Читать книгу "Мое проклятие. Право на счастье - Алиса Ардова"

По центру всего этого великолепия бил фонтан. Гибкие водяные плети взлетали высоко-высоко, распадаясь тонкими цветными струями. Сквозь арочные окна пробивались последние лучи заходящего солнца, покрывая легкой позолотой прозрачную воду миниатюрного бассейна и окружавшие его диковинные растения. А над куполом потолка уже виднелись первые, самые яркие звезды.

— Нравится? — раздалось сбоку вкрадчивое.

— Очень… — Восхищенно раскрыла ладонь, ловя мелкие радужные брызги.

— Здесь наложнице жить нельзя, но я подарю тебе дом, где все будет точно так же. Нет, лучше. Обещаю, Рина.

Тряхнула головой, прогоняя очарование момента, и перевела взгляд на Теомера.

— Спасибо, господин, но я не могу принять ваше предложение, — произнесла твердо и, видя, как с его губ медленно сползает улыбка, добавила: — Извините.

Наследник дернулся, будто последним словом я хлестнула его наотмашь, и сжал кулаки. Наверное, стоило переждать надвигающуюся бурю — замяться, почтительно потупиться, но я должна была расставить все точки, чтобы у мужчины не оставалось сомнений: я не кокетничаю, не набиваю себе цену, а говорю совершенно серьезно.

Нервничая и путаясь в складках платья, достала рассованные по карманам драгоценности.

— Вот, господин, — неловко протянула высокородному бархатные мешочки, — пожалуйста, возьмите. Наверное, мэтр Вольпен что-то перепутал, когда отдавал их мне. Он заявил, что это дары будущей наложнице саэра Борга, а я никакого контракта не подписывала и не собираюсь.

Теомер, как ни странно, после этой фразы заметно расслабился. По крайней мере не стал обрушивать на наглую простолюдинку громы и молнии, но и забирать злосчастные подарки не торопился. Качнулся с пятки на носок, чуть запрокинул голову и прищурился, глядя на меня сверху вниз с каким-то непонятным выражением. А потом и вовсе заложил руки за спину, давая понять, что ничего не возьмет.

Выждала несколько секунд, чувствуя себя полной дурой, и начала злиться. А вот это плохо. Стиснула зубы — ни в коем случае нельзя показывать надменному дваждырожденному свое настроение — и шагнула к ближайшему столику. Стряхнула на него все добро, вздернула подбородок, запоздало подумала, что получилось немного вызывающе, и замерла, гадая, как саэр Борг теперь отреагирует.

А Теомер вдруг… рассмеялся. Громко, заразительно, как человек, которого неожиданно порадовали приятной новостью, и песчаные вихри в глубине его ореховых глаз взметнулись яркими золотыми искрами.

— Ты обязательно будешь моей, Рина, — заявил он уверенно, почти весело. — Я не отступлюсь.

— Вы обещали не заставлять, — напомнила мрачно. — Я приехала сюда только потому, что надеялась… поверила вам.

— Разве я сделал что-то, что заставило тебя считать иначе? — поджал губы высокородный. — Я сказал, что не стану принуждать ни силой, ни магией, никогда не возьму против воли, и сдержу свое слово. Но я не клялся, что перестану тебя добиваться.

— Мы договорились, что вы поможете Тиссе, а я — еще раз подумаю над вашим предложением, — упрямо мотнула головой. — Я думала, правда, и ответ не изменился. Теперь разрешите мне уехать. Пожалуйста.

Мужчина нахмурился, прожигая меня взглядом, а потом внезапно отвернулся, словно пытаясь справиться с нежелательными эмоциями.

— Значит, не отпустите… — констатировала я печально.

— Отпущу, — глухо отозвался наследник, по-прежнему стоя ко мне спиной, — когда закончу лечение. Оно займет дней пять, не больше. Как только девушка полностью поправится, ты покинешь поместье… если пожелаешь. Но я надеюсь, что за это время нам удастся познакомиться поближе. Ты поймешь, что статус моей наложницы вовсе не так ужасен, как тебе сейчас кажется, и останешься. Сама. Добровольно.

— Не останусь, — пробормотала я тихо, но Теомер услышал и в мгновение ока оказался рядом.

— Вот как? — выпалил он яростно. — Чем же для тебя, вдова из Иртея, так плох наследник высшего рода? Я молод, богат, щедр к своим женщинам и ласков с ними. Чего еще тебе нужно, Рина Варр? Ты давно не девственница, не замужем, так что ущерба чести ни в чем не будет. Только не говори, что верна памяти супруга и скорбишь по нему. — Раздраженный взмах рукой. — Я не притронусь к тебе до конца положенного трауром срока, только контракт сейчас подпишем.

Ну как мне убедить этого упрямца, что все его усилия бесполезны? Разве что сказать правду?

— Я люблю другого, — призналась с вздохом.

— Покойного мужа? — скептически вскинул брови наследник.

— Нет, я хранила верность Тиму, но никогда не испытывала к нему особых чувств. А теперь, после его смерти, у меня появилась надежда выйти за того, кого выбрало мое сердце, а не родители.

— Любовь… — скривился Теомер. — Вы, простолюдины, так с ней носитесь. Зачем она вообще нужна? Страсти, желания, что я испытываю, вполне хватит, чтобы ты почувствовала себя… удовлетворенной. — Он наклонился к моему уху, щекоча его горячим дыханием, и теперь тихо, медленно говорил низким хрипловатым голосом. — Тебе понравится… всем нарам нравится. Пара ночей — и ты забудешь об этой своей любви, поверь мне, Рина.

Мужчина коснулся губами моего виска нежно, осторожно, боясь спугнуть. Поспешно отстранилась и сделала несколько шагов назад, чтобы увеличить расстояние между нами.

— Почему?.. — от волнения вопрос прозвучал резче, чем мне хотелось. Откашлялась и повторила: — Почему вы выбрали именно меня, господин? Я слышала, в Атдоре объявлены смотрины, на которые съехались нары со всей провинции. Симпатичные, юные, готовые немедленно подписать контракт. Зачем вам какая-то вдова, уже отдавшая свою девственность и любящая другого мужчину?

— Зачем?..

Теомер подошел к столику, на котором лежали драгоценности, подхватил один из мешочков, покрутил его в пальцах и небрежно бросил обратно.

— Тебе, наверное, сказали, что через несколько дней я должен выбрать себе жену и наиду? — спросил он бесцветным голосом и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Разумеется, я уже знаю имя невесты и представляю, кого возьму наидой. Сирры, прекрасные и холодные, которых моя постель пугает до обморока, станут частью моей жизни. А еще в ней будут наложницы — покорные, чувственные, готовые на все и тоже трепещущие перед господином. Они все чего-то опасаются. Высокородные — боли. Простолюдинки — недовольства хозяина, его силы и положения, того, что рано или поздно он заменит их другими. В тебе же нет страха.

— Ничего подобного, — поспешила возразить, — я тоже вас боюсь, очень-очень.

— Правда? — протянул Теомер и добавил, чуть заметно улыбаясь: — В таком случае мне нравится, как у тебя это получается. Ты даже украшения умудрилась вернуть так, что вызвала не гнев, а восхищение. И на вкус такая… — Ну вот, начинается. Если и этот скажет, что сладкая, то я взвою. — …приятная. Я наслаждался нашим поцелуем и с нетерпением жду следующего. — Мужчина согнал с лица улыбку и сказал уже серьезно и настойчиво: — Я хочу тебя, Рина, хочу именно такую, какая ты есть — странную, дерзкую, колючую, отдавшую свою девственность простолюдину и предпочитающую мне другого. И приложу все силы, чтобы доказать, что со мной тебе будет хорошо. Если не удастся это сделать, ты уедешь куда пожелаешь.