, монах прибавил: — Но, возможно, ты прав: некоторые способны заглядывать в далекое будущее, и, похоже, ты приобрел это свойство после того, как нашел труп рыцаря в горах. Сам не знаю, почему меня не удивляет то, что ты говоришь.

— Дело не в предсказаниях, а в науке, — возразил Гримпоу. — Месяц с лишним назад, еще зимой, когда я поговорил в лазарете с Уберто Александрийским, он поведал мне кое-что, благодаря чему я во многом разобрался.

— Ты говорил с братом Уберто? Он уже много лет ни с кем не разговаривает; с тех самых пор, как ослеп. И что же он тебе сказал? — заинтересовался брат Ринальдо.

— Он рассказывал мне о философском камне и о мудрецах, уверял, что загадочный lapis philosophorum явился откуда-то из-за звезд.

— Этот столетний старик все такой же чокнутый. За звездами только Бог! — отрезал монах.

— Вы же сами говорили мне, что нынче труднее верить в Бога, потому что человек начал объяснять собственное происхождение и начала всего, что его окружает, — возразил Гримпоу.

Брат Ринальдо явно разволновался.

— Если иногда мне сложно верить в Бога, это еще не значит, что я Его отрицаю. Отрекись я от веры, я не смог бы жить дальше. Жизнь монаха лишена смысла, если он не молится каждый день, не восславляет величие Бога.

— Возможно, мы говорим об одном и том же. Для меня Бог не более чем олицетворение мудрости. В конце концов, это одно и то же, просто слова разные: для вас Бог создал мир, и это не требует объяснений, а для меня мудрость объясняет мироздание, не создавая, — сказал Гримпоу.

— Сдается мне, за эти две недели ты узнал столько, сколько не подобает знать отроку твоего возраста. Не забывай, тебе будут встречаться вопросы, на которые ты не найдешь ответов…

Гримпоу надеялся, что брат Ринальдо пояснит, что же это за вопросы, на которые нет ответов, но библиотекарь молчал, поглощенный наблюдениями за бескрайним небом, будто Гримпоу вовсе и не было рядом.

— Что за вопросы без ответов? — не выдержал наконец юноша.

— Где начало? Каким оно было? Если не верить в Бога, никогда этого не объяснишь, — нехотя ответил монах.

— Но даже веря в Бога, нельзя ответить на этот вопрос! Ведь он порождает следующий: «Кто сотворил Бога?» И если мы принимаем, что Бога сотворили люди, чтобы объяснить устройство мироздания, то можем принять и то, что Бог их создал, — не соглашался Гримпоу, довольный тем, что может поддержать такой ученый спор.

— Это так, но, по крайней мере, Бог служит утешением моему незнанию.

— Зато незнание не мешает вам признать несостоятельность ваших доводов, — произнес Гримпоу, понимая, что говорит не сам, а что-то внутри него.

По глазам монаха видно было, что брат Ринальдо утомился: и то сказать, уже более двух часов они наблюдали звезды, и оба закоченели от холода и сырости, а роса пропитала их шерстяные накидки.

Возвращаясь в аббатство, Гримпоу думал о том, что всем, что изучил в библиотеке, он обязан брату Ринальдо, а также необъяснимому влиянию камня. Брат Ринальдо, несомненно, был человеком сведущим, хотя и застрял в прошлом, как баркас, севший на мель в иссохшей реке. Однако знания, полученные Гримпоу во время занятий в библиотеке, подтверждали, что представления человечества о природе и космосе со временем меняются, от религии и суеверий к науке и торжеству разума, у которого нет границ, как и у воображения.

— Возможно, ты прав, — признал брат Ринальдо, — разум и воображение человека поистине удивительны. Без них человек не сумел бы ничего узнать о себе и о вселенной. Лиши человека сновидений и фантазий, и перед тобой окажется самое тупое, самое примитивное из всех существ Земли.

Той ночью Гримпоу долго не мог заснуть. Когда инквизитор Гостель покинул аббатство, Гримпоу занял кровать в комнате для послушников. Когда он улегся, все уже спали, ведь совсем скоро снова зазвонят колокола, созывая к утренней молитве. В тишине Гримпоу съежился под одеялом и начал вспоминать все, что с ним случилось с того дня, когда он нашел мертвого рыцаря и таинственный амулет. Сейчас он знал намного больше не только о природе и Вселенной, но и о загадочном камне, висевшему него на шее. Он пришел к выводу, что этот чудесный камень древнее, чем кто-либо способен представить; его передавали из поколения в поколение в абсолютной тайне, пока он не оказался в руках рыцаря. Гримпоу сомневался, был ли этот рыцарь на самом деле тамплиером, в чем убеждал настоятеля инквизитор. Юноша был более чем уверен, что на самом деле погибший — некий мудрец, чуждый оружия, войн и религий. Однако история о девяти рыцарях Храма Соломона и о найденном ими ценнейшем предмете выглядела вполне правдоподобно; этот предмет был затем тайно доставлен во Францию, как и рассказывал брат Ринальдо. Камень, принадлежавший сейчас ему, определенно имел какую-то связь с той находкой, в этом юноша был уверен; вот только какую? Очевидно, что папа и король Франции хотят заполучить этот камень любой ценой, готовы даже пойти на убийство. В своих мыслях Гримпоу пришел к заключению, что философский камень, который алхимики пытались получить в лабораториях, — то же самое, что и его камень. Хотя легенды и манускрипты, говорившие о lapis philosophorum, скорее всего, суть искажения истинной истории о камне мудрецов, которым владели маги Вавилона, египетские жрецы и чародеи Греции более тысячи лет назад. После всех этих размышлений оставалось лишь проверить, может ли камень превратить свинец в золото, и однажды, когда брат Асбен был на вечерне, юноша провел опыт.

В тот день брат Асбен показал ему один из многих методов алхимического процесса, воспользовавшись старым текстом под названием «Physika kai Mystika», который приписывали греческому мудрецу по имени Демокрит. Монах разложил текст на столе и следовал его указаниям.

— Представим себе, что мы в Древней Греции, входим в лабораторию знаменитых алхимиков, — сказал брат Асбен, подготавливая печь и колбу, в которой намеревался совершить превращение.