Читать книгу "Архитектор снов - Этери Чаландзия"

– Филиппыч, ты чего? – спросил он хозяина.

Тот на мгновение остановился, словно хотел собраться с мыслями и заорал куда-то в потолок.

– Я что?! Я ничего. Обстановку меняю! Не видишь? Ремонт делаю! Обои старые надоели, сил нет! Глаза бы мои на них не смотрели! Вообще не понимаю, кто их поклеил? Это какой же вкус надо было иметь, чтобы эти вазоны на стенку наворачивать! А?!

Он подцепил и оторвал приличный кусок и с угрожающим видом развернулся к соседу.

– А это разве не ты клеил, Филиппыч? – спросил тот и тут же пожалел о своих словах.

Глаза старика затопило кровью, он плюнул в сердцах и, сопя, потащил стол к противоположной стене.

– Ладно,– пробормотал сосед.– Ничего, ничего. Такое бывает, говорят, бесы бесятся. Ты, это, осторожней по мебели-то скачи. Мало ли чего…

Сосед сбежал, а Валериан опомнился только к вечеру, когда вся его обычно такая опрятная и аккуратно прибранная квартирка превратилась в мусорный ящик.

Он присел к столу и осмотрелся. Как такое могло случиться? Он ведь обещал Зису заехать в фотостудию, посмотреть какие-то странные снимки. И вообще, у него была масса дел, он должен был кое-что купить, кое-кому позвонить, кое о чем договориться. А вместо этого… Он разгромил собственную квартиру.

Валериан схватился за голову. Кто был всему причиной – алкаш Никитка, управдом, он сам, бесы, черти или еще что-то или кто-то, Филиппыч не знал. Но теперь, когда вся его злость ушла, он испытывал лишь разочарование и досаду.

Карина так устала от переговоров, заточивших ее на несколько часов в кабинете, что, когда все, наконец, было закончено, она вышла и, ничего не сказав секретарше, спустилась в город. У нее ныл висок от бесконечных звонков и сухого кондиционированного воздуха, и Карина решила прогуляться, купить мороженого, посидеть в сквере на скамейке.

Внизу жара была плотной, физически ощутимой. Одурманенные ею люди передвигались во всех направлениях, их толкали, они толкались в ответ, кто-то громко разговаривал по мобильному телефону, стоя на светофоре, кто-то, забившись в укромное тенистое место, читал газету, кто-то ждал кого-то, нетерпеливо дефилируя на солнцепеке перед памятником. В воздухе висел запах бензина, чебуречного масла, из вентиляционных шахт доносился угольный аромат метро, а через все небо, оставляя в нем тонкий белый шов, пролетел невидимый самолет.

Карина вздохнула. Только в хорошо охлажденном кабинете можно было мечтать о прогулке по раскаленным улицам. Но все же ей не хотелось обратно. Она подошла к киоску, купила мороженого и, найдя свободный угол на скамейке в тени аллеи, села, с интересом рассматривая прохожих. Давно она не оказывалась просто так без дела и машины одна в городе.

Слева от нее не переставая целовалась страстная парочка, еще левее сидела толстая женщина, прижимая к себе объемные сумки и отрешенно глядя перед собой. Рядом на земле лежала собака, с интересом разглядывая что-то на другой стороне улицы. И у собаки, и у женщины были открыты рты. Видимо, организмы обеих нуждались в охлаждении. Собака зевнула и вывесила красный флажок своего языка.

Карина радовалась тому, что сбежала из своей башни. Внизу было жарко, душно и довольно грязно. Но здесь не звонил постоянно телефон, никто не докучал разговорами, не мучил вопросами, она наслаждалась мороженым и небольшим перерывом, который сама себе устроила.

В автомобильном потоке, то уплотнявшемся, то вдруг бодро устремлявшемся вперед, проплыл бок троллейбуса. На нем были крупно выведены два слова: «Архитектор снов». Очевидно, это была какая-то реклама, Карина постаралась вспомнить, чего – спектакля, оперы, фильма или книги, однако ей на ум ничего не приходило…

«Странное название, – рассеянно подумала она, – архитектура, устройство сна и архитектор снов – тот, кто их создает… Надо рассказать Майе, ей понравится…»

Карина знала, что тогда, после аварии, Майя потеряла не только семью и память. Исчезли и ее сны. Майя мало что рассказывала об этом, но Карина была внимательна к словам сестры и, соединив все услышанное, очень живо представила себе эти ночи, похожие на мрачные провалы, в которые приходилось соскальзывать по вечерам лишь для того, чтобы с трудом выбираться из них наутро. Никаких воспоминаний о себе такие путешествия не оставляли. Майя просыпалась уставшая и измученная.

Когда она только появилась в их доме, Карина обратила внимание на ее глаза. Первое время ей часто казалось, что за этими неестественно светлыми радужками, словно пригвожденными черными кнопками всегда узких зрачков, – не вязкое сплетение плоти, крови, сосудов и нервов, а свежий воздух, шум ветра, запах поля, гладь воды и остров, небольшой неизвестный остров, на котором живет маленькая девочка по имени Майя. Карину не оставляло странное предчувствие, ей казалось, в отличие от тех, кто приходил в эту жизнь, чтобы жить, у Майи были какие-то свои планы.

Однако время шло, Майя постепенно приходила в себя, начала говорить, играть, даже улыбаться, ее глаза вскоре потемнели, а однажды она с гордостью заявила, что видела сон. Родители порадовались за нее и продолжили заниматься своими делами, но заинтригованная Карина хотела подробностей. Она сгорала от любопытства узнать, каким был сон Майи. Та сначала упиралась и бегала от нее, но потом все-таки согласилась обо всем рассказать. Они засели в укромном месте в доме, и Майя таинственным шепотом сообщила сестре, что она видела, как…

В этот момент мороженное капнуло Карине на платье, и, отвлекшись от собственных воспоминаний, она занялась пятном, которое немедленно образовалось на светлом шелке.

Было страшно жарко. Агата Тимофеевна едва добрела до лавочки, стоявшей в тени, и упала на нее, несмотря на то, что в полуметре какие-то бесстыжие подростки целовались, не переставая и не обращая внимания ни на нее, ни на прохожих. Как же она измучилась, если у нее не было ни сил, ни желания сделать замечание и пристыдить безобразников.

«Развратные… Развратные какие», – только и стучало в ее голове. Она сидела, глядя прямо перед собой и прижимая к бокам две большие сумки. Надо было бы опустить их на землю или хотя бы отстранить от себя, но она так устала, что не хотела лишний раз шевелиться и так и застыла, в обнимку со своим грузом.

Мимо прошла рослая, стройная женщина с мороженым в руках. Шелковое платье струилось вдоль бедер, волосы развевались на ветру. Женщина была хороша, как картинка. Неожиданно она села на ту же скамейку, правее от целующейся парочки. Развернула мороженое. Принялась есть и разглядывать прохожих.

Агата Тимофеевна вздохнула. Жизнь бы отдала за то, чтобы быть такой, как эта дамочка. Видно, что всю жизнь ее на руках носят. Все при ней – деньги, любовь, власть, внешность. И все для нее одной. Разве это справедливо? Агата Тимофеевна почувствовала, как в ней начинает накапливаться раздражение. Восхищение красивой незнакомкой вскоре сменилось ненавистью. Агата Тимофеевна вдруг подумала, что с удовольствием встала бы и, если бы у нее были силы, подошла и ударила эту мадам кулаком прямо в лицо. И чего только та выкатилась сюда со своими тонкими лодыжками и сверкающими кольцами. Сидела бы там, где ей положено, за стеклами автомобиля, который ей купил ее любовник, скорее всего женатый на другой такой же глупой, бесполезной и смазливой кукле. Сам толстый, страшный и богатый преступник. Вор и уголовник. Муж дуры и любовник проститутки. И что вообще эта бездельница делает в середине дня в центре города со своим мороженым. У нее ведь даже сумочки в руках нет! Ага, испачкала себе юбку! Так тебе и надо, сучка богатая! Так и надо! Что б ты сдохла тут, в этой жаре и грязи!