Читать книгу "Механический хэппи-лэнд - Рэй Брэдбери"

Ирландец присвистнул.

– Но нам надо пошевеливаться, Ирландец. Кислороду осталось на двадцать минут, а нам еще надо отследить источник этих страшилищ – базу Гюнтера, взять ее приступом и раздобыть свежие баллоны с кислородом. – Щелкунчик пристегнул камеру к поясу. – Гюнтер, наверное, думает, что мы уже погибли. Все были одурачены этими чучелами. Ни у кого не оставалось шансов подвергнуть их существование сомнению.

– Если бы ты не фотографировал, Щелкунчик…

– И если бы в придачу не твое упрямство по поводу несчастного случая… – Щелкунчик остановился и почувствовал разжижение своих внутренностей. Встряхнул головой и почувствовал, как перед глазами поплыла пелена. Он расставил ноги, чтобы удержать равновесие, и покачнулся. – По-моему, у меня в баллоне кислорода поменьше, чем у тебя. От возбуждения я дышал вдвое чаще, и теперь мне нездоровится.

Дружелюбное лицо Марнагана исказила улыбка сострадания.

– Держись, Щелкунчик. Тот, кто изобрел эти аквариумы, не предусмотрел приспособлений на случай расстройства желудка.

– Держусь! Черт бы их побрал. Идем дальше. Нужно найти, откуда прет вся эта живность! И единственный способ сделать это – заставить зверье вернуться обратно!

– Обратно? Каким образом?

– Они только этого и дожидаются, находясь за пределами ауры наших мыслей, и если мы снова поверим в их существование, они вернутся.

Марнагану это не понравилось.

– А они… они нас не сожрут, если вернутся… если мы в них поверим?

Хатавей устало покачал неподъемно тяжелой головой:

– Если мы поверим в них до известного предела. Психологически они и видны, и осязаемы. Мы лишь хотим видеть, как они снова полезут на нас.

– А мы и впрямь хотим?

– При том, что осталось двадцать минут, а то и меньше…

– Ладно, Щелкунчик. Давай позовем их обратно. Как мы это сделаем?

Хатавей поборол потемнение в глазах.

– Просто подумай: я снова увижу монстров. Я их снова увижу, но я не стану их ощущать. Думай снова и снова.

Встревоженная туша Марнаган вздрогнула.

– А… что, если я не вспомню все это? Что, если я заволнуюсь?..

Хатавей не ответил, но весьма красноречиво взглянул на Ирландца.

Марнаган ругнулся:

– Черт с тобой! Приступим!

Монстры вернулись.

* * *

Беззвучным потопом хлынули они из-за зубчатого горизонта, озлобленно предвкушая встречу с двумя людьми.

– Оттуда, Ирландец, они вылезают оттуда! Там у них фокальная точка, передатчик всей этой телепатической дряни. Идем!

Хатавей нырнул в напирающий поток цвета, пастей, перекошенных личин, серебристых туш, обращавшихся во мглу, как только он вгрызался в их стадо.

Впереди Хатавея быстро продвигался Марнаган. Но вот он остановился и поднял ружье, делая им быстрые движения.

– Щелкунчик! Вот эта тварь! Она настоящая!

Он отшатнулся, и что-то опрокинуло его навзничь. Его внушительное туловище беззвучно ударилось о скалу.

Хатавей бросился к Марнагану, прикрыл своим телом, заслонил перчатками стекло его скафандра и закричал:

– Марнаган! Черт! Возьми себя в руки! Она ненастоящая! Не давай ей вламываться в твое сознание. Говорю же, она ненастоящая!

– Щелкунчик… – Под стеклом мелькнуло вымученное, страдальческое выражение на лице Марнагана. – Щелкунчик… – Он отчаянно сопротивлялся. – Я… я… Вот теперь точно… – Он улыбнулся. – Это всего лишь дешевая подделка!

– Повторяй, как заклинание, Ирландец! Непрерывно!

Толстые губы Марнагана разомкнулись.

– Всего лишь фальшивка, – сказал он, а потом раздраженно: – Слезай с меня к черту, Хатавей! Дай подняться!

Хатавей встал, пошатываясь. Воздух под шлемом стал спертым, и перед глазами заплясали пузырьки.

– Ирландец, забудь про монстров. Я сам ими займусь. Я знаю как. А то они, чего доброго, опять тебя одурачат. Ты можешь опять забыть.

Марнаган оскалил зубы:

– Гыыы! Чтобы все веселье досталось тебе? К тому же Щелкунчик, мне нравится на них глазеть. Они такие симпатяшки.

Они фонтанировали из приземистого холмика в миле от них. Телепатический источник явно находился там. Они с опаской приблизились к нему.

– С охраной придется рискнуть, – прошипел Ирландец. – Я пойду вперед, отвлеку их внимание, может, попаду в плен. Потом появишься ты со своим ружьем…

– У меня нет ружья.

– Тогда мы пойдем на риск. Оставайся здесь, пока я разведаю, что там впереди. У них наверняка там датчики. Пусть засекут меня…

Не успел Хатавей возразить, как Марнаган ушел. Он прошагал ярдов пятьсот, пригнув голову, притронулся к чему-то, что-то поднял и увидел дверной проем в скале.

Его голос доносился через расстояние до шлемофона Хатавея:

– Дверь, воздушный шлюз, Щелкунчик. Туннель, идущий вниз!

Затем Марнаган ушел в туннель и исчез из виду. Щелкунчик слышал шарканье его ног по металлическим полам.

Щелкунчик резко втянул воздух.

– Так, руки вверх! – Новый резкий голос раздался по другому радиоканалу. Это говорил охранник Гюнтера.

Прошипели три выстрела, и Марнаган застонал.

Незнакомый резкий голос произнес:

– Так-то лучше. Не пытайся поднять ружье. Значит, это ты. Я-то думал, Гюнтер прикончил тебя. Как ты прошел мимо животных?

Щелкунчик побежал. Он выключил свой передатчик и перешел на прием. Марнаган обезоружен. Один охранник. Щелкунчик ловил воздух ртом. В глазах потемнело. Воздуха не хватало. Воздуха. Воздуха. Он бежал без остановки, прислушиваясь к притворному голосу Марнагана:

– Я связал розовых Гюнтеровых слонов в аккуратненькие стопочки в алфавитном порядке и выставил сушиться на солнышке, слышишь, паршивец! Но черт бы тебя побрал, они успели убить моего напарника, он и глазом моргнуть не успел!

Охранник рассмеялся.

* * *

Дверь в шлюз была по-прежнему распахнута, когда Щелкунчик до нее добрался. Мрак расплывался у него перед глазами, легкие сперло до жгучей, адской боли. Он, тихо и мягко ступая, вошел внутрь. Оружия при нем не было. Он безоружен. Черт! Черт! Черт!

За поворотом туннеля показался свет и силуэты двух человек в желтом свечении. Марнаган с посиневшим лицом подпирал стену, из его треснувшего шлема с шипением медленно выходил воздух. Охранник, тоже облаченный в скафандр, держал наперевес протонное ружье. Хатавей видел профиль охранника и его выпяченные губы.

– Пожалуй, я оставлю тебя тут, пока ты не отдашь концы, – сказал он тихо. – Гюнтер ведь этого и хотел. Прекрасная жуткая смерть.